- Если наложить М-10 на лафет М-30, то получится уникальное по своим свойствам орудие: 6 дюймов и вес около 3,5 тонн, с дальностью стрельбы до 15 км. Для дивизионной артиллерии - прекрасно подходящее орудие. И, есть неплохие лафеты от пушек М-60, и великолепные 130мм пушки Обуховского завода с дальностью стрельбы до 27.500 метров. То есть, мы, имея такие пушки на вооружении, будем иметь возможность поражать любые немецкие орудия. Чисто контрбатарейная пушка. Тем более, что все компоненты производятся серийно, в том числе и боеприпасы.
Грабин и Петров, присутствовавшие на совещании, положительно восприняли данные предложения, и в марте 42-го года на войсковые испытания поступили орудия Д-1 и М-46. А вместо отправленных на ремонт орудий МЛ-20 поступили орудия М-47. Понравилось конструктивное решение с опорной плитой под лафетом: позволяет довольно быстро развернуть орудие на 360 градусов. Но, маловат угол возвышения у обоих пушек. Заменить полностью МЛ-20 они не могут. Зато очень понравилась Д-1: легкое, мощное и достаточно дальнобойное орудие. В самый раз для дивизионной артиллерии.
Заменили самолеты в разведывательной эскадрилье корпуса. Теперь вместо У-2 и Як-4 летают Ока-38. У них полностью закрытая кабина, установлены два дальномера и фотоаппарат. Очень маленькая скорость, но отличная маневренность и живучесть. На работу эскадрильи было множество нареканий до этого. Як-4, имевший высокую скорость, но низкую надежность и малый радиус действия, не мог корректировать артиллерийский огонь. Кстати, и радиостанции на нем не было, что еще больше затрудняло его использование. У-2, работяга-кукурузник, отличная машина для всего, кроме корректировки. Выставить его днем на эту работу фактически означало его потерять. У немцев была 'Рама' высотная, маневренная и прикрытая всегда истребителями. С хорошей радиостанцией и отличным обзором. 'Раму' очень не любили красноармейцы. 'Прилетела 'Рама' - жди бомбежки или обстрела!' Наличие у нас только 'легких' корректировщиков, к тому же, имевших слабые и шумные радиостанции не давало возможности вести полноценную артиллерийскую разведку и корректировку. Выручили американцы, поставившие по Ленд-лизу A-29B. Сам по себе 'Гудзон' как бомбардировщик уже никого не устраивал: и маленькая бомбовая нагрузка, а сам довольно большой, но, как разведчик-корректировщик он получился просто замечательной машиной. Наличие иллюминаторов на бортах позволяло установить дальномеры, американцы же поставили отличную многократную оптику, и хорошие фотокамеры. Плюс он мог висеть над линией фронта 10 часов подряд! Имел большой практический потолок: более 7500 метров, стояли хорошие радиостанции, которые были дублированы. Корректировщики не являлись членами экипажа, но могли вести оборонительный огонь в случае необходимости. Четыре таких самолета поступило в развед. эскадрилью, для их обороны прислали 8 истребителей 'Киттихаук', так как у наших самолетов-истребителей был очень ограниченный запас топлива. Кроме самолетов, разведка активно использовала 'наземные' наблюдательные пункты, сделанные на высоких деревьях, и оборудованные приборами наблюдения, парковые дивизионы имели оборудование для наполнения аэростатов, оболочки, корзины и лебедки. К сожалению, уязвимость аэростатов была очень высокой. Немцы охотились на них, используя авиацию, зенитную артиллерию. Если у наблюдателей были парашюты, то приборы наблюдения их не имели. Наличие у немцев среднекалиберных дальнобойных 88-мм пушек сводило на нет усилия парковых дивизионов по организации такого наблюдения. С появлением 'нормальных' самолетов с этим вопросом стало значительно легче. Работы по воздушной разведке проводились днем и ночью, с использованием бомб 'фотаб' и фотоаппаратов 'АФА-Р' с фокусным расстоянием 500мм и 'КОДАК' имевших фокус в 1 метр. Днем 'Гудзоны' использовались, преимущественно, на нашей стороне фронта для корректировки огня артиллерии и обнаружения колонн противника. Ночью, при обнаружении колонн, они могли вызвать огонь и откорректировать его, тоже. Но, в основном, летали глубже в тыл противника, и производили аэрофотосъемку там. К сожалению, на этом участке фронта у немцев было довольно много ночных истребителей, а в начале весны 42-го появились и радиолокаторы на них. Так что весной, после потери двух 'Гудзонов', от дальних рейдов пришлось отказаться. К счастью, их быстро заменили, и сбиты были самолеты-разведчики, а не корректировщики. После этих потерь, все ночные полеты проходили в пределах радиуса действия локатора Осовца, который помогал 'Гудзонам' уклонятся от противника. В дальнейшем, пришли самолеты с радарами, которые на них начали устанавливать еще в 40м году.
Малыши '38-е' тоже много работали, и там были потери, потому, что вооружен он был слабенько: один ДА защищал верхнюю заднюю полусферу, снизу самолет был беззащитен. Правда, летали они 'низехонько-низехонько', но, без прикрытия, так как скорость у него предельно маленькая. В случае атаки они активно уклонялись, переходя на бреющий полет, и вызывали истребителей с ближайших аэродромов. Атаковать их было сложно, только внезапная атака могла принести успех. Сложность их использования для корректировки заключалась в том, что из-за маленькой высоты и неровного полета произвести замер дистанции было сложно. Поэтому времени на пристрелку уходило больше, так как замер дистанции производился с точностью 'два лаптя на карте'. Тем не менее, большинство стрельб артиллерии корпуса были обеспечены корректурой. Стрельба по площадям была сведена к минимуму.
Снарядного голода не было, в районе Белостокского выступа работало на полную мощность два снаряжательных завода-поезда, по инициативе как военных, того же самого Владислава, так и гражданских властей, на всех заводах и заводиках было организовано производство всего необходимого для армии, в том числе и снарядное производство. Это давало возможность людям получить рабочие пайки, деньги, их ведь никто не отменял. Организовывались производственные кооперативы, порой довольно мощные. Те предприятия, которые находились близко от линии фронта, демонтировались и вывозились дальше от мест боев, и, опять-таки, получали свой план, снабжение и производили необходимую продукцию. В феврале 42-го автомат ППС-42 был официально принят на вооружение, и его производство из опытного стало серийным. Кроме Осовца, его производство началось в Белостоке на машиностроительном заводе и в Лике в механических мастерских.
После боев под Августово, Штерн решил, что гвардейцы отлично действуют в лесах, и сосредоточил корпус на Гольдапском направлении. Целью была все та же железная дорога из Кенигсберга в Ленинград. У Пшеросля немцы остановили продвижение наших войск. Они оборудовали мощную оборонительную линию используя насыпь рокадной узкоколейки под стационарные доты. По самой узкоколейке бегали бронированные площадки с 88мм орудиями, и пара небольших бронепоездов. Для борьбы с ними и обстрелов Гольдапа корпусу придали 180мм 12-ю железнодорожную морскую батарею из 1-го отдельного тяжелого дивизиона и три отдельных бронепоезда (7-й, 8-й и 30й). До этого моряки-балтийцы действовали на другом СЗ фронте. Батарея имела 3 морских орудия Б-1-П длиной 57 калибров в башнях МК-1-180 с дальностью стрельбы 37 км. Орудия были новыми, лейнированными. Бронепоезда были вооружены башенными 130 мм пушками Б-7 и Б-13. 30-й бронепоезд имел четыре двухорудийных башни Б-2-ЛМ. Все бронепоезда имели мощную ПВО с двух и 4-х ствольными 37 мм пушками и большим количеством зенитных пулеметов 12,7 мм. В общем, весьма солидное усиление и без того мощного артиллерийского кулака корпуса. Получив задачу, Владислав усилил разведку в направлении 'Слепой' речки. Немцы так называли реку Красную, как она называется теперь. Участок был новый. Пришлось искать через тестя знатоков Роминштейнского и Хейденовского лесов. Местность довольно складчатая, насыпь высокая, множество бетонных и каменных виадуков, и немцы зарыли туда большое количество стандартных тяжелых и легких дотов. Обороны была очень насыщенной. Но, ее глубина, по сравнению с другими участками, была меньше. Сейчас от этих мест осталась только насыпь и виадуки. Рельсы давно сняты, о былых постройках говорят только старые фундаменты, как у нас на Карельском перешейке. В 42-м здесь хутор на хуторе сидел и фольварком погонял, но, лес был частным, и, кроме нескольких домов егерей, там никто не жил. Но, отправленные туда группы разведчиков обратно не вернулись. Не все так просто в этих лесах. Не зря речку переименовали. Через лес шло множество дорог, выложенных брусчаткой. Некоторые мосты могли выдержать и танки. В общем, судя по всему, лес полон войск и сюрпризов. Немцы - хорошие ученики, обжегшись в Августовских лесах, они готовятся.
