Она сердито оттолкнула его руку. Крайнев обнял ее за плечи. Она попыталась вырваться, но затихла.
— У меня есть близкий друг, Семен Нестерович, — тихо сказал Крайнев. — Он очень любит единственную дочку. Жаль Семена.
— А меня?
— Нисколечки! Не люблю утопленников!
— Ладно! — шмыгнула носом Настя. — Не буду!
— Правильно! — одобрил Крайнев. — Скажи Семену, чтоб привел коня. Завтра еду в Город.
— Вещи твои собрать? — дрогнувшим голосом спросила Настя.
— Пока не нужно.
Настя радостно кивнула и побежала по улице. Крайнев проводил ее взглядом и вернулся в дом. Соня сидела на койке, одетая в старое платье. Все его подарки валялись в углу. Сверху стояли ботиночки. «Все видела!» — понял Крайнев. Вздохнув, он достал из кармана кисет.
— Это она вышивала?
Крайнев не успел ответить. Соня вырвала кисет из его рук и разорвала надвое. Табак коричневым облачком рассыпался по полу.
— Вот! Вот! — Соня бросила кисет на пол и зло топтала ногами.
Крайнев пожал плечами и пошел к вешалке.
— Не пущу! — Соня преградила ему дорогу.
Крайнев попытался ее отодвинуть. У него почти получилось, но Соня внезапно упала на колени и намертво вцепилась в его ноги. Он попытался двинуться — не смог.
— Соня! — тихо сказал Крайнев. — Я хочу курить. В кармане пальто пачка табаку.
— Иди к койке! Я сама…
Она расцепила руки, и Крайнев послушался. Она принесла табак и стояла над ним, пока он набивал трубку. Как только он стал раскуривать, она присела и ловко стащила с него сапоги.
— Соня?
— Тебе надо отдохнуть! — бормотала она, расстегивая пояс его галифе. — Ты раненый! Полежи!..
— Я с трубкой!
— Курить можно в постели, — не согласилась она.
Крайнев послушно дал себя раздеть. Соня торопливо сложила одежду и заперла в шкафу. Затем затолкала его под одеяло. Сама, преграждая ему путь, легла с краю.
— Вдруг мне по нужде? — поинтересовался Крайнев.
— У меня ведро есть!
Он засмеялся. Она привстала, недоуменно глядя на него, а он хохотал, не в силах остановиться. Соня как-то криво улыбнулась и заплакала. Крупные, как градинки, слезы выкатывались из ее глаз и падали ему на грудь. Крайнев отложил трубку.
— Ну вот! Саломатин запретил тебя обижать…
— Ты не обижаешь, — виновато улыбнулась она. — Не знаю, что со мной… Подумала: «Уйдет!»
— Это почему же? — обиделся он. — Мне сегодня кое-что обещали…
— Сейчас! — она стащила платье. — Пояс надеть?
— Ну, его! — сказал Крайнев, затаскивая ее под одеяло. — Что мы — немцы?…
Назавтра Семен привел коня, но Крайнев в Город не поехал — Соня не пустила. Едва он намекнул об отлучке, глаза Сони набухли, и Крайнев вынужден был поклясться: за ограду фельдшерского пункта — ни ногой. Семен его решение одобрил.
— Опасно тебе, — сказал, раскуривая самокрутку. — Пусть все уляжется. Сам съезжу. Запрягу коня в телегу…
Крайнев покачал головой.
— Ты у нас большой человек, — усмехнулся Семен, — а я простой селянин. Документы исправные, скажу: на торг! Завезу Гавриловне гостинца, заодно разузнаю, что слышно.
— Привези досок, раз так! — попросил Крайнев. — В Заречье открыли лесопилку.
— Много?
— Скворечник такой сколотить! — Крайнев указал на сортир.
— Надолго обстраиваешься, — сделал вывод Семен. — Вдруг Сонин муж вернется?
— Его часть попала в окружение, — хмуро ответил Крайнев. — Это плен. Он еврей…
Семен вздохнул и бросил самокрутку.
— Вещи твои привезти? — спросил деловито. — Хотел, да Настя не отдала. Сказала: ты не велел.
— Утопиться грозилась! — пожаловался Крайнев.
— В мать! — улыбнулся Семен. — Ту родители бить пробовали, чтоб за меня не шла, так она взяла веревку: «Удавлюсь!..» Не станет Настя топиться, Ефимович, не бойся! Она девушка серьезная, и выводы сделала. Врачом хочет стать. Как думаешь, Соня возьмет в науку?
К удивлению Крайнева Соня согласилась. То ли не видела в Насте соперницу, то ли решила: пусть будет на виду. Вчерашнее объяснение убедило Соню в серьезности намерений интенданта Брагина. Она перестала стесняться. Каждую свободную минуту бежала к любимому, обнимала жарко. Будь Сонина воля, Крайнев вообще бы не вылез из койки, но тут он решительно воспротивился.
Семен, как и обещал, привез из Города новости и доски. Новости оказались хорошими: Крайнева никто не подозревал. В Городе после похорон убитых немцев и полицаев, только и разговоров было о большевиках, заполонивших окрестные леса. Немцы строили огневые точки и на въезде в Город рьяно обыскивали приезжающих крестьян. Некоторых сразу забирали в СД. Семену помог новенький аусвайс, выхлопотанный Крайневым, и щедрая взятка постовым. Кроме досок Семен привез несколько еловых жердей, гвозди, инструмент. На заднем дворе Крайнев выкопал яму, сбил каркас и обшил его досками. Он заканчивал, когда пришел Саломатин.
— Ишь, как! — съязвил, оценив творение.
— Лучше б помог! — окрысился Крайнев.
Саломатин умолк и послушно натягивал сукно, пока Крайнев изнутри прижимал его планками.
— Что не поддувало! — пояснил он, собирая инструмент.
— Зачем это буржуйство? — спросил комбат, трогая вытесанный Крайневым стульчак и сиденье, обтянутое войлоком.
— Мы с тобой можем делать это морозе, — сказал Крайнев. — Женщин надо беречь. Им рожать…
— Теперь понимаю, почему она выбрала тебя, — вздохнул комбат и дал совет: — Повесь замок. Станут ходить, как на экскурсию, загадят, сукно обдерут…
— Сам бы не догадался! — буркнул Крайнев и повел гостя в дом — ставить магарыч.
Нечаянно выпавшие дни отдыха Крайнев потратил с максимальной пользой. Первым делом собрал старост деревень, где осели еврейские семьи. Крайнев хотел знать, как их встретили беженцев, нужна ли помощь. Все-таки лишние рты… Крайнев сходу предложил выдать из своих закромов по два мешка зерна на каждую пришлую душу. К его удивлению, люди обиделись.
— Нешто сами не прокормим?! — сказал Федот, бывший колхозный бригадир из Заболотья. — Урожай хороший, хлеба хватит. Это ж наши люди… Сколько горя хватили! Работы им в Городе не давали, денег не было, кормились с огорода или добро продавали. Потом и вовсе стрелять повели… Не надо помощи!
— Тогда по корове для семей с маленькими детьми! — предложил Крайнев.
Это предложение понравилось. Собрание после горячего обсуждения решило: семьям, взявшим животных, помочь сеном и другими кормами. Если корова окажется стельной, теленок переходит в собственность семьи, а вот сама корова будет во временном пользовании. Теленка еще надо выходить, а корову дают дойную, к тому же казенную. Крайнев не спорил. Он давно понял, что слабо разбирается в непростых деревенских взаимоотношениях. Такой дорогой по деревенским представлениям подарок, как корова, мог вызвать неприязнь к евреям. Животное во временном пользовании — другое дело. Раз чужая, завидовать нечему! Крестьянская психология…
