Не стоптала.
Мне не довелось участвовать в этой схватке. Рагнар-конунг категорически запретил. Хускарлов у него хватало, а вот кандидат в шпиёны был только один. Так что я выступил лишь в роли наблюдателя.
Зрелище было достойное. Когда между беглецами и преследователями оставалось метров триста ровного поля, мать-земля внезапно вспучилась и породила на свет добрых пять сотен викингов. Да не просто так, а с длинными крепкими копьями, способными запросто спешить любого всадника. Очень грамотное, кстати построение: щит к щиту, копья – в упоре. Передний ряд целит во всадников, задний – в лошадей. Очень эффективно.
Франки не остановились. То ли не успевали, то ли попросту не захотели. Так что вся железная лава в плотном строю «торпедировала» норманский строй… И прошла насквозь. Не потому, что рыцари смяли тяжелую пехоту викингов (еще чего!), а потому что им был приготовлен еще один сюрприз. Строй раздался в стороны, и разогнавшаяся конница сходу полетела в ямы, из которых минуту назад выскочили викинги. И тут же, со всех сторон, на угодивших в ловушку франков набросилось еще несколько сотен северян. Превосходящие силы викингов обложили шевалье со всех сторон и принялись лупить.
Никаких шансов. Выслать подмогу храбрецам король Карл не рискнул. Тем более уже смеркалось. А ну как поблизости скрывается всё норманское войско?
…В городе еще оплакивали участь своих героев, когда на качественнной, вымощенной еще в древнеримские времена дороге, упиравшейся в главные парижские ворота, возник из кромешной тьмы заляпанный кровью рыцарь с маленьким пареньком-оруженосцем.
Глава семнадцатая, в которой главный герой пробует себя в роли благородного шевалье
Карл Лысый действительно был лысым. Но это выяснилось позже. Сейчас на его голове был красивый круглый шлем с золотым крестом надо лбом и позолоченными надглазными арками. У короля были длинные усы, свисавшие по обе стороны умеренных размеров подбородка. Вцелом он мне понравился. Симпатичный крепкий мужик, в отличной физической форме.
– Рад, что ты жив, Жоф!
Я коснулся губ и сделал еле заметное движение в сторону Вихорька. Тот выступил вперед, упал на колени… Едва не упал.
Я ухватил паренька за плечо, пошептал на ухо.
– Мой господин – единственный, кого Бог спас от кровавых язычников. Он дал обет: отказаться от голоса, пока последний норман не покинет христианскую землю! – пропищал Вихорек. – А пока его голосом буду я, Ваше Величество!
Вот такую я фишку придумал, чтобы помалкивать. Еще мы с Вихорьком два дня изучали систему знаков, разработанную мной для удобства коммуникации. В критических случаях я собирался шептать ему на ухо. По-словенски и очень тихо. А уж переведет он сам.
Обет – это серьезно не только для язычников-норманов, но и для «просвещенных» французов образца середины девятого столетия от Рождества Христова.
Карл лишь кивнул, признавая этот бзик своего беллаторе.
– Я мог бы освободить тебя от обета, сын мой!
Ага! Судя по прикиду, передо мной большой церковный чин. Епископ Парижский, надо полагать?
Я коснулся своей головы, потом перекрестился по-католически, в манере отца Бернара, и качнул головой. Спасибо, не стоит.
– Жоф! Брат мой!
Это еще кто? Ну да ладно. Отвечаю печально-героической улыбкой. Мягко уклоняюсь от объятий.
– Мой господин ушибся, когда его лошадь упала в яму-ловушку, – поясняет Вихорёк. То есть теперь он – не Вихорёк, а Туссен. Хорошее благородное имя. У Вихорька тоже есть легенда, но ее мы пока озвучивать не будем. Успеется.
Ну да, и теперь у меня проблемы со спиной. Поэтому мне даже на лошадь не вскарабкаться.
– О, прости Жоф! Надеюсь ни обет, ни спина не помешают тебе отпраздновать твое благополучное возвращение?
Чернокудрый красавчик в сверкающем нагруднике и таких пестрых тряпках, что мой раб Хавчик, взглянув на них, уписался бы от восхищения. И немедленно обрядил бы меня в такие же.
Кто же этот бодрый мужик… Пардон! Бодрый рыцарь? Вдруг это мой младший брат? Неужели виконт-графенок скрыл от меня такой важный аспект личной жизни Жофруа де Мота?
Одно радует: жены у моего прототипа точно нет.
Еще одна печально-героическая улыбка. Отныне он станет моей фирменной.
– Так мы ждем тебя, брат! Завтра. У меня.
Мой внезапный родственник развернулся и эффектно (трехцветный плащ распахнулся, как крыло) взлетел в седло. И это – в броне! Вот бы и мне так уметь!
«Мы ждем!» Надо полагать, мне должно быть известно, где, кто и когда меня ждут.
Однако и король ждет!
Я «с трудом» опустился на колено и кивнул Вихорьку. Тот, как мы и договаривались, выдал трогательный рассказ о том, как придавленный убитым конем беллаторе несколько часов пролежал среди покойников, пока юный Тиссен (его родителей убили норманы, а самого рассчитывали продать, но он сбежал) не вытащил беллаторе, из-под мертвого животного и не уволок в кустики. Слава Богу, стемнело так быстро, что норманы отложили грабеж покойников до утра… – Тут Вихорек приник по мне ухом, потом сообщил дрожащим голоском:
– Мой господин молит Ваше Величество о прощении за то, что не сумел уберечь его подданных!
– Это война, Жоф! – Карл сделал жест и двое его гвардейцев помогли мне подняться.
– Отправляйся домой, отдохни, – разрешил король. – Позже я пришлю за тобой.
Сильное предложение. Особенно если учесть, что я понятия не имею, где «мой» дом.
Но я нашел выход!
Едва гвардейцы меня отпустили, грохнулся в обморок.
Никто не удивился. Герой устал, что тут удивительного?
Подогнали носилки, погрузили «бесчувственную» тушку и понесли в «родные» пенаты.
Чуть приоткрыв глаза, я наблюдал. К сожалению, видел немного. Прыгающий свет факелов да темные стены. Иногда – еще более темные арки. Средневековый Париж оказался довольно вонюч. Зато жизнь на его улочках так и кипела. До моих ушей то и дело доносились вопли разной эмоциональной окраски, чей-то хохот и прочие свидетельства бурной ночной жизни. Кто-то кого-то имел, кто-то кого-то резал…
Нас, впрочем, это не касалось. Король выделил достаточный эскорт, чтобы ночная столичная шушера прониклась должным уважением.
«Мой» парижский особняк особой роскошью не отличался. Трехэтажный домишко, стиснутый другими такими же. Внутри пахло немногим лучше, чем снаружи. Я сразу затосковал по вольному ветру дикой природы.
Но раз я «дома», самое время «очнуться».
– Господин! Господин! Что с вами?
Надо полагать, дворецкий. Или мажордом. Не знаю, как они здесь называются. Простолюдин, но одет прилично. И вид почтенный. Короткая стрижка, бородка с проседью.
Я, само собой, помалкивал.
