— Чего это так?
— Был бы верующим, спросил бы бога, как он смог накормить сто тысяч человек пятью хлебами и семью рыбами. Да еще отходов от этого банкета осталось столько, что целый свинарник можно было прокормить. Крутым интендантом был Христос.
Семен Михайлович засмеялся:
— Балабон вы, товарищ капитан.
— Может и балабон, но вскоре нам придется выполнять роль бога. Вот что, Семен Михайлович, езжай на аэродром, попроси командира части дать вертолет, у него есть один МИ-8, и солдатика с винтовкой. Путь полетаю по тайге, поищут кабанов, лосей, оленей.
Капитан покачал головой:
— Но Максим Михалыч, тут же кругом заповедник. Мы его столько лет разводили этих же самых моралов.
— Круглов, ты уже не директор заповедника, а мой зам! И разводить теперь нужно не зверей, а людей. Давай, иди! Я же не прошу тебя стрелять тигра или этого барса. Людям нужно мясо! Еще два дня и нам нечего будет жрать. А это бунт, это… Это беспредел… Китайцы будут упрекать нас, что мы их плохо кормим, а наши будут требовать, чтобы китайцев не кормили совсем. И их можно будет понять. У нас тут столько детей, женщин!
Он чуть помолчал, потом кивнул головой.
— А если хочешь, чтобы охотники не били лишнего — лети сам, руководи отстрелом.
Круглов вздохнул, и кивнул головой:
— Ладно, слетаю. Только двух солдат мало. Там не всегда можно будет сесть, придется тащить туши на поляны. А у нас в лагере мужики одни инвалиды. То руки нет, то ноги.
Майор задумался, потом кивнул головой:
— Хорошо, я найду тебе людей с руками и ногами.
Анциферов тут же отправился дальше, на китайскую половину лагеря. В одной из палаток он нашел нужного ему человека. Седой китаец вдумчиво и не торопясь обыгрывал в шахматы молодого парня.
— Привет, Ли.
— Приветствую вас, господин майор.
Они поздоровались за руку, Анциферов с интересом посмотрел на позицию на шахматной доске, похлопал по плечу молодого китайца:
— Не пыжься, парень, все равно уже проиграл.
Потом он обратился к Ли:
— Поговорить бы надо, господин директор.
— Хорошо, пошли.
Ли Пенгфей до войны был преуспевающим бизнесменом, директором фабрики керамических изделий. Они были знакомы лет шесть, и именно через него Анциферов руководил десятитысячным отрядом интернированных китайцев.
— Закури хороших сигарет, — предложил майор.
— «Мальборо»? Давай, а то эта ваша «Прима» мне уже все легкие уже забила.
Они закурили, и Анциферов рассказа о деле, что привело его к собеседнику:
— Продукты в лагере кончаются, завезут не скоро, и есть идея полетать по округе на вертолете, попробовать добыть кабанов и лосей. Ну, все, что попадется, что можно в котел пустить. Работа будет трудоемкая, а у тебя полно молодых и здоровых оглоедов. Но одно смущает…
— Кабы они не захватили вертолет и не махнули в Китай?
— На лету ловишь, Ли, молодец. Если такое произойдет, меня снимут, а лагерь будет голодать, и сколько он будет голодать — не знаю.
Ли задумался, потом кивнул головой:
— Хорошо. Я подберу тебе таких людей, что не сбегут. Сколько надо?
— Шестеро.
— Будут. Готовь вертолет.
На следующий день с утра к вертолету прибыли семь человек — капитан Круглов с винтовкой и шесть китайцев. Вечером вертолет вернулся. Охотники добыли трех лосей, двух кабанов и трех маралов.
Кроме отстрела животных Анциферов отправил своих людей на одно хорошо известное ему озеро. Оно славилось своим сигом и тайменем.
— От себя отрываю, — жалился он заместителю. — Я там каждую осень на неделю зависал со спиннингом. Там такой сиг! А какой таймень! Я одного на шестьдесят два килограмма выдернул.
Круглов не поверил:
— Врешь! Он бы с таким весом тебя утащил на дно.
— Да вот не утащил. Три часа его выводил, красавца!
Рыбу на заповедном озере не ловили, ее нещадно глушили гранатами, собирали всплывшие рыбьи туши в мешки и грузили в самолеты.
Майор своего добился — голодных бунтов не произошло. Мост восстановили через неделю, провиант снова начал поступать в города и поселки в нужном количестве.
После долгожданной встречи Вали Москвиной и Лонгвея события пошли по странному, с ее точки зрения, сценарию. Прежде всего, Лонг вышел на балкон и что-то повелительно крикнул вниз по-прежнему располагавшимся на скамейках солдатам. Несколько из них нехотя поднялись со скамеек и вошли в квартиру. Лонг долго и напористо объяснял что-то солдатам. После этого он обернулся к Валентине.
— Прощайтесь с матерью.
У той после всего пережитого не было эмоций, так что она только поцеловала мать в лоб и отошла в сторону. Настя же вообще даже не подошла к телу бабушки, она как забилась в угол, так и сидела там с любимой куклой в руках. За это время Валя не услышала от дочки ни звука, и всерьез опасалась за ее рассудок и умение говорить.
После этого Лонг махнул рукой и что-то коротко скомандовал. Судя по лицам солдат, предстоящая работа не очень вдохновляла их, но пришлось выполнять приказы этого резкого полковника. Подняв тело женщины на одеяле, они вынесли его из квартиры.
— Надо поехать с ними, — сказала Валя. — Посмотреть где они ее похоронят.
— Не до этого, — отмахнулся Лонг, — надо уезжать, срочно.
— Зачем? Ты же тут свой.
— Скоро тут будет ад.
— Для всех?
— Нет, лично для меня. Когда тебе рожать?
— Врачи предсказали что послезавтра.
— Тогда возьми побольше чистого белья, простыней. Ну, ты сама знаешь. Все остальное брось.
Они вышли из дома, у подъезда их ждала машина — армейский джип. Лонг уселся за руль, Валя с дочкой сзади. Машину Лонг вел не как всегда, а как-то нервно, и вообще, полковник был явно чем-то озабочен. Валя ожидала, что он повернет на юг, и они поедут в Китай, но Лонг взял курс на северо-запад. Они ехали по дорогам, забитыми войсками, лавировали между грузовиков и танков. Валя время от времени посматривала на мужа, потом не выдержала и спросила:
— Так значит, вот ты какой?
— Какой?
— Не тот, за кого себя выдавал.
— И что?
— Значит, ты меня обманывал.
— Я не обманывал. Я, в самом деле, люблю тебя.
— Я не про это. Ты работал против страны, которая тебя приютила.
Лонг нервно засмеялся:
— Да, работал. Работа у меня такая, Валя, — разведчик. Хреновый, правда, разведчик.
Вскоре он свернул с основной трассы на проселочную дорогу, там их остановил патруль, проверил документы, откозырял и они поехали дальше. Через пару километров они наткнулись на шлагбаум, наскоро сооруженный из двух берез. При виде его Лонг явно занервничал, начал шарить рукой под сиденьем, вытащил автомат, снял с предохранителя и передернул затвор. Караульных было трое, еще чьи-то ноги торчали из стоящей чуть поодаль палатки. При виде машины один из китайцев поднял вверх руку, что-то сказал. Лонг послушно подал документы, что-то коротко и властно сказал ему. Сначала все шло нормально, документы удовлетворили начальника патруля, но потом он глянул на лицо полковника и изменился в лице. Машинально ткнув пальцем себя в лоб, сержант закричал: — Лонгвей, это Лонгвей!
