— Вы, конечно, понимаете, что мне пытается втолковать ваша многоуважаемая кошка, — начал я. — Не волнуйтесь, мне тоже все понятно. Более того, я нахожу ее требования весьма своевременными и разумными.
В этот момент Фира заткнулась на полувзмяве и в обалдении уставилась на верхнюю часть моей куртки. Так и есть, Рекс все-таки высунулся. Пока наружу торчали только глаза и уши, но он ворочался, пытаясь пролезть выше.
— Поморозишься, тут ведь минус десять, — шепнул я ему.
— Простите, не понимаю, — как-то неуверенно сказал Арутюнян.
— Это вы простите, но в то, что вы не понимаете свою кошку, мне поверить ну никак невозможно, — возразил я. — И ведь она права — тяжелая физическая работа никоим образом не идет вам на пользу. Не хотите сменить место службы? И жительства заодно.
Старик молча опустился на скамейку, а Фира запрыгнула ему на колени и заурчала.
— Ладно, — сказал он через некоторое время. — Прежде, чем рассказывать, что и почему вам вздумалось мне предложить, ответьте вот на какой вопрос. Эти люди, хоть и из каких-то своих соображений, в тяжелые времена дали нам с Фирой кров над головой и возможность заработать себе на кусок хлеба. Как будет выглядеть мой уход с моральной точки зрения?
— Безукоризненно, — заверил его я. — Эти достойные люди получат практически невозможное — за неполные пять тысяч в месяц и закуток в подвале, громко именуемый «дворницкой» — настоящего дворника. Который и не пьет, и не притащит сюда толпу своих родственников и знакомых, и очень ответственно относится к своим обязанностям. Согласитесь, что один раз жильцы действительно нашли такого человека — вас, но вряд ли им так же повезет снова. Это, так сказать, одна сторона. Вторая — у человека, про которого я говорю, была очень непростая биография, и сейчас он был бы рад начать новую жизнь.
Моя речь являлась чистой правдой — ибо у полевого агента ДОМа с пятнадцатилетним стажем простой биографии быть не могло по определению.
— Нет, никакого криминала, — продолжил я, — и документы у него в порядке. Ну как, сделаете доброе дело?
— Простите, но что вы хотите предложить нам с Фирой?
— Жизнь в таком месте, где никогда не бывает зимы, например. У меня, знаете ли, имеется дача на Канарах. Кому за ней смотреть, там есть, но на этой даче живут кошки. Вы же понимаете, их мало вовремя кормить и поить, с ними надо общаться, иначе они могут одичать, чего не хотелось бы. А сам я в силу занятости бываю там довольно редко. Как вам такая перспектива?
— А если через год или два вы передумаете и просто выкинете нас со своей дачи?
— Я вам дам слово, что даже если и передумаю, то никуда не выкину, вы так и останетесь жить, где жили, пока сами не захотите чего-нибудь иного. Неужели жильцы этого дома вам гарантировали такое?
— Нет, конечно, — вздохнул старик. — В принципе я, конечно, согласен. Когда собираться? И кто вы, если не секрет?
— К чему тянуть? Вон стоит моя «газель», в Москву поедем прямо сейчас. А насчет того, кто я… зовут меня Георгий Найденов. В числе прочего и миллионер, как вы уже наверняка догадались. Ну, а где и кем я работаю — это лучше не рассказывать, а показать, сами все увидите примерно через час.
Старик жил в Гатчинском дворце уже месяц и с удивлением замечал, что он, кажется, даже молодеет. Исчезла донимавшая его всю зиму аритмия, прекратились постоянные боли в спине, и даже, что удивительно, каким-то непонятным образом немного улучшилось зрение. Во всяком случае, теперь очки ему требовались только для чтения совсем уж мелких текстов.
Месяц назад они с Фирой сели в «газель», которая быстро вывезла их из Сергиева Посада и свернула на какую-то проложенную трактором колею в придорожном лесу. Не успел Нейман удивиться, как день снаружи неожиданно погас, будто его выключили, а «газель», только что натужно буксующая в снегу, вдруг мягко прокатилась по неизвестно откуда появившейся асфальтовой дорожке и встала. Найденов открыл дверь и пригласил старика:
— Мы в общем-то приехали. Можете глянуть, куда именно.
«Газель» стояла на дорожке в каком-то ухоженном парке. Вокруг была летняя ночь, а метрах в двухстах впереди возвышалась ярко освещенная громада дворца.
— Думаю, что вы слышали про «Розу миров» Андреева, — улыбнулся Найденов, — и вот вам иллюстрация к основным ее постулатам. Это другой мир, не ваш. Тут тоже есть Россия, но это империя, а не федерация. А я — государственный канцлер этой империи. То, что впереди, это моя резиденция, Гатчинский дворец. Начиная с этого момента вы, а также уважаемая Фира — мои гости, и можете пребывать в этом статусе столько, сколько вам заблагорассудится. Предложения относительно Канар остаются в силе, но они необязательны к исполнению. Может быть, в новой обстановке зима покажется вам не таким уж злом, тем более что до нее тут еще не меньше пяти месяцев.
Из-под куртки у него вдруг выбрался мелкий и какой-то облезлый кот, спрыгнул на землю и, подняв мордочку, что-то вопросительно мявкнул канцлеру.
— Да беги, беги, раз не терпится, — махнул рукой Найденов. Кот вдруг подмигнул Фире, отчего та так и села на задние лапы, а он, задрав хвост, умчался вперед по дорожке.
— Н-нам идти туда? — спросил потрясенный старик, показывая в сторону дворца.
— Если хотите прогуляться теплой ночью по парку, то пожалуйста, — пожал плечами канцлер, — а вообще-то эта «газель» сейчас едет прямо к нужному подъезду.
Почти весь следующий день заняло оформление всяких бумаг, причем не только на старика, но и на Фиру тоже. Правда, с этим помог мальчик лет двенадцати по имени Алеша. Наконец, к вечеру чуть не падающий от переживаний Нейман наконец вернулся в свои две комнаты и разложил на столе свои и Фирины документы.
Паспорт. Справка о благонадежности. Обязательство о неразглашении. Служебное удостоверение с указанием должности «воспитатель персонала К» — это все его. Алеша уже пояснил, что так называются дворцовые кошки общим количеством двенадцать штук. Кстати, за это даже полагалось жалованье — семьдесят пять рублей в месяц. При том, что бесплатная столовая во дворце работала круглосуточно, и даже Фира тоже могла ее посещать на общих правах, а ни за жилье, ни за коммунальные услуги платить не требовалось вовсе.
У Фиры пока были только справка и обязательство.
Два дня старик маялся бездельем, а на третий не выдержал, нашел дежурного по этажу и, сам ошалев от своей наглости, потребовал у него метлу, совок и ведро.
— Да зачем это вам? — изумился дежурный и, кажется, хотел что-то добавить, но старик чувствовал, что его непонятно откуда взявшаяся смелость с минуты на минуту исчезнет, поэтому не дал закончить:
