Вернее, на базе летчиков ЦАГИ и испытателей московских авиазаводов было сформировано два полка. Второй, оснащенный высотными истребителями МиГ-1, предназначался для ПВО Москвы. Эти машины, выпущенные ограниченной серией в количестве ста штук в прошлом году, уже сняты с производства. Готовые самолеты сейчас проходили доработку для использования в качестве ночного истребителя. В частности, были смонтированы пламегасители на выхлопные патрубки, чтобы вырывающееся оттуда пламя, незаметное при свете дня, не слепило пилота. Установили радиополукомпас, мощный прожектор, лобовое бронестекло. Слабое исходное вооружение Микояновской машины заменили на четыре крупнокалиберных пулемета. Потяжелевший самолет, конечно, утратил часть своей маневренности, но перехватчику она не особо и нужна. Его цель — относительно малоподвижные бомбардировщики. Из этих машин и сформировали три полка «ночников» — один в Москве, два других — в Ленинграде и Киеве.
А остальные испытатели вошли в состав первого истребительного авиаполка Резерва Главного Командования. Еще три таких же были сформированы на базе НИИ ВВС. Их задачей являлось завоевание локального превосходства в воздухе на нужном участке фронта. Поэтому и новейшие По-5 они получили первыми, заодно отрабатывая их боевое применение — не зря же они испытатели! Андрей, разумеется, формально в состав полка не входил, но получил разрешение присоединиться к их тренировкам.
— Противник слева, с превышением, — прозвучало в шлемофоне.
— Наблюдаю, — подтвердил Воронов, разглядев в указанном направлении две темные точки, скользившие почти перпендикулярно их курсу на полкилометра выше. Это была пара «оппонентов». Превышение с одной стороны давало им преимущество, но с другой — ухудшало обзор в направлении пары Воронова. Поэтому был шанс, что их пока не заметили. Так же, видимо считал и Галлай, который, не меняя курс, прибавил скорость. Андрей тоже дал максимальный газ, чтобы увеличением скорости скомпенсировать проигрыш по высоте.
— Дистанция! — получил Воронов замечание от ведущего. Ругнувшись, он змейкой увеличил расстояние до него на три сотни метров. «Сам же писал черновик инструкции, рекомендующей оптимальную дистанцию между самолетами пары в бою. А применить ее в деле — забыл!»
Самолеты «противника», тем временем, оказались у них почти над головой. Теперь заметить подобравшуюся снизу пару они не могут никак.
— Атакую! — ведущий перевел свой истребитель в вертикальный набор высоты. Как только нос машины указал на зенит, летчик крутанул ее на девяносто градусов вокруг своей оси и продолжил выполнение полупетли уже в другой плоскости. В результате прекрасно рассчитанного маневра, в момент перехода в горизонтальный полет самолет Галлая оказался в сотне метров позади ведомого «оппонентов». Правда, вверх ногами. Быстро выполнив полубочку и приняв нормальное положение, он тут же открыл огонь по еще ничего не подозревающему «противнику». Пушки, естественно, промолчали — коробки с боеприпасами были пусты, но фотопулемет — редчайший прибор, имевшийся только в элитном полку, должен был сработать. После чего Галлай сразу отвалил вправо-вверх, используя остатки избытка скорости. Андрей, повторявший все его манипуляции на удалении в полкилометра, последовал за ним, удержавшись от соблазна сходу атаковать второго. Задача ведомого — прикрывать ведущего, и в настоящем бою отход от этого правила может дорого обойтись.
— Четверка, меняемся, — еще на земле они с Галлаем договорились отрабатывать действия ведущего и ведомого по очереди. Теперь Воронов будет атаковать, а Марк Галлай — прикрывать его хвост. Наверное, во время «дуэльного» боя пара на пару в этом не было особой необходимости, но на реальной войне таких ситуаций не будет — в любой момент у противника может появиться подкрепление.
Завершив боевой разворот Андрей вырвался вперед. «Противники», заметив, наконец, что их атаковали, тоже ушли горкой наверх и, развернувшись, оказались на той же высоте. «Сбитый» и не думал «падать» — это же тренировка, поэтому бой начинался как бы сначала. Андрей не стал идти в лобовую, а со снижением отвернул левее, передав Галлаю по рации кодовое слово: «клещи». Это означало одну из предварительно разработанных вместе с ним тактических заготовок. Поэтому Марк не последовал за Вороновым, а резко ушел вправо с набором высоты. «Оппоненты», естественно, бросились за тем из них, который был ближе и ниже, не разрывая построение своей пары. Когда Андрей убедился, что преследователи, выполнив переворот, устроились у него на хвосте, он плавно потянул ручку управления на себя, переведя машину в крутой набор высоты. «Противники» наверняка понимали, что пара Воронова разошлась не случайно, но, прикинув расстояние до выполняющего вдалеке пологий разворот Галлая, решили, что успеют разделаться с «приманкой».
Самолет «вражеского» ведущего, имея небольшое преимущество в скорости, смог за счет него сократить дистанцию до примерно трехсот метров от машины Воронова. Для начала стрельбы далеко, на земле результат не зачтут — с расстояния большего, чем сто пятьдесят метров попасть даже при абсолютно идеальном прицеливании можно только случайно, из-за рассеивания снарядов и вибраций самолета. А дальнейшее сближение не имеющих больше никаких преимуществ друг над другом однотипных самолетов зависело теперь исключительно от мастерства летчиков.
Ревел на максимальных оборотах двигатель, поплевывая на лобовое стекло брызгами перегоревшего масла. Машина лезла вверх, под углом градусов сорок к горизонту, неумолимо замедляясь. Вот-вот достигнет скорости сваливания и тогда тот, кто первый «клюнет» носом — тот и проиграл.
Галлай, наконец-то, приблизился и начал пикировать на пару преследователей. Их ведомый попытался развернуться, чтобы отсечь атаку от ведущего, оставив того наедине с Вороновым.
Андрей почти неотрывно смотрел на стрелку указателя скорости, бегущую влево. Двести двадцать километров в час, двести, сто восемьдесят. Самолет стал «вялым», лениво реагируя на теряющие эффективность на такой скорости органы управления. Воронов мельком бросил взгляд в зеркало обзора задней полусферы. Опытный испытатель, сидевший в кабине висящего у него на хвосте По-5, умело «держал» машину, явно рассчитывая, что его добыча «свалится» первой.
«А вот и хрен тебе!» — Андрей двинул рычаг выпуска закрылок до максимума. Возросшее сопротивление стало тормозить самолет еще сильнее, но резко увеличившаяся подъемная сила «отодвинула» момент сваливания на крыло. Истребитель преследователя в зеркале начал увеличиваться в размере. Выйдя на дистанцию эффективной стрельбы тот попытался приподнять нос самолета, чтобы поймать Воронова в перекрестье прицела… и его машина, «нырнув», исчезла из виду.
«Есть! Переиграл на сталлфайте!» — на радостях Андрей вспомнил выражение из жаргона виртуальных пилотов, означавшее бой на близкой к сваливанию скорости. Аккуратно, чтобы, не дай бог не накренить самолет — в данных условиях это означало бы немедленный штопор, отдал ручку от себя, готовясь сразу и убрать закрылки. Машина нехотя перевалилась носом к земле и «посыпалась» вниз, набирая столь нужную скорость.
Итак, первый раунд выигран — ситуация поменялась. Андрей из преследуемого сам стал преследователем. Теперь надо было реализовать полученное в тяжелой борьбе преимущество. Его сохранивший управляемость истребитель за счет более крутого пикирования смог превратить исходное превышение в сотню метров над противником в большую, чем у того, скорость. В результате Воронов плотно «приклеился» к его хвосту на минимальной дистанции. Увидев опасность тот, не рискуя больше лезть в вертикаль, да и не имея для этого достаточно скорости, встал в вираж. Андрей осмотрелся, но второго не обнаружил. Видимо тот был занят с Галлаем. Таким образом, парный бой фактически распался, превратившись в дуэль один на один и ничего не мешало безбоязненно преследовать «жертву».
Ручку управления вправо и на себя, дать правую педаль. Обе машины понеслись друг за другом по сужающейся дуге. Радиус виража зависит от отношения подъемной силы крыла к массе самолета. Подъемная сила толкает машину к центру воображаемого круга, а зависящая от массы инерция — в противоположную сторону. Понятно, что радиус виража можно уменьшить, повысив подъемную силу с помощью увеличения угла атаки — угла, под которым крыло встречает набегающий поток. После чего вираж перестает быть установившимся, то есть самолет начинает терять скорость из-за увеличившегося сопротивления воздуха. Но другого способа не дать преследователю прицелиться нет и пилот впереди идущего По-5 прекрасно это понимал, закладывая настолько крутой вираж, насколько мог. Андрей с трудом (нагрузки на органы управления при таких маневрах очень даже немаленькие) тянул на себя ручку управления, доведя угол атаки почти до критического, но силуэт истребителя «противника» продолжал висеть выше перекрестия прицела.
