— Что же, тогда обождем результата. А сейчас, позвольте мне откланяться.
— Всего доброго, сеньор де Пена.
Проводил его взглядом, после чего обернулся в сторону «Страшного». Взял в руки карандаш и уставился на корабль, всматриваясь в его обводы. Он не старался нащупать то состояние в котором пребывал до прихода кавторанга. Он просто рассматривал корабль, стараясь представить себе его изрезанным зигзагами линий.
Наконец в его воображении начали проступать некие очертания. Взгляд скользнул по уже нарисованному. Еще немного и перед его мысленным взором начали проступать линии и зигзаги. Сформировались цвета в которых он будет работать. Подумав об этом он начал смешивать краски, из имеющихся в распоряжении моряков.
Через четыре часа манипуляций с кульманом, карандашом, ластиком, кистью и красками понятных ему одному, он наконец отступил от чертежной доски. При этом на его губах появилась удовлетворенная улыбка. Каким будет результат пока все еще непонятно. Но то что он себе представлял ему уже нравилось.
— Фролов! — позвал он боцмана.
— Я, господин мичман! — откликнулся тот.
Он вместе с членами экипажа находился здесь же на причале, но чуть поодаль. На миноносце оставались только кочегар, поддерживавший подогрев котлов, машинист, следивший за состояние механизмов, отдыхающая смена и кок. Всем им было строго настрого запрещено появляться на палубе. Вплоть до посещения гальюна. Хоть в глазах плещется. Терпеть и весь сказ.
— Разворачивайте «Страшного» кормой! — приказал Измайлов.
— Слушаюсь.
И тут же начал раздавать указания. Вскоре послышался заунывный свист котла «Садко», а там и сам катер двинул к кораблику. Конечно не буксир, но и миноносец не крейсер. Подцепили его тросом, и понемногу развернули кормой в сторону причала. После чего, подчиняясь команде Измайлова, отвели его чуть дальше. А то рабочая плоскость слишком уж приблизилась к художнику.
Перерыв на обед, и вновь вернулся к прерванной работе, не забыв при этом спровадить с борта всех посторонних. Ему едва удавалось сдерживать обуявший его зуд. Им овладело такое возбуждение, что он строго настрого приказал никого к нему не подпускать, невзирая на звания и чины.
Вообще-то он надеялся, что с кормой и противоположным бортом провозится гораздо меньше. Но не тут-то было. Каждая сторона требовала особого и вдумчивого подхода. Однако, как быто ни было, к тому моменту как на Кастро упало темное одеяло ночи, он все же успел управиться и закончил с прорисовкой схемы будущего камуфляжа.
Несмотря на то, что за день стояния перед чертежной доской он изрядно вымотался, уснуть у него получилось далеко не сразу. Сказалось нервное напряжение. Бывало у него такое. Проворочавшись с боку на бок, часа два, он поднялся и вооружившись акварельными красками встал к мольберту.
Писал он в обычной своей небрежной манере, в стиле авангарда. При этом ни о чем не думал. Полностью расслабившись, и отдавшись льющемся из него ощущениям. Через час картина была готова. Н-да. Крепко же его зацепило. Он смотрел на портрет Кати. Она была в том самом окровавленном платье. Картина впечатавшаяся в его мозг словно каленым железом.
Вот только ее осуждающий взгляд не имел ничего общего с тем, что был тогда, в разгромленной мороженнице. В нем не было обвинения в неподобающем поступке, праведного гнева замешанного на юношеским максимализме. Скорее уж угадывалось сожаление.
Сам не зная отчего полез в рундук и достав дипломат извлек из него артефакт.
Артефакт «Кинитофон»
Комплект — 2 прибора
Экземпляр первый
Радиус связи — неограничен
Количество зарядов — 2
Состояние заряда — 100 %
Время работы — 1 час
Перезарядка — 10 дней
Состояние механизма — взведен, готов к использованию
В Яковенкове сейчас только шесть утра. Она наверное еще спит. Да и не вызывал он ее никогда. Правда сомнительно чтобы в столь ранний час в ее комнате были посторонние. Или она в институте? Оно конечно сегодня воскресенье. Но воспитанницам не позволяют особо расслабляться, не делая скидок на происхождение. Ведь среди них есть и прибывшие с других островов. Каково им сознавать то, что их товарки сейчас дома, среди родных. Даже если их при этом пригласят в гости, они все одно будут чувствовать себя неуютно
Вот только от осознания этого, желание позвонить меньше не становилось. Наоборот, чем дольше он держал артефакт в руках, тем явственней было желание услышать Катин голос. Это клиника какая-то! Ведь взрослый мужик! Плевать на молодое тело и плещущие через край гормоны. Он уже давно научился их контролировать. Хм. Или это ему только казалось. Седина в бороду, бес в ребро. На пустом месте поговорки не появляются.
Ухмыльнулся, потешаясь над своими метаниями, открыл крышку, сдвинул рычажок предохранителя и зажал кнопку запуска. Вызов пошел. Борис не слышал гудков или чего-либо в этом духе. Просто при взгляде на стату артефакта видел начавшийся обратный отсчет. Катин экземпляр сейчас должен выдавать тихий зум и вибрировать.
Признаться, он не надеялся на ответ. И был сильно удивлен когда буквально через десяток секунд из угольного микрофона раздался приглушенный и слегка измененный прибором голос Кати.
— Ждите.
Потом какой-то скрип. Шаги, словно кто-то идет по пустынному и гулкому коридору. Легкий скрип двери.
— Здравствуйте Борис.
Говорила она едва ли не шепотом. При этом слышалось легкое эхо. При этом у Бориса отчего-то прошла ассоциация с умывальником в их казарме. Вот. Кажется даже услышал как капает вода. И тут же звук закручиваемого крана.
— Борис? — вновь произнесла девушка.
— З… Кхм. Здравствуйте Катя, — поперхнувшись, все же произнес он.
— С вами все в порядке?
— Д-да, да, все в полном порядке.
— И чего тогда вызываете меня в неурочный час? Я между прочим была в спальной комнате в институте. Вы чуть не перебудили моих соседок. Пришлось выйти в умывальник.
— Извините. Я и сам не знаю, что на меня нашло. Я помню о нашей договоренности, что вызываете меня только вы. Н-но-о… Вот, не удержался.
Она держит «Кинитофон» все время при себе! От осознания этого у Бориса сладко засосало под ложечкой. В горле появился твердый ком. Дыхание участилось. Пришлось приложить усилия, чтобы она ничего не заметила, не забывая клясть себя за эти клятые телячьи нежности.
— И правильно сделали. В другое бы время может получилось бы и вовсе ни к стати. А так. Все одно через час вставать, — скороговоркой произнесла девушка. — А я… Я давно хотела вам позвонить, но никак не могла набраться смелости. Мне стыдно, Борис. Я была не права, и обидела вас незаслуженно. Ведь имелись у нас «Аптечки» но носить их с собой как-то не принято, хотя места она занимает в сумочке совсем немного и чуть тяжелее портсигара с папиросами. Но теперь все иначе. Я всегда ношу с собой четверную «Аптечку». И знаете, я уже спасла жизнь совей одногрупнице, — при этом в ее голосе послышались эдакие интонации, словно речь шла о сопернице, над которой она взяла верх, — А еще, избавила от инвалидности одного рабочего. У нас практическое занятие было в больнице, по сестринскому делу. И тут его привели. На заводе случилось несчастье и ему оторвало руку. Так я его вылечила. Правда, доктор сказал, что в больнице на этот случай имеется целых два артефакта. Но ведь это же не важно. Главное… Боря? — с сомнением в голосе позвала девушка.
— Да-да, Катя, я здесь. Просто слушаю вас, — тут же отозвался он.
— Я уж подумала… — начала и осеклась она.
— Я горжусь вами, Катя. Другая бы просто обозлилась на меня, а вы извлекли из случившегося урок. И поверьте, я и сам корю себя за то, что тогда при мне не оказалось моей второй «Аптечки». Теперь вот ношу их обе. Четверная никак не подвернется. Но поверьте, в тот момент я не мог поступить иначе. К тому же, возможно вы не в курсе, но у Елизаветы Петровны пока еще нет в запасе возрождения.
— Н-но как такое возможно? Ведь она не настолько стара.
