class="p1">— Здравствуйте, Константин Платонович.
Лукиан негромко хмыкнул.
— Ну, хоть тут у тебя как у людей.
— Это мои ученицы, отец Лукиан. Александра и Татьяна.
— Теперь это так называется? — он глумливо усмехнулся.
— Я учу девушек деланной магии, отец Лукиан, — я добавил в голос железа, чтобы прекратить его пошлые намёки.
В ответ монах скептически скривился.
— На ерунду себя растрачиваешь, — буркнул он, — глупости твоя деланная. Забава дитячья, прости хосподи.
— Это мне решать.
Для «дрессировки» Анубиса учитель несомненно нужен. Но я не собираюсь позволять всяким посторонним лезть в мою жизнь. Может, эти некоторые, не будем тыкать пальцем, замшелые ретрограды? Или маразм прогрессирует со времён Земского собора?
— Дядя Костя!
В гостиную ворвалась Ксюшка и кинулась ко мне. В отличие от сестры ей было плевать на монаха и его мнение. Я подхватил девочку, подкинул её к потолку, заставив завизжать, и взял на руки. Она обняла меня за шею и радостно сообщила:
— Так и знала, что ты сегодня приедешь. Весь день в носу смешинки катались, так всегда, когда ты возвращаешься.
Девочка заметила краем глаза монаха и обернулась.
— Ой! Здравствуйте.
— Здравствуй, отроковица, — пробасил тот с лёгкой насмешкой. — Ты тоже ученица Константина Платоновича?
— Воспитанница, — обрубил я.
Я почувствовал, как Талант девочки всасывает эфир, будто принюхивается к монаху. Взгляд её стал пронзительный, а черты лица заострились.
— Дедушка Лукьян, а вы к нам надолго? А расскажите, за что на вас бабушка Марья сердится?
Лукиан закашлялся, тряхнув головой.
— Ты смотри, какая любопытная. Может, и расскажу. Потом. Когда вырастешь.
— Я запомню, — кивнула Ксюшка, — и обязательно ещё раз спрошу потом, раз вы обещаете.
В столовую вплыла ключница в сарафане. Улыбнулась мне уголками губ, поклонилась и с наигранной официальностью сказала:
— Добро пожаловать, Константин Платонович. Не желаете ли отужинать?
— Здравствуйте, Настасья Филипповна. — Я кивнул в сторону монаха: — Это отец Лукиан, мой новый наставник. Поселите его, пожалуйста, на первом этаже. А ужин велите подавать немедленно, мы очень голодны.
Мне показалось, что Лукиан смотрит на Настасью Филипповну масляным взглядом и пытается строить ей глазки. Вот же жук такой, а! Нет, так дело не пойдёт — приехал учить, значит, пусть учит, а не шуры-муры крутит. Надо будет сделать ему внушение, самым серьёзнейшим образом.
* * *
Ужин прошёл в несколько натянутой обстановке. Я тайком шепнул Настасье Филипповне, чтобы монаха посадили на другой конец стола от княгини. Но Марья Алексевна всё равно умудрялась бросать на Лукиана демонстративные ледяные взгляды. Впрочем, он их начисто игнорировал и вёл себя как положено лицу духовному. Прочитал молитву перед едой и практически молча поел. Не дождавшись десерта, он извинился, сослался на усталость с дороги и удалился в свою комнату. То ли утомился, то ли тактично решил не мешать мне общаться с домашними.
Стоило ему уйти, столовая наполнилась гомоном. Все разом принялись рассказывать, что без меня происходило в Злобино. Мелких новостей, скорее забавных и безобидных, чем волнующих, набралось на час разговоров под самовар.
Кроме всего прочего, оказалось, что вести о моём возвращении с войны и сражении с Еропкиными быстро разошлись по округе. Больше всего местную публику впечатлил срочный отъезд Троекурова после попытки поживиться моими деревнями. Общество слегка побледнело, вспомнило векселя, что предъявляло в моё отсутствие, и решило «каяться». Для прощупывания почвы был выбран Люлюков — пьяница-помещик, владевший захудалой деревушкой Адино. Бедняге вручили пачку поддельных векселей и отправили в Злобино. К счастью, Марью Алексевну он скорее посмешил, и она обещала, что поговорит со мной.
— Фальшивые векселя у тебя в кабинете лежат, можешь посмотреть для смеха. — подытожила княгиня. — А с обществом тебе действительно неплохо бы наладить контакт. Съездить в гости, поговорить. И развлечёшься, и положение упрочишь.
— Я подумаю, если мне заняться будет нечем.
Настасья Филипповна тоже выдала новость — к кузнецу Прохору зачастили «секретные» делегации из моих деревень. Наш уникум, как мы с ним и договаривались, не только сделал плуг и сеялку, но и опробовал их на своём наделе в Злобино. По моей особой милости, как он всем говорил. Поначалу соседи косо смотрели на такую инновацию, предпочитая сеять привычными методами. Но когда увидели вместо сам-три урожая сам-восемь, начали чесать головы и тоже хотеть «барский сев». Традиции традициями, а прибыль крестьяне считать умели.
Я не стал бурно реагировать на эту новость и только кивал. Получилось? Получилось! Дело сдвинулось с мёртвой точки: плуг и сеялка с парой механических лошадок не просто поднимут урожай у моих крестьян. Они освободят им время, которое я собирался пустить на всякое производство. И крепостным доходы, и мне. А там и школа начнёт поставлять первых образованных орков. Маленькая промышленная революция в отдельно взятом поместье.
— Костя, — Марья Алексевна посмотрела на меня и покачала головой, — я с тобой поговорить хотела, но лучше на завтра отложить. Шёл бы ты спать — замученный совсем, словно тебя в Москве палками били.
Я не стал говорить княгине, что меня там действительно немного били и даже держали в подвале. Хоть спать мне и не хотелось, но отдохнуть было бы неплохо. Так что я пожелал всем спокойной ночи и двинулся в спальню.
* * *
Провидение будто услышало, что я не хочу спать, и решило не давать времени на сон вовсе. Стоило умыться и лечь в постель, как в дверь тихонько постучали, и в комнату просочилась Таня. Девушка всего лишь хотела поцеловать меня и пожелать доброй ночи. Но оказалось, что мы страшно соскучились друг по другу — у меня сразу нашлись и силы и бодрость, и всё остальное тоже нашлось. Только я сам потерялся в её поцелуях и прикосновениях. А чуть позже мы выяснили, что соскучились ещё и по разговорам. Так что проболтали часов до трёх ночи, лёжа голышом в обнимку.
Спать я выгнал Таню чуть ли не силком. Любовь любовью, а отдыхать тоже надо. Да и лишний раз афишировать нашу связь не стоило, исключительно ради Тани. У девочки, если мои подозрения, переходящие в уверенность, подтвердятся, может быть очень интересное будущее.
Но только я улёгся как следует, выгнал из головы лишние мысли и начал засыпать, как снова услышал характерный Танин стук. На этот раз вполне громкий, можно сказать «официальный».
— Да-да, войдите.
Таня заглянула в комнату, держа в руке канделябр со свечами.
— Константин Платонович, простите меня, пожалуйста. Но вы ещё не спите?
— Что случилось?
— Там староста Фрол из Крукодиловки пришёл. Он хотел утра ждать, чтобы с вами поговорить, как проснётесь. Но я подумала, — она виновато опустила глаза, — вы же всегда крепостных жалели. А там беда прям.
— Ну и правильно, — я встал и начал одеваться, — выспаться всегда успею. Но коли разбудила меня, давай этого Фрола в гостиную, а мне кофий свари.
Таня прям засветилась от
