— Я, Лисов Илья Николаевич родился в 1974 году в семье профессионального военного. Страной, после смещения Хрущёва, тогда правил Леонид Ильич Брежнев...
С Верховным, общались до поздней ночи. Он интересовался всем. Да оно и понятно. Только вот интерес был своеобразным. И удивлялся председатель ГКО, вовсе не в тех местах, на которые я рассчитывал. Например, на рассказ о том, что Гагарин первым полетел в космос, Виссарионыч только кивнул, но очень сильно поразился тому, что сыновья наших шишек, не служат в армии. В отличие от моего времени, его дети, кроме Светланы, все погибли на фронте. Яков в августе сорок первого, при отражении танкового прорыва, а Василий полгода назад. Был сбит, прикрывая наши «Пешки».
Так что, удивление Верховного было понятно. Когда он заострил внимание на этом моменте, я и сам понял, что если человек, занимающий руководящий пост, не желает, чтобы именно его сын выполнял свой долг перед Родиной, то этот человек, по умолчанию, плевать на неё хотел, какими бы словами при этом он не прикрывался. Действительно, служи сыночки всех наших боссов в войсках, причём не в Арбатском округе, а куда пошлют, то и кормёжка в армии была бы от пуза и, своеобычный армейский бардак уменьшился бы до невозможности. Ведь в любой момент грозный папа, после письма сына, смог бы надеть на кукан генерала, который силами бойцов решил построить себе дачу, или который допускает, что прапора солдат обворовывают. Да и с дедовщиной бы покончили в два месяца. Но они своих детишек берегут и дальше ночного клуба не отпускают. А это значит что? Значит в критический момент не папик, ни его дети, ни его семья, не собираются оставаться в этой стране и сбегут, как только прижмёт.
Ещё Сталин не удивился тому, что один из новоназначенных руководителей госбезопасности, повизгивая от восторга, в знак «доброй воли» сдал американцам систему слежения в их посольстве. «Дядя Джо», только рукой махнул, сказав что с этим человеком всё и так понятно. Совершенно его не удивили и окружные армейские склады, полностью оставленные в Чечне. Отношение к ветеранам послевоенных локальных конфликтов, заставило только ругнуться по-грузински, но не потрясло. Дефолт, тоже не вызвал никаких особых эмоций. Упоминание про китайский капитализм, под руководством компартии оставили равнодушным. Зато, очень удивило хранение стабилизационного фонда, в американских ценных бумагах. В общем как ни странно, Виссарионыч удивлялся именно тому, что для нас казалось совершенно естественным.
А потом, Сталин задал вопрос, которого я совершенно не ожидал:
— Скажите, Илья Николаевич, как лично вы считаете, почему после моего ухода, всё так пошло? Ваше мнение насчёт партии я уже понял, его озвучивать больше не надо, но ведь любая организация состоит из отдельных людей. Неужели, уже сейчас не осталось государственников, которые могли бы продолжить начатое?
Офигеть... Ну блин он и вопросики подкидывает. И ведь наверняка, у Верховного есть какие-то стратегические задумки по этому поводу. Зачем ему моё мнение сдалось? Но так как Сталин продолжал сверлить меня взглядом, то пришлось отвечать:
— Эээ... ммм... эээ...
Собеседник, на эту глубокомысленную фразу, прикурил папиросу и неожиданно ухмыльнувшись, подбодрил:
— Я от вас не требую глобальных выводов, просто мне интересны ваши личные мысли. Они могут быть и не правильны, это не страшно, зато они будут только вашими. Так что прошу вас, говорите откровенно, не бойтесь...
Я кивнул, показывая что понял, о чём он меня просит, потом машинально схрупав печеньку с вазочки, собравшись с мыслями, ответил:
— Лично мне, кажется, что всё дело в команде. Нет, у вас она конечно есть, другой вопрос, кто в неё входит. Вы сами — отличный руководитель, который тянет на себе всё, но при этом, своим авторитетом давит любую инициативу. Поэтому, в вашей команде, собрались исключительно исполнители. Отличные исполнители, ничего не скажешь, но никак не лидеры. Каждый, в своей сфере, достаточно властен, но они ПРИУЧЕНЫ подчиняться. Всё потому что вы, извините конечно, другого лидера возле себя ни в коем случае не потерпите. А ведь человека, которому готов доверить дело всей жизни, просто так, на улице не найдёшь. Его надо выращивать и воспитывать. Как цари со своими наследниками делали. Только им гораздо хуже приходилось — лепили из того что есть, даже если тот наследник — дебил. А вам и карты в руки — можно выбирать самому не оглядываясь на престолонаследие. Только вот вы этого, в МОЁМ времени, так и не сделали... А потом, Политбюро сцепилось в борьбе за власть, с тех пор и пошло-поехало...
Верховный, пока я говорил, молча разглядывал подстаканник и было непонятно, слушает ли он вообще. Но как оказалось, слушает, потому что только я замолк, собеседник поинтересовался:
— И кого ЛИЧНО ВЫ, видите в роли... кхм... приёмника?
Опаньки! А разговор то, опасным становиться! Я просто физически почуял, что у Виссарионыча, при словах о наследнике, как у волка, шерсть дыбом встала. Нет, внешне он остался таким же спокойным, только в воздухе повисло сильное напряжение. Чёрт! Верховный, похоже во всём пытается найти заговор, с целью своего свержения. Вот и меня похоже, в чём-то подозревать начал. Надо его быстренько успокоить... Поэтому пожав плечами, честно ответил:
— ЛИЧНО Я, представления не имею. Ведь весь руководящий состав СССР после вашего, гм... ухода, остался прежним. Чем это закончилось, я уже говорил...
Ффух! Похоже Главком убедился, что иновремянин не является проводником чьих-то интересов и поэтому он, совсем другим тоном спросил:
— А вот Лаврентий Павлович, может быть таким приёмником?
На это я опять пожал плечами и ответил, что Берию, Хрущёв расстрелял быстрее, чем он успел себя проявить. Судя по теперешней работе, генеральный комиссар, отличный хозяйственник, но вот каким будет руководителем, решить может только товарищ Сталин. Собеседнику похоже, такой ответ понравился и он, опять резко сменил тему разговора, попросив более подробно рассказать, о китайском варианте построения комунно-капитализма. Я про китайцев, в начале разговора упомянул, но тогда Верховный никак на мои слова не отреагировал, зато теперь начал задавать вопросы, на большую часть которых у меня даже не было ответа.
Почти никакого, глубокой ночью меня отвезли домой. А с утра веселье началось по новой. Только вот не со Сталиным. Пришедшая машина отвезла не в Кремль и не на Лубянку, как можно было ожидать, а куда-то к чёрту на кулички. Я на окраинах Москвы не был, поэтому место так и не смог идентифицировать. Два очень вежливых полковника, в которых совершенно не наблюдалось военной выправки, зато присутствовали замашки профессиональных психологов, пригласили присесть в удобное кресло и — понеслось. Вопросы, уточняющие друг друга, следовали один за другим. Потом был перерыв на обед и тщательный допрос, оформленный под беседу, пошёл дальше.
