– Ай, благослови тебя Аллах, мудрый аксакал, – всплеснул руками Ахмадов. – Откуда беру? Ясное дело – Аллах даёт! Веришь ли, протяну руку в пустоту, не глядя, и хлоп, на ладони чек из воздуха на миллион евро! Задремлю на минутку, сразу видение – надо новую мечеть в городе построить. Поутру выглядываю во двор, а там стройматериалы, рабочие из Персии приехали, смета подписана, и мулла ходит, ждёт. Страшно жить. Я ж слуга Аллаха и царя. Мне столько денег не надо. А они невесть откуда всё берутся да берутся. Спать боюсь, клянусь Аллахом. Проснусь, а кругом опять доллары, евро, золото. Наверное, Всевышний на меня прогневался, иначе вот просто объяснения другого нет.
– Хорошо, мой исламский брат, – сухо проскрипел монах Хрисанф. – Но не хочешь ли ты покаяться в других грехах? Говорят, странные вещи происходят с твоими противниками. То им в подъезде голову проламывают, то они в автокатастрофе погибают, то вдруг в озере тонут… в общем, странно это как-то. Не лежит на тебе грех тяжкий – смертоубийства?
Ахмадов сделал идеально круглые глаза размером с райское яблочко.
– Упаси Аллах! Я в жизни никого не убивал – только один раз таракана и два раза комаров. Почему умирают? Не знаю. Аллах сам наказывает плохих людей, экология у нас ужасная, машины кошмарного качества, в подъездах давно ремонта не было, балки с потолка отваливаются, плавать народ не умеет, а в озёра купаться лезет. Например, губернатор Бабцов сам пошёл с гурией гулять, а это зло супротив Всевышнего… вот Аллах-то его и покарал.
– То есть нет на тебе грехов? – уточнил Хрисанф.
– Нетути, православный брат, – широко улыбнулся Ахмадов. – И рад бы нагрешить, да не могу – Аллах не позволит. Как Иблис и шайтаны ни подбивают, не получается у них.
– Позвольте, однако, – зашуршал кухлянкой Миловидов, – но что насчёт нравственности? У вас недавно с вашего позволения старый князь абреков женился на юной пастушке.
Ахмадов взглянул на охотника так радостно, что мышцы лица затрещали от улыбки.
– А тут ничего не поделаешь, – сообщил он зрительному залу. – Изнасиловала она беднягу. Девушки у нас страсть горячие. Уж что только ни делали – и брачный возраст снизили до пятнадцати лет, и дедушек от них до поры до времени в лесу прячем… а вот не доглядели. Стыдно перед родителями старика до боли. Он и на свадьбе глаза прятал, весь красными пятнами покрылся. Правозащитники подлые куражились – ишь, что в Черкесии-то происходит, девки совсем распоясались! Да, такой уж темперамент здешний кавказский, женский пол рано созревает, и всё – туши свет. Извиняемся, конечно, наше упущение.
Матвей Квасов лихо притопнул в пол расписным сапожком.
– И что скажут наши судьи?
– Я скажу «да», – оглаживая окладистую бороду, пробурчал Питирим.
– Я тоже, – кисло заметил Хрисанф. – Тут попробуй не скажи.
– А я… – заикнулся Миловидов, но тут же наткнулся на красноречивые взгляды соседей, посылавшие ему сигнал: «А тебя, дурак, вообще не спрашивают!».
Эсэмэс-голосование подтвердило полную безгрешность Ахмадова, и он получил в качестве приза хитон с крыльями из натурального лебяжьего пуха. Правитель Черкесского султаната восславил Аллаха и сошёл со сцены под аплодисменты зрителей.
Однако настоящая овация разразилась, когда на сцене возник кумир домохозяек империи – певец Влас Попыхайлов, исполнитель множества хитов, лауреат имперских конкурсов, собиравший аншлаги на концертах от Кронштадта до Владивостока. Зал заполнили стон и вой – сцену горохом усыпали многочисленные предметы женского туалета. Попыхайлов поднимал их, целовал и кидал обратно зрительницам. Тут уж пришлось вмешаться полиции, ибо ситуация грозила перерасти в массовую драку. Подойдя к Квасову, Влас размашисто перекрестился в сторону жюри и взгромоздился на высокий стульчик – вроде тех, что ставят в барах. Рядом с ним по левую руку сел лысый мужчина в тёмном костюме с белым галстуком – продюсер.
Попыхайлов смотрел на жюри и радостно улыбался. Человек в тёмном костюме дал ему съесть с ладони кусочек сахара и показал на кресло Питирима. Попыхайлов схватился за воздух, ища микрофон. Лицо его приобрело плаксивое выражение. Продюсер погладил певца по голове и дал второй кусочек, каковой был с хрустом проглочен. Влас Попыхайлов высунул язык и довольно задышал.
Не выдержав, Питирим повернулся в кресле.
– Это что такое вообще? – вопросил он, показав на существо на сцене.
– А вы не знаете, владыко? – удивился монах Хрисанф, наклонившись к святому отцу. – Это ж учёный орангутанг с острова Борнео. Один турист его привёз ради развлечения, обучил плясать на сцене, а потом по приколу продал продюсерам. Ну, а те шанс не упустили, звезду сделали. Слова нужные сей певец повторять умеет, прочее не требуется.
– То есть у нас в России звёзд шоу-бизнеса легко можно обезьянами заменить? – страшно удивился Питирим. – А почему никто до сих пор этого не делал?
– Кто вам сказал, что не делал? – приподнял тоненькие брови Хрисанф. – Давно уже метод освоен. А вы серьёзно полагали, что это люди? Господи Иисусе, да посмотрите на ту же Бабаенгу, какого уровня интервью она даёт – урчит лишь да прыгает. Недорогой вариант, карликовая мартышка с Явы. В сущности, сейчас поставки налажены – не только орангутанги, но также шимпанзе и гиббоны. Правда не подозревали, владыко? Включите гуляй-ящик да присмотритесь повнимательнее. Нет, человеки среди них тоже есть, и не меньше четверти. Но их число неуклонно сокращается – вот буквально на днях Диму Еблана макаком суматранским заменили. Продюсерам ведь и раньше приходилось быть немножко дрессировщиками – ходи туда, пой то, говори это, на фото улыбайся… Ну, в общем, последние года четыре стало проще вместо звёзд животинку на сцену ставить, всё равно по интеллекту недалеко ушли. У Попыхайлова в зоопарке кличка Чунга-Чанга была, уже тогда обратили внимание, что любит обезьян одну и ту же фразу часто повторять, типа «Без тебя, без тебя, без тебя».
– Святые угодники, – шепнул митрополит. – А как же ему теперь грехи отпускать?
– Да никак, – с досадой ответил Хрисанф. – Попсу сюда в принципе зря пригласили. Бедняжки суть скоты бессловесные, скорее даже из области ихтиологии, разумом как рыбки аквариумные, рот открывать умеют, но не более. Конечно, они безгрешны аки ангелы. Даже разгульный образ жизни им простить можно. Ведь когда, прости Господи, некие абреки используют овцу небогоугодно, она в этом не виновата. Я уж не говорю про то, если овца в «Плейбое» снимется. Перекрестим страдальца, да пущай идёт к бананам.
– И то хлеб, – согласился Питирим. – А ты что скажешь, соратник?
Милонов приподнял голову и сощурился:
