Величества согласились, что это не дело, и дали добро на установку батарей. Правда, сразу встал вопрос о месте расположения будущей ТЭЦ. Тут я малость слукавил и выдвинул заведомо неприемлемое требование, чтобы величества, не допустив такого поругания основ, почувствовали себя победителями и легко согласились с реальным вариантом.
В общем, сначала я предложил им поставить ТЭЦ на Дворцовой площади. Пока Гоша с Машей молчали, онемев от такого святотатства, я успел описать сияющие перспективы:
- Разумеется, это будет не серая бетонная коробка, а памятник архитектуры в стиле барокко! Или, наоборот, ампир, я в них плохо разбираюсь. Титанов поставим трубу держать! То есть атлантов, я хотел сказать. Но не таких неприличных, как у Эрмитажа, а развернутых кормой к публике, руками они будут в трубу упираться. На самой трубе сделаем завитушки, а на самом верху - скульптуру! Есть же тут на площади какой-то столб со статуей, так вот, пусть еще один будет, только повыше и потолще.
Переждав бурю возмущения, в процессе которой мне сообщили много нового про мой художественный вкус, я, с расстроенным видом и скорбью в голосе, сдался:
- Ладно, что с вами сделаешь... Тогда построим ее во внутреннем дворе Адмиралтейства. Давно, кстати, пора стоящие там сараи снести, а то с Невы не вид, а сплошная похабень! Это я еще в позапрошлом году заметил, когда смотрел, откуда Маше анархисты будут в окна стрелять. Но моих атлантов-трубодержцев не троньте! Будете саботировать - сам эскизы нарисую, во всю ширь своего художественного таланта.
Несколько забегая вперед, не могу не похвастаться - мои атланты стали еще одной достопримечательностью Питера. И, начиная с осени десятого года, Адмиралтейство называли уже не "Под шпицем", а исключительно "Три жопы".
Тем временем Татьяна доложила о первых результатах разработки подозрительных с точки зрения Рекса личностей.
- Старший истопник Клюев - просто дурак. Но его помощник - интересная личность, я пока не отправляла его на интенсивный допрос, рано. Знаете, где он служил до Зимнего? В министерстве внутренних дел, причем устроился туда по протекции, правда, чьей именно, уже вряд ли получится точно установить. Но уволился он оттуда на следующий день после смерти Витте! И полгода его вообще никто не видел. А потом он снова появился и еще год ждал, когда в Зимнем место освободится, на что жил при этом - неясно. В общем, есть над чем поработать. Легенда для него - что кто-то украл нитку жемчуга у императрицы, и якобы им со старшим шьют это дело.
- Так, а что с тем, на кого Рекс окрысился?
- Увы, шеф, конфуз. Самый настоящий, я все проверила. Этот швейцар - он обыкновенный владелец кошки. И угораздило же его утром, перед проверкой, утопить трех котят! Кошка родила пятерых, но он знает, что больше двух ей все равно не выкормить. Я его уже перевела из камеры на второй этаж, обеды ему из столовой таскают... Надо отпускать.
- Да, действительно, неудобно получилось... Беседовали-то с ним как?
- Стандартный допрос второй степени.
- Значит, дайте ему в порядке компенсации тысячу из моих средств. И еще одну - за то, что в Зимнем он больше работать не будет, пусть ищет другое место. Если захочет, может устраиваться здесь, в Гатчине, дверей тут много, а протекцию я ему составлю.
- Шеф, если разойдутся слухи, что человек за два дня, проведенных в гатчинских подвалах, получил две тысячи рублей, то вы представляете, сколько сюда сбежится желающих?
- Так предупредите, чтобы не болтал. А объяснение, откуда деньги, пусть дает самое простое - выполнял секретное поручение канцлера! Выполнил, мол, вот и получил награду.
Пожалуй, тут надо уточнить про стандартный допрос. Став канцлером, я взял курс на формализацию работы своих спецслужб, и теперь их работа во многом регламентировалась соответствующими документами. Не так давно дошла очередь и до седьмого отдела - была написана "Инструкция о порядке проведения допросов при расследовании государственных преступлений". Там разъяснялось, что допрос может быть стандартным, интенсивным и форсированным, причем первые два делились на три степени. Первая степень стандартного допроса - это просто вежливая беседа под протокол. Вторая - допускаются элементы запугивания. Третья - допрашивать можно по ночам и вовсе круглосуточно, возможен показ интенсивных допросов. Интенсивный допрос подразумевал физические меры воздействия, причем для первой степени они ограничивались не оставляющими внешних следов, для второй - не наносящими необратимого вреда здоровью, а третья степень имела единственное ограничение - подследственный должен был остаться в живых. Форсированный же допрос мог применяться только в случае острого дефицита времени и исключительно в обстановке боевых действий или близкого теракта - в этом случае выживание подследственного по завершении процедуры не регламентировалось.
Да уж, подумалось мне, документик тот еще. Но подписывать его надо, чтобы у власти не было соблазна когда-нибудь выдать такое за эксцессы исполнителей. Во-первых, не больно-то и поможет, а во-вторых, после этого лояльность новых исполнителей к этой власти станет весьма условным понятием. Так что, вздохнув, я написал внизу:
"Утверждаю. Найденов".
Тем временем события в Манчжурии шли своим чередом. Каждый день, около пяти утра, китайцы начинали штурм первого укрепрайона. К двум часам, потеряв от пяти до десяти тысяч человек, они откатывались на исходные позиции. В шестнадцать часов та же история начиналась по новой и продолжалась примерно до двадцати двух - двадцати трех. Шлиффен считал, что это отвлекающая операция, а основной удар будет нанесен между вторым и третьим укрепрайонами. По его мнению, противник планировал, прорвавшись километров на пятьдесят, повернуть направо и далее наступать на Инкоу, имея в виду перерезать железную дорогу и тем самым нарушить снабжение первого и второго укрепрайона. По данным авиаразведки, народу на это дело собиралось около четырехсот тысяч, а количество армий непрерывно менялось от трех до пяти по причине перманентных реорганизаций - это мы знали уже на основе радиоперехватов и агентурных данных. Авиации противника в воздухе пока не замечалось, из наших летали только разведчики, да и то не очень часто.
Гоша издал указ, где, как и обещал, объявил Желтое и Восточно-Китайское моря зоной боевых действий, в которой можно находиться только с разрешением от русской или курильской администрации. И флот Одуванчика на следующий же день вышел в море, надеясь прихватить несколько не успевших разбежаться нарушителей.
