Благодаря знанию германских морских кодов, об этом переходе стало известно русским, которые решили отправить на перехват вражеских кораблей линкор «Петропавловск», линейный крейсер «Бородино» вместе с гидротранспортом «Республика» и отрядом эсминцев во главе с «Новиком». Это были все силы, которыми мог оперировать Балтфлот на данный момент.
По поводу проведения данной операции, между Беренсом и Щастным возникли серьезные трения. Командующий флотом резонно опасался рисковать своими последними линейными козырями, тогда как Беренс настаивал на проведении операции, делая главную ставку на торпедоносцы.
Никто из адмиралов не хотел уступать другому и страсти между ними, накалились до предела. Последнюю точку в этом споре поставил Корнилов, к которому через голову Щастного обратился Беренс. Лавру Георгиевичу пришлись по душе тактика Беренса, стремившегося при любой возможности обескровить грозные силы врага и как не убеждали его о разумной осторожности Духонин, добро на проведение операции было дано, и отряд кораблей вышел в море.
Русские перехватили ордер противника точно там, где и собирались это сделать, на траверсе острова Борнхольм. «Байер» шел головным, вслед за ним двигался «Макензен», с обеих сторон прикрываемые четырьмя миноносцами. «Новик» с эсминцами немедленно атаковал их, тогда как «Петропавловск» и «Бородино» стали проводить пристрелочный огонь по кораблям противника.
На борту линейного крейсера «Макензен» были собраны самые лучшие молодые кадры из морских школ училищ Кенигсберга и Данцига. Воспитанные в лучших традициях флота, они рвались в бой, и многие из матросов и офицеров крейсера даже обрадовались появлению врага. Ведомые опытным командиром капитаном цур зее Берстайном, моряки были уверенны в своей победе над врагом. Как только враг был замечен, «Макензен» моментально ощетинился всем своим корабельным арсеналом и комендоры орудийных башен, стали азартно наводить свои пушки на «Бородино», получая данные с дальномеров.
Однако обстановка на «Байере» была куда менее радужной чем у его боевого товарища. Большую часть экипаж линкора составляли моряки, пришедшие на борт ремонтирующегося судна из казарм Данцига, где безвылазно находились долгое время. Назначенный на время ремонта командиром корабля фрегатен-капитан Цейслер был очень недоволен своими матросами, критично оценивая их боевые качества как удовлетворительные с большой натяжкой. Если бы не внезапный приказ о срочном переходе кораблей в Росток, Цейслер никогда бы не вышел в море с подобной командой.
Скверные опасения командира подтвердились сразу, едва только на горизонте показались корабли русской эскадры. Среди матросов моментально возникли волнения, за которым четко просматривался страх перед врагом и неуверенность в собственных силах. Офицерам и кондукторам приходилось с помощью грозных окриков и тычков, заставили нерадивых подчиненных шевелиться, получая в ответ глухое ворчание и косые взгляды.
Подобные настрой команды, сразу сказался на боеспособности линкора, который с непозволительной задержкой открыл ответный огонь по врагу. К тому моменту, когда орудийные башни «Байера» дали первый залп, комендоры «Макензена» уже трижды потревожили противника своими выстрелами.
Белые столбы недолетов и перелетов еще только, только начали подбираться к бортам противоборствующих кораблей, когда в сражение вступила третья сила в лице русских самолетов. Добившись серьезных успехов в борьбе с грозными германскими линкорами в водах Финского залива, Беренс решил не останавливаться на достигнутом успехе и торопился вывести торпедоносцев на просторы Балтики.
Отправляясь на перехват вражеских кораблей, адмирал приказал вооружить переделанные под гидропланы «Ильи Муромцы» небольшими кумулятивными торпедами. Это были новые образцы вооружения, изготовленные в специальных лабораториях в малом количестве. Полигонные испытания показали высокую эффективность нового оружия в борьбе с корабельной броней, но никто не мог сказать, как они проявят себя в бою. Беренс безоговорочно верил в гидропланы и новые торпеды и потому, не побоялся пойти на конфликт с командующим Балтфлота смело, ставя на кон свою карьеру и репутацию.
Зная из перехваченных сообщений немцев о низкой боеспособности «Байера», адмирал определил главную цель атаки торпедоносцев «Макензен». Этот новенький линейный крейсер мог существенно усилить огневую мощь группировки германских линкоров в любом сражении, с любым противником.
На крейсере имелось несколько зенитных пулеметов, способных отбить воздушную атаку русских самолетов, но за ними находились молодые моряки, полностью лишенные какого-либо боевого опыта. Именно на это, а так же на высокое мастерство своих торпедоносцев и делал ставку Беренс в этом бою.
Проплывая почти над самой кромкой моря, русские гидропланы быстро приближались к «Макензену» со стороны его правого борта. Первым в атаку на врага шел опытный асс морской авиации, штабс-капитан Роговцев. Его «Ильи Муромца» отвлек на себя внимание почти всех пулеметных установок корабля, разом открывших огонь едва только гидроплан начал сближение с крейсером. Не обращая внимания на тянущиеся к нему смертельные нити пулеметных трасс, Роговцев упрямо вел свой самолет к цели и, выйдя в точку атаки, сбросил два маленьких гостинца.
Освободившись от оков держателя, тупоносые хищницы резво метнулись к своей добыче, игриво вспенивая, белые барашки на темно-зеленых просторах моря. Подвергнувшись атаке русского торпедоносца, германский крейсер не смог уклониться от столкновения и вскоре, два глухих взрыва с интервалом в несколько секунд, погремели в его носовой части. «Макензен» заметно качнуло, но он продолжил плавание, как ни в чем не бывало.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что результаты попадания торпед не очень страшны кораблю. Он только чуть сбавил ход, но это был вид со стороны. Внутри крейсера, в районе пороховых арсеналов носовых башен бушевали два сильных пожара, вызванные кумулятивными взрывами русских торпед. Моряки мужественно сражались с огнем, но темп распространения огня был очень высоким, и вчерашним курсантам приходилось прикладывать все свои усилия и умения, чтобы сдержать пожар.
В тот самый момент, когда Роговцев сбросил торпеды, одна из пулеметных очередей противника повредила правый мотор гидроплана. Возник пожар, и струйка черного дыма вырывалась из поврежденного двигателя под радостные крики немецких пулеметчиков. С удвоенной силой и энергией принялись они строчить из пулеметов вслед уходящему бомбардировщику, стремясь, во чтобы-то ни стало добить поврежденный аэроплан русских.
