Далее было долгое снятие мерок, с меня их сняли довольно быстро, хоть мерок было много больше чем делают портные моего времени. А с Таей пришлось повозиться. Для начала она отказалась раздеваться, даже до нижней рубахи. Пришлось отвести ее в сторонку и тихонько заняться внушением, в том числе что я буду все время рядом а дед и не такое видел. Потом начали снимать мерки и пришлось делать еще одно внушение, что дед ее не щупает а занимается делом, от которого зависит наш успех. Дед намекал что к такому платью даме надо совершенно другое белье, на что я резонно сказал, что к такому платью белья вообще не надо.
Только к концу обмера Тая успокоилась, наверное у нее это просто с непривычки. Ушли от портного поздно, пришлось даже договариваться с мужиком на санях, чтоб подбросил нас с тюками собранной по нашему заказу подмастерьями деда повседневной и праздничной одежды, до дома. Ехали молча, Тая была задумчива а меня душила жаба. Не успели мы войти дома в нашу комнату, Тая бухнулась на колени, обняв меня за ноги, и тихо заплакала.
— Мастер, что же ты со мной делаешь! Возвысил девку без роду без племени, В боярские хоромы ведешь да мошну на меня всю спустил. А я даже сына тебе родить не могу, я старалась, но не дает мне господь, хоть молила я его истово. Прости мастер, нет сил дары твои принимать, Отошли меня обратно. - она хотела еще что то говорить, прерывая монолог всхлипами, и поднять ее с колен не удавалось. Встал на колени напротив ее
— Знаешь радость моя, чем отплатить мне сможешь. Тем что каждого моего слова слушаться будешь. Коль это обещаешь и строго свое слово блюсти будешь, то считай отплатила мне сполна.
— Да мастер, клянусь как перед богом каждое твое слово исполнять, пожелай чтоб стояла пред тем портным голой, встану тут же, да хоть пред целой толпой. Нет мне теперь иного указа окромя тебя да господа нашего. Но тебя буду во главе слушать.
— Тогда вставай с колен, и помогай нам к ужину званному собраться. И запомни, ты теперь со мной по всем этим купцам ходить будешь, и держаться с ними на равных, чтоб честь мою не ронять.
— Да мастер
Разложив по кровати и по полу наши покупки, разобрались где что и быстро оделись. Обновки были хороши, но перед глазами до сих пор стояли рисунки с будущими парадными комплектами, по сравнению с которыми все остальное терялось.
Ужин у купца был многолюдным и шумным. Радовала меня Тая, блюдя слово стала как то свободнее, выпрямилась, смотрела гордо, глаз в пол как раньше не прятала. Такой спутницей только гордиться можно, о чем я не преминул ей сказать, вызвав робкую улыбку и румянец. Посидев за столом и поговорив о свежих сплетнях, которые меня заинтересовали, Кондрат пригласил к нему в кабинет выкурить трубочку другую. Сигареты у меня уже давно кончились, и я как заправский местный купец курил трубку. Табак для нее приходилось мешать из нескольких сортов, потому что обычный был крепче беломора. Курить стал значительно меньше, процесс чистки трубки не настраивал на частое ее употребление. А для хранения использовался маленький пенал, очень плотно закрывающийся, иначе как трубку не чисти, но вокруг нее все пропитывалось табачным духом.
В кабинете к нам присоединились несколько купцов, представленных Кондратом. Разговоры пошли о товарах да о торговле. Купцы зондировали почву. Надо было им товаров, которые шли в основном через Федора а у того были свои предпочтения. Отдариваться купцы обещали очень щедро, предложив для старта двор в Архангельске у самого гостиного двора. А далее накручивали по нарастающей. Теоретически я был не против, увеличить объемы производства при соответствующем подвозе сырья было вполне реально. Но какие резоны у Федора были торговать с одними и не торговать с другими, это надо было выяснить. Посему поторговавшись с купцами, иначе тут было не принято, обещал подумать, а на предложение завтра же переезжать в новый дом, отказался, сославшись на краткий срок пребывания и не желания заводить свою прислугу.
В остальном разговор шел о мелочах, кто кому да с каким барышом да что продал, да какие караваны снаряжают. Часто касались купцы своих конкурентов из немецкой слободы, судя по обсуждаемым подробностям, следили за конкурентами очень плотно. Называли их на русский манер, так что я в начале думал, что говорят о русских купцах. Ну какой иностранец из Андрея Иванова. До тех пор, пока не уточняли что это тот Андрей Иванов который сын Гоутман. Или Корнило Иванов сын Сторм. Много фигурировало в разговорах заморских девиц таких как Авдотья Балсырева дочь Избрантова или Сара Николаева дочь Тембоузена , жена Аврама Корса, некоторых как девиц на выданье обсуждали а кого и как конкурентов или партнеров. Стало понятно, что даже в столь небольшом городе активно бурлит жизнь. Обсуждали и будущий праздник в голандских хоромах немецкой слободы у Ивана Ферколина, На который вся знать соберется да достаток свой выпирать будут, хоть Иван и нерусь, но пролезть на тот бал купцы считали обязательным и дочек своих протащить.
Расходились уже за полночь, Тая возбужденно пересказывала женские сплетни почерпнутые на том же званном ужине. Сплетни крутились вокруг тех же девиц на выданье и бала у голландцев. Рассказывала что много спрашивали обо мне, но повторения охоты ждать пока не приходилось, тут были уверены в нашем с Таей супружестве, а я просил ее никого не разубеждать в этом заблуждении.
С утра пошли продолжать осмотр гостиного двора, уже в немецкой его части. Были там конечно не только и даже не столько немцы. Но для русских все иноземцы были немцами. Хотя три длинные пристани, вплотную примыкающие к фасаду гостиного двора называли Английская, Голландская и Русская. Значит, когда надо, могли названия и более точные давать. А названия пристаней говорили сами за себя, как и кораблей, которые у них летом стояли в изрядном количестве. Бывало и более двухсот кораблей за сезон приходило и по несколько десятков на рейде постоянно стояло.
Приказчики все говорили на русском, и имена имели типично русские, но после вчерашнего разговора я уже не мог сказать точно что приказчик русский, он вполне мог быть Еремий Логинов сын Шхунеман, хотя это ничуть не мешало ему активно пытаться впарить нам свой товар. Товара было много, и разного, но ничего меня особо не заинтересовало. Долго ощупывал рулон шелка хороший шелк плотный и тонкий, мне вполне может пригодиться но хозяин денег ломил несусветно, по его уверениям этот шелк чуть ли не сам раджа ткал. Торговались до хрипа, но платить столько за шелк я отказался. Назвал свою цену, сказал, что обсуждать ее больше не буду и объяснив где меня найти пошел дальше. Много было готовой одежды и предметов обихода. Все же русская часть двора больше сырьевая, а немецкая товарная, как не стараюсь все одно и в этом времени русские торгуют сырьем, как и в моем. На той стороне двора русская лавка торгует моржовой костью а на немецкой та же кость, превращенная в шкатулку стоит как вся русская лавка вместе с костью, включая кости хозяина. Вот такая арифметика. Надо все же стараться деньги в свою страну вкладывать, а не в чужие. Вот и хожу просто рассматривая. Много красивых вещей, еще больше украшений. Так как на потоке ничего еще не делают, вещь от вещи отличается, можно весь день ходить рассматривать и все одно увидишь только малую часть.
