Она разделась и улеглась рядом, обняв его уже горячее тело.
Ночью Жан раскрылся, и одеяло упало на пол. Ему становилось жарко. Лиза лежала, положив свою голову на его грудь, и при тусклом свете свечи изучала его стройное тело. Она нежно гладила его своей маленькой ладошкой и готова была просто проглотить это создание, чтобы оно не досталось никому. Потом она подняла голову, поцеловала в губки, носик, глаза и, немного успокоившись, снова прижалась к нему.
Он крепко спал, а она думала, как же много уже пережил этот мальчишка, который сумел ее свести с ума, покорить своим существованием… Лиза нежно сжимала пальцами его грудь, стараясь не нарушить сон, и не могла наглядеться. Она давно дала себе клятву, что сделает все, чтобы хотя бы еще раз в жизни встретиться с ним в любом времени, и тогда она, Лиза, будет самая счастливая девчонка на свете.
Она осторожно поднялась и потушила уже почти догоревшую свечу, вернулась и снова коснулась его тела.
Жан обнял ее и прижал к себе.
– Ты спишь? – тихо спросила Лиза.
– Сплю, – ответил сонным голосом Жан, и она почувствовала прикосновение его губ к своей груди.
– Жан, ты спишь – это тебе снится, – зашептала Лиза взволнованным голосом.
– Я знаю, – отвечал он, целуя ее плечи.
– Ты как лунатик. Только потухнет свеча, ты тут как тут.
– Ты мой сон, сладкий сон, – шепчет Жан. – А во сне можно делать все, что захочешь.
– Это чтобы потом утром вспомнить?
– Утром я тебя и так увижу, а здесь, во сне, вот ты какая… прекрасная.
Лиза чувствовала его прерывистое дыхание над своим лицом, потом его тело, которое осторожно прижимало ее к кровати.
– Ты же устал?
– Да, я устал, поэтому с тобой и отдыхаю. Завтра будем спать до вечера, а там в госпиталь на заработки пайка.
Лиза прижимала молодого человека к себе и чувствовала, как уже его плоть желает проникнуть в нее…
Утром поспать долго не пришлось. Кто-то настойчиво стучал в двери.
Жан открыл глаза. В комнате было уже светло. Он снова прислушался, и стук повторился.
Жан прикрыл одеялом Лизу и тихо встал, прошел в гостиную, встал у двери.
Стук снова повторился.
Он вспомнил, что стоит совершенно голый, тихо вернулся в спальню, чтобы надеть нижнее белье, и опять вернулся к входным дверям.
– Кто там? – тихо спросил он.
– Зотовы здесь жили? – послышался слабый женский голос по ту сторону. – Мне бы кого-нибудь из них увидеть, если кто из них остался.
Жан вздрогнул, услышав эту фамилию. Он вернулся, чтобы прикрыть в спальню дверь, и решил открыть.
На пороге стояла очень старенькая женщина в черном платке и с котомкой в руке.
– Ты не Зотов, – сразу определила она, взглянув на Жана. – А кто-нибудь еще есть?
– Есть, внучка. Вы проходите. – Жан провел старуху в гостиную. – Садитесь, я сейчас позову.
Он усадил гостью на стул у стола, а сам поспешил в спальню.
Когда он вышел, то обомлел. Старуха сняла свой черный платок, распустила свои редкие рыжие волосы и смотрела на него черными как смоль глазами.
– Сейчас Лиза выйдет, – заикаясь, пробормотал Жан. – Вас не Люсия Петровна случайно величать?
– Именно так, – кивнула она головой. – А ты, я так полагаю, Жак?
– Жан.
– Да, да, Лиза говорила, Жан. Как, Жан, дела?
– Нормально. Может, чай будете? У нас сахар есть.
– Чай выпью, – не стала отказываться Люсия Петровна. – Где же Лизочка?
Вышла из спальни Лиза и, увидев свою тетушку, бросилась в ее объятия.
– Жанчик, это Люсия Петровна. Она нас нашла, – торжествовала Лиза. – Как ваше здоровье, тетушка?
– Слабенькое, – пожаловалась старуха. – Плохо стала видеть и много чего путаю.
– Жан, наливай чай. Как хорошо, что вы нас нашли! Мы вам очень рады!
– Очень, – буркнул Жан, понимая, что скоро наступит конец их встречи.
– Это тот самый мальчик, о котором ты мне всегда говоришь? Хорошенький, внимательный, вежливый. – Люсия Петровна бросила на него пронзительный взгляд.
– Мы сейчас в госпитале работаем, – стала рассказывать Лиза. – Там паек дают солдатский. Прожить можно.
– Ты уж меня, племянница, прости, что так получилось. Стара стала и многого не понимаю. Кто бы мог подумать, что вы здесь окажетесь. Тут просто какой-то ад. Я пока шла, столько насмотрелась…
Жан налил всем по стакану чая и присел рядом.
– Ничего страшного, тетушка, мы уже привыкли.
– К этому нельзя привыкнуть, – твердо заявила она. – Здесь повально умирают люди. Что это за время, что за год?
– Сорок первый, осень, – ответил Жан. – Идет война, и Ленинград в блокаде. Можно хоть как-то помочь этим людям?
– Нет, сынок, я здесь бессильна… Я могу только одно – побыстрее вас отсюда убрать.
– В другое место?
– Нет. Я могу вас отправить в то время, из которого вы сами. И все.
– И все?
– Да. И все.
– А если мы все вас попросим еще организовать встречу? Это реально?
– Я уже и не знаю. Может не получиться теперь у меня. Ты знаешь, сколько мне лет, сынок?
– Догадываюсь, – тихо ответил Жан. – Я как-то считал, точно не помню, но примерно лет так двести пятьдесят.
– Чуть больше, – поправила она.
– Вот бы мне так, – позавидовал Жан.
– Не дай тебе бог столько жить, – возразила Люсия Петровна. – Что бы ты делал все это время? На кого бы был похож?
– Не знаю, – пожал плечами Жан.
– На мумию фараона. На такую, как я. Живи столько, сколько тебе положено.
– А сколько мне положено?
– Племянница, что он такой любопытный? Если будешь знать свое будущее – тебе не интересно будет жить. Суть в этом и заключается. Поэтому живи, сколько тебе определил Бог. Ты такой красивый и умный мальчик, а с такими годами будешь старым, как сухарь, и весь сморщенный от времени. В голове твоей будет одна пустота… Не спеши взрослеть. Старость сама придет, ты и не заметишь как.
Жан пожал плечами.
– А о тебе, Лизочка, родители спрашивали. Я сказала, что ты гостишь в моем поместье и скоро будешь. Государь свою крепость почти достроил. Еще замахнулся на большие дела. Сама знаешь, какой он заводной и неугомонный. Сам спокойно не живет и другим не дает, людей мучает работой. Сказал, что городу быть на берегах Невы уже через пару лет. Всех отправляет учиться за границу, все воюет со шведами, строит корабли да мосты…
– Передавайте Петру Алексеевичу от меня большой привет, – сказал растроганный Жан. – Пусть себя бережет. Он еще нужен для России. А вам здоровья и еще долгих лет жизни.
– Куда еще больше, – возразила Люсия Петровна. – Дольше меня и так только памятники существуют.
