Оглы потерял терпение. Сгорбившись, помогая руками, пробежал вдоль склона к Бурому. Грязная борода вперед, глаза маслинами — паук с автоматом за спиной. Тоже, небось, спастись в Траховском бункере надеется. А билет Гитлер спиздил. Зачем Трахову героин? Есть убежище, продовольствие, оружие, охрана. Что еще надо? Траховские вроде не конченные наркоши. Эх, захватить бы бункер. Размышляя, Бурый ожил, во взгляде привычная жестокость. Могли бы там с Ольгой отсидеться. С ненавистью посмотрел на наркобарона. Цыган не вдавался в переживания Алексея. Считал главаря таким же нарком, как и всю банду. Следовательно, вонючей русской свиньей без воли противостоять наркотическому дурману. Но пока свинья нужна пауку. Паутина сплетается щетиной.
— Вечер уже, а Гитлера все нет. А приедет вообще? На хрена ему белый на людей менять? Ты все продумал хорошо? — паук вращал глазами, вонь изо рта обертывала каждое слово.
— А, может, он нас обходит сейчас? Выскочит из‑за угла, перемочит всех!
Цыган вовсе терял лицо от страха. Смелость и терпение у Оглы не в почете.
— Где ты углы увидел? За километр все видно. — Бураев обвел лесостепь взглядом. Насыпь закрывала группу и автомобили со стороны дороги. С места засады пожухлая трава просматривалась до самой полосы молодых елей.
— Кто появится, сразу заложников расстреляем. Гитлер это прекрасно понимает. Так что сиди и жди.
Бурый с ненавистью посмотрел на цыгана. Разрядить в башку рожок. Терпение. Чуть позже мушку проверну.
Расстреливать заложников Бурый не собирался. Смысл? Чувства мести не было. Даже сейчас. Война. Полководец хренов. Связался с уголовниками. Еще цыганье это! Бурый отвернулся, чтобы не выдать звериную злобу. Резко обернулся. Нет, не Ольгины ладони, теплый ветер дотронулся до щеки. Алексей закрыл глаза. Дальше что? Сколоться с этими уродам? Жбякнуться и на небеса. Даже Оглы цель имеет в жизни. Семью спасти. Сам рискует, герыч нужен! Нет, брат, за Ольгу, за всех ты мне ответишь! Порошок возьмем, накормлю тебя свинцом. Злоба усилила кровоток, артерии и вены разбухли, мышцы взбугрились под свитером. Из под руки хрипло заблатовала рация:
— Хуячит черная шестерка с белым флагом. Очканули, пидоры! Водила один, вроде.
Бандит за антенну вытащил рацию из внутреннего кармана пальто.
— Понял. Остальных, кто за ней поедет, ебаште сразу.
Народа мало, наблюдатель за поворотом один, дезинформация на случай прослушивания гитлеровцами.
— Пузо, Чума, Гвоздь, заняли позиции! Везут товар.
— Да все нормально, Бурый! Не очкуй! – Алкоголь на наркотик равняется безумной смелости, реальность через призму, Чума в одиночку прогнет весь мир. Тем не менее, лег рядом с Пузом, задергал затвором. Пузо протянул руку, сдвинул пластину предохранителя. Чума лихо передернул затвор, сквозь прицел попытался сфокусировать взгляд на дороге. Пузо пристроился за РПК. Водка добавила меланхолии, размеренным движением загнал патрон в патронник. Дальше всех примостился Гвоздь. Кепка на маленькой башке оправдывала погремуху длинного зэка. Гвоздь с Пузом даже в неадеквате выполняли приказы Бурого. За Чуму главарь не уверен. Леха сунул ему рожок с десятком патронов. И того не надо было, ожидалось обойтись без стрельбы. Шлепнуть надо Чуму, да повода не давал. Не дай Бог без приказа пальнет, сразу без башки останется. Бандиты лежали на барахле, найденном в багажнике Паджеро. Вот и Гуччи с Кавалли пригодились. Бураев оглянулся через плечо. Оглы пачкал бороду в грязи, распластавшись на земле, хищно уставился на дорогу. Рядом устроились телохранители.
Солнце согревало затылки, в лицо дул теплый ветер. Бурый первым услышал подозрительный звук. Звук нарастал. Уже точно не автомобильный двигатель. Характерный свист между стуками. Вертолет. Слева от поворота перпендикулярно дороге на километровой высоте показался хищный силуэт.
— А! Пиздоглазые! – Чума вскочил во весь рост, вскинул автомат, неполный магазин разом опустел.
Бураев в ужасе смотрел, как разворачивается вертолет, как Чума бьет ногой удивленного Пузо в живот. Пузу в пузо, некстати сверкнула мысль. Чума поднимает пулемет из‑под откатившегося бандита, становится в позу киногероев. Сквозь длинную очередь слышны пожелания великому китайскому народу от бывшего заключенного сибирских лагерей.
Это пиздец. Подтверждением здравой бураевской мысли стала ответная очередь. Крупнокалиберный пулемет в своей речи пожелал не вполне законопослушным российским гражданам выполнять требования хабаровского перемирия. Бураев увидел куски влажной земли, взметнувшейся с края насыпи. Сбитую кепку, размолотую голову Гвоздя. Молотком по шляпке, продолжал сходить с ума Алексей. Вспоротое Пузо. Чума следующий. Голени взрываются ниже коленной чашечки. Кости отчетливо белеют в кровавом мясе. Кусочки мышц, костяные крошки врезаются Алексею в лицо. Последним видением становится падение неуемного бандита, в коротком полете тело вспенилось шматками мяса, голова салютовала дурными мозгами.
Бураев покатился вниз, дорогое пальто лоскутами взлетело над лежбищем.
В руке автомат, ноги проскальзывают в грязи. До джипа метров 50. К своему Мерседесу мчатся цыгане. Оглы орет телохранителям вслед. Кому ты сдался, охранять твою бородень. Леха перестал рефлексировать, Ольга и цель в жизни отодвинулись на второй план. Сначала выжить, цель придумать не проблема.
На одном дыхании Бураев покрыл расстояние до автомобиля. Дверь рывком, закрыть – лишнее движение. Автомат спружинил о пассажирское сиденье, рычаг помешал упасть под педали. Слава всем богам, ключ в замке, безмятежно качается брелок. Дрожавшие пальцы превратились в арматуру, глаза сузились, губы скривились в улыбке. В лобовом стекле картина цыганского апокалипсиса. Мерседес наркобарона густо покрывается дырками размером с перепелиное яйцо. Стальная перепелка дырявит автомобиль вместе с телохранителями. Мерседес подлетает на красно–желтом пятне, взрыв отбрасывает Оглы в сторону. Цыган порванным воланом летит в грязь перед Паджеро. Леха уже провернул ключ, с удовольствием придавил педаль, двигатель легко провернул колеса. Чтобы обрести сцепление, пришлось сбросить газ. Джип набирал скорость, далеко справа падал вертолет, в лобовое стекло стукнулась пучеглазая рожа. Кудрявые грязные волосы заслонили обзор. Непостижимым образом Оглы запрыгнул на капот. Леха тормознул, цыган не удержался, съехал под колеса. Педаль в пол, кузов тряхнуло, Паджеро не выдержит двоих! Клочок бороды застрял в сочленениях глушителя, изуродованное лицо утонуло в грязи.
— Чик, и он уже на небесах. Смотри, как наловчился, доктор! — комментировал Кабанов.
