— К Мишеньке зайди в гости, у молодой жены должны быть подружки, — посоветовала бабушка. Кстати, да, Мишку нужно проведать. Орденом похвастаюсь.
В воскресенье с утра вернулись в Москву. Владимира Петровича я подбросил домой и, не заходя к себе, отправился к Левинсонам. Я ожидал услышать нечто из анекдота:
«Роза Марковна, я слышал, шо вы таки женили Мишу. И как вам невестка?
Высшее образование, умеет готовить, аккуратная, шьёт, вяжет… В общем, гадюка, гадюкой!»
На самом деле невестки дома не было. Она же студентка, а им положено ездить «на картошку». Мишка мог «отмазать» молодую жену, но не стал этого делать. Мне он обрадовался, попытался усадить за стол, но я предложил поехать к себе. Раз жены дома нет, то можно друга забрать и пообщаться, не оглядываясь на время. Если у меня такое ностальгическое настроение, то стоит и Мишку подключить.
Глава 14
— Саша, мама спрашивала, ты не в курсе, как проще всего уехать в Израиль? — спросил Михаил и совсем меня не удивил.
Давно я ждал этого вопроса от тёти Розы. Придётся провести профилактическую работу вначале с другом, потом с его мамой.
— Так, математик, я даю тебе исходные данные, а ты просчитываешь вероятность событий.
— Дай чем записать, — попросил Михаил.
— В уме считай. Это не те цифры, что ты думаешь.
— Так бы сразу и сказал, — устроился удобнее на сиденье Мишка.
— Тётя Роза всё там же, на овощной базе, работает? — друг утвердительно кивнул. — Официальная зарплата сто десять рублей.
— Но ты же знаешь… — начал было Мишка.
— Мне до этого дела нет. Хорошо, возьмём для примера простого инженера, молодого специалиста. Зарплата сто двадцать, жилья ещё нет, имеется комната в общежитии. Каковы перспективы?
Михаил мне эти перспективы быстро накидал: встанет на очередь, чтобы получить жильё. Лучше побыстрее жениться, обзавестись ребёнком, тогда получит двухкомнатную. Не сразу. Но лет через пять-семь, как повезёт.
— А теперь подумай о том, что работники, к примеру, МИДа, имеют гораздо выше зарплаты. Ездят по заграницам, отвариваются в «Берёзке».
— Это ты сейчас про себя? — усмехнулся Мишка. — Не трудись, я в курсе.
— Как насчёт мяса в магазинах?
— В нашем гастрономе каждый день.
— Каждый день «выбрасывают» и такая очередь, что достаётся везунчикам. Кто не успел, тем перепадают откровенные кости.
— Можно фарш в пачках купить, — не понял, к чему я веду, Мишка.
— Это в Москве. Ситуация в провинции ещё хуже. Тебе не кажется, что разница между «верхами» и «низами» усиливается? Я вот получаю продуктовый набор каждый месяц, могу в буфете купить дефицитные для тебя продукты. Вернее, просто могу их купить, а тому же инженеру это будет дорого. Как долго это будет продолжаться?
— Сашка, это будет длиться столько, насколько хватит власти той конторы, где ты служишь, — разумно ответил Михаил.
— Десять лет, — припечатал я. — Через десять лет этот колосс на глиняных ногах рухнет. Не нужно тебе сейчас уезжать в Израиль. Внуши это матери. В будущем тебе и здесь работы хватит.
— Ты уверен? — задумался друг.
— Перечитай классиков марксизма-ленинизма про признаки революционной ситуации, — рекомендовал я. — А сейчас едем ко мне, есть чем похвастаться.
Орден Мишку ошеломил. Он его долго разглядывал, прикинул на себя пиджак (натянуть не смог, комплекция подкачала). Спросил, кому об этом можно рассказать, я попросил особо не распространяться. Мои знают, а чужим не нужно давать лишнюю информацию.
Переключились на Мишкины успехи. Звание доцента он получил, но с преподаванием не всё так просто. Пока у него полставки на кафедре и ещё подработка в одном из техникумов столицы.
— Академия наук мне не светит, — не совсем оптимистично заявил Михаил, сооружая из моих запасов бутерброды. — Чайник поставь.
— Ты метил в академики? — поинтересовался я.
— Куда бы я ни метил, не уверен, что смогу получить даже звание профессора.
— Национальность? — проявил я прозорливость.
— Угу, — с набитым ртом отозвался Михаил. После прожевал кусок и продолжил: — Антисемитизм у нас в математике.
— Ты же Михаил Иванов, русский.
— А покойный папа еврей. Повезло, что у нас близкой родни, считай, нет. Отец привёз маму из Ленинграда. Сам понимаешь, что после блокады мало кто выжил. Есть какие-то троюродные дяди и тёти где-то в Одессе. Мы никогда не общались, так что во всех анкетах я с чистой совестью пишу, что родственников не имею.
— На тебя начали уже давить? — спросил я.
— Не начали, правда, но я и не особо высовываюсь. Парочку статей моих пропустили, но подразумеваю, по той причине, что подпись была «Иванов».
Дальше Михаил стал вводить меня в курс этой математической кухни. Иван Матвеевич Виноградов, выдающийся авторитет и неформальный лидер всех математиков СССР, был откровенным антисемитом. Из руководимого им МИАН он изгнал практически всех евреев.
— Не стану принижать его достижений и совершенно гениальный метод тригонометрических сумм. Те проблемы, что были недоступны в начале двадцатого века, решены благодаря его методу. Ты знаешь, что представляла собой проблема Варинга? — спросил Мишка.
— Упаси боже, — честно ответил я.
— Как гипотеза она была предложена во второй половине восемнадцатого века, — уже не обращал на меня внимания Михаил, оседлав любимого конька. — Гильберт доказал её в 1909 году. До этого проблему удавалось решить только в частных случаях. К примеру, теоремой Лагранжа о сумме четырёх квадратов. Харди и Литлвуд разработали круговой метод. И только Виноградов создал метод тригонометрических сумм.
— Я понял, Виноградов гений, — успел вставить фразу до того, пока Михаила вновь не унесло в математические дали.
— При этом он редкий мерзавец и человеконенавистник, — дополнил друг. — Понтрягин тоже антисемит, но он хотя бы диссидентов поддерживал, а после активно выступал против награждения Филдсовской премией Григория Маргулиса и Владимира Арнольда. Зато приблизил себе любимчика Аносова.
Фамилия показалась мне знакомой и я рискнул вставить замечание по поводу того, что Аносов не так уж плох.
— Да неужели?! Ты читал его докторскую диссертацию «Геодезические потоки на замкнутых римановых многообразиях отрицательной кривизны»?! — возмущённо
