спеша соглашаться на очередную авантюру.
Избавиться от разведки — это хорошо, а теперь вешать себе на шею еще один камень, только другой расцветки — это даже не смешно.
— Для финалистов международного соревнования будут особые призы, — кивнул царь. — Но о них мы еще будем договариваться. Что же касается лучшей команды Университета — полагаю, солидная денежная премия и награда из рук самого государя — достаточная мотивация.
— Позволь уточнить, — произнес я и после его кивка продолжил: — Ты уже выяснил, что я достаточно умен, и рассчитываешь, что непременно приведу свою команду к победе. Но это усилит мои позиции в обществе и позиции Романовых. Какая твоя выгода?
Царь улыбнулся.
— А как ты думаешь, Дмитрий, к кому побегут лучшие умы, когда станет известно, что первокурсник моего Университета может заткнуть за пояс студентов всех остальных стран? — спросил он.
Выдержав короткую паузу, государь хмыкнул.
— Что ж, это лишь подтверждает твои собственные слова. Раз ты не видишь столь очевидного, тебе действительно лучше не браться за управление родом. А теперь, раз ты согласен, ступай, гвардия ждет за дверью и проводит тебя к отцу.
Я поклонился им обоим и покинул помещение.
* * *
Личные покои государя.
За княжичем закрылась дверь, и царь с царицей еще некоторое время молчали. Потрескивали угли в камине, тянуло гарью от пепельницы, заваленной окурками князя Романова.
Если бы здесь присутствовал Дмитрий, он бы обязательно заметил, как ожило лицо государыни, как печально вздохнул Михаил, жестом заставляя огонь в камине пылать ярче.
— Ну как, убедилась? — спросил он, повернувшись к супруге. — Дмитрий на самом деле не желает становиться правителем. Несмотря на все твои попытки вывести его из себя, мальчик держался так, как и наедине со мной — ему плевать на нашу власть и те привилегии, которая она дает. Ему нужна свобода. И наука.
Царица замедленно кивнула.
— Он был бы одним из лучших царей, — сказала она после недолгого размышления. — И кровь, и контроль сильного дара, и голова на плечах. Бывали ведь и гораздо хуже правители. И ничего, Русское царство выдержало и выжило. А сейчас у нас одна из сильнейших стран мира. С Дмитрием на троне мы бы могли добиться еще больших высот!
— Увы, нельзя навязывать власть, — вздохнул, покачивая головой, Михаил II.
— И авторитетов не признает, кроме князя Романова. А брат слишком любит приемного сына. Как родного, — добавила его супруга. — Ты видел, с каким равнодушием он глядел на меня в конце?
— А чего ты хотела? — удивился Михаил II.
— Чего угодно, — пожала плечами его супруга. — Эта ситуация должна была вызвать эмоции. Родная мать, которая отправляет сына на смерть — без нужды, а лишь ради сомнительных амбиций. Должно было взыграть хоть что-то. А он — кремень. Даже мускул не дрогнул.
— Не родная мать, — поправил Михаил II, — биологическая.
Тень пробежала по лицу государыни. Но женщина промолчала.
— У нас уже были прецеденты, когда корона попадает не в те руки, — покачал головой Михаил II. — Дмитрий верно рассуждает — управление — не его сильная сторона. Но мы обязаны были узнать, на что на самом деле он способен, мы это узнали. На полигоне он бы не раскрылся в полной мере, наверняка предпочтя скрыть свои умения. Вспомни записи, которые нам передавали с базы Орловых и из «Поддубного» — Дмитрий все время делает вид, будто очень напряжен, но настоящих вызовов для него до сих пор не было. А теперь мы точно знаем — Романов может в одиночку убивать Рюриковичей.
— Особенно, когда его страхуют твои бойцы, — хмыкнула государыня.
— То, что у команды был приказ — в случае смертельной опасности нейтрализовать Толстого самостоятельного, а парня вытащить любой ценой, ситуацию не меняет. Он не знал, что ему ничего не грозило бы, — возразил государь.
— И все же меня удивило, что он ничего не сказал, никак меня не упрекнул.
— Потому что для него ты теперь не Романова, и бороться он за тебя не будет, — ответил государь, протянув руку за кочергой. — Ты для него не мать, я для него не отец. И это хорошо. Так и должно было быть.
Пошевелив угли, царь несколько секунд смотрел, как они распадаются в пепел. Его супруга смотрела за этим процессом, ничего не говоря. За годы совместной жизни она уже досконально знала своего мужа, а потому никогда не лезла под руку во время его размышлений.
— Гораздо важнее, что благодаря его усилиям, пусть он того и не хотел, у нас появился еще один козырь против Рюриковичей, — произнес Михаил II негромко, будто все еще пребывал в собственных мыслях. — Твоя родня стала отличным способом избавиться от моего клана. При этом сами Романовы остаются пострадавшими и получают компенсации. Сначала Долгоруков, теперь вот Толстой.
Взяв короткую паузу, царь обернулся к супруге.
— Что, кстати, показала проверка активов Измайловых? — спросил он. — Прошла уже неделя, как я велел тебе заняться этим вопросом.
Государыня улыбнулась.
— Великая княжна Красноярская чиста, как слеза невинного младенца, — отчиталась она. — Ее финансы никак не связаны с другой деятельностью рода. Единственное, что их объединяет — вся выгода идет в карман будущего наследника. Девочке остаются жалкие копейки, которых даже на приличное платье с трудом хватает.
Царь откинулся на спинку кресла.
— Что ж, раз она так отчаянно нуждается, самое время протянуть ей руку помощи, не находишь? — спросил он, повернув голову.
— Твой сын уже сказал: ты — царь, тебе и править, — усмехнулась государыня.
Царь приподнял краешек губ, после чего взглянул на пустое кресло. Князь Романов воспитал достойного отпрыска. Знал, что это не его сын, но все равно сделал то, что был обязан сделать. Конечно, и награда получилась царская, но сути это не меняет.
Алексей был готов защищать сына, как родного. Между ними была та самая связь, какая достается далеко не всем. Михаил II с самого начала знал: если у него родится сын и воспитываться он будет в Кремле, уже к восемнадцати годам это будет избалованный Рюриковичами человек, не способный взять власть в свои руки и вернуть абсолютную монархию в страну.
У хорошего государя нет времени на семью. И наследниками занимаются другие люди. Именно поэтому пришла в голову
