не беспокоят, но видения, сны.
— Радуйтесь, молодой человек. У перенёсших такое серьёзное ранение головные боли длятся годами, возвращаясь с постоянной периодичностью и лекарства не помогают.
На этом разговор о своих видениях я больше не поднимал. Возможно доктор прав. С детства я хотел стать солдатом и возможно именно с этим Гленом у меня ассоциируется лучший солдат. И у меня появилась другая, первоочередная задача. После долгих уговоров доктор сдался и согласился, что постоянный присмотр за мной излишен, и теперь ночами я оставался в палате один.
— Надо встать, ты сможешь. Сможешь!!! — говорил себе, в очередной раз заставляя не лежать безвольной куклой, а пробовать самостоятельно делать шаги. Под присмотром врачей и санитаров целых две недели я потратил чтобы только спустить ноги с кровати. А после того, как ночной надзор за мной отменили, то и ночью, оставшись один, продолжал занятия. Страхи, что, уснув и вновь окунусь в красочные картины жизни неизвестного капитана меня не пугали, а наоборот. Если тот, кто называет себя Гленом вытворяет такое, на что не способен крутой спецназёр, то почему я просто лежу и тешу своё самолюбие. Мол, выжил, очнулся, а он — Глен, как мне приснилось в прошлую ночь, с переломанными конечностями вынес на себе своего товарища и вернулся в строй.
Я смотрел на свои тонкие, исхудавшие ноги. С того момента, как впервые их увидел, они более-менее приобрели нормальный вид. Цвет кожи из болезненно бледного приобрел розоватый, телесный оттенок, но множество шрамов — последствий осколочных ранений и следов от операций так и остались.
— Ничего. Мне не на подиуме с голыми коленками ходить, — пробормотал, отталкиваясь, вставая. Голова закружилась, перед глазами побежали чёрные пятна. Я едва не упал, потеряв равновесие, но удержался, сделав шаг. И это мой первый шаг за долгие пять лет, что лежал без сознания, прикованным к кровати. Ещё один шаг, и я с трудом удерживаю равновесие, балансирую руками. Ступни ног едва отрываются от пола. Я шаркаю по гладкому, холодному полу, делая ещё один шаг, а на лице появляется улыбка. Я иду! Я могу ходить! Пусть по стеночке, держась за опору, но я всё-таки могу ходить. Правду говорил доктор, что со временем двигательные функции восстановятся, главное тренироваться, загружать понемногу мышцы, чтобы кровь начала циркулировать, а мышцы сокращаться. Делаю ещё один шаг. Останавливаюсь. Дальше опоры нет.
— Ну кто так строит⁈ — выругался. В стене имелась ниша, где установлены медицинские аппараты. Остановился, задумался, как их использовать в качестве опоры.
— Вроде закреплён надёжно, вот только низкий. Едва до пояса достаёт, а до следующего края стены сразу не дотянусь, — проговаривал свои действия. Мне так спокойнее, — нет, не получится, не достану, — попробовал рукой опереться за неизвестный мне медицинский аппарат, но он находился слишком низко, а на плохо гнущихся ногах наклониться не получалось, а тем более потом сделать следующий шаг.
— Ладно. Попробуем теперь без опоры, — только успел проговорить, как услышал сзади, где располагалась входная дверь, громкий визг. Испугался, попытался обернуться, но не удержал равновесие и повалился на пол, больно удавившись о твёрдое покрытие плечом.
— Что ж вы, молодой человек, — утром на осмотре, сокрушался доктор. Ему доложили о моих похождениях и вновь устроенном переполохе. Оказывается, санитарка каждые три часа обязана заходить в палату и проверять состояние больного. Давняя инструкция, хотя все аппараты жизнеобеспечения подключены к стационарному пульту, где дежурит медсестра и изменение состояния больного контролируется удалённо, но в этой частной клинике руководствуются тем, что лучше личного визуального контакта не было и нет.
—…вам бы набраться сил, а вы, — продолжал доктор, — опять самодеятельностью занялись. Если чувствуете, что можете ходить, сказали бы. Вам же никто не запрещает, а наоборот. Я искренне удивлён и рад, что за такой короткий промежуток времени вы добились таких успехов, что некоторые больные и после полугода восстановительных процедур не в состоянии повторить.
— Извините, доктор.
— Извините, доктор, — передразнил Леонид Сергеевич, — ладно. Видя ваше рвение быстрее покинуть мои пенаты, пойду вам навстречу. В палате завтра установят тренажёры и занимайтесь хоть весь день и всю ночь. Только не шумите. Медсестра за вами будет присматривать. Но советую не опережать события. Мышечной ткани необходимо время для роста. Главное кушайте хорошо и… я всё-таки настоятельно рекомендую заниматься под присмотром.
— Хорошо доктор, — ответил, а сам зацепился за сказанную Леонидом Сергеевичем фразу, что чуть раньше или чуть позже, но мне придётся покинуть больницу, приветливых и добродушных врачей. Но куда я пойду??? Нет ни дома, ни знакомых, что могли б приютить на время. Я даже не знаю, что за эти пять лет произошло в мире⁈ — но у меня ещё одна просьба.
— Слушаю.
— Мне бы терминал или планшет. А то до сих пор не знаю, что в мире происходит.
— Вероятно вы правы. Я распоряжусь, чтобы в палату принесли планшет с подключённой сетью. Ещё вопросы?
— Нет, благодарю.
После обеда мне предоставили планшет. Он оказался такой тоненький, что по началу я боялся его взять в руки. Военная-то техника, какая? Прочная, надёжная с пятикратным уровнем защиты от выхода из строя при неосторожном обращении, а этот. Толщиной в несколько листов бумаги, лёгкий, что, беря в руки подумал, чуть сильнее сожму и сломаю.
— Не привык к таким? — поинтересовался молоденький медбрат, принёсший планшет.
— Нет, впервые такой вижу.
— О! Так этот ещё прошлогодняя модель. Сейчас выпускают такие, что и гнуться могут и складываться. Тебе объяснить, как с ним обращаться?
— Пока не надо, попробую сам разобраться.
— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул медбрат, — если что, зови.
До вечера к планшету не прикасался. Занимался, тренировал мышцы, но больше всего думал, что делать, когда наступит время выйти отсюда.
— На сегодня всё, отдыхайте, — сделав последний на сегодня укол, медсестра удалилась, а я недолго думая взялся за планшет. Включить его включил. Кнопочку нашёл, а вот дальше застопорился. Для продолжения загрузки требовалась идентификация. Я его вертел и так, и эдак, ища, куда вводить свой индивидуальный код идентификатор, но окно ввода так и не появлялось.
— Ладно, — успокоился, держа прям перед собой планшет, — наверно, придётся позвать кого-нибудь.
Только проговорил, как планшет продолжил загрузку. Потом оказалось, что идентификация производится по сетчатке глаза, а для этого необходимо на короткое время не двигать его и самому, соответственно, оставаться в статичном положении.
Первым делом отыскал историческую справку об основных исторических событиях последних пяти лет. Война действительно закончилась. Примерно через полгода после моего ранения, наше командование наконец поняло, что для победы нужны кардинальные меры. И одновременно нанесло орбитальный удар по всем известным целям. Много людей, в том числе и мирных граждан погибло, но цель достигнута. В один день вся верхушка «Движения за освобождение Европы» была ликвидирована. Но потом началось… Сопредельные государства выступили с осуждением такого акта и чуть ли не встали на защиту «невинно убиенных», но дипломаты, вкупе с юристами доказали обоснованность данного акта. После долгих переговоров мировое сообщество признало акт хотя и чрезмерным, но оправданным. И буквально сразу началась волна разоружения. Сокращение армии и флота во всём мире достигло невероятных размеров. Что говорить, Китай сократил свои вооружённые силы до одного миллиона человек, не говоря о других государствах, сокративших свои военные бюджеты в разы. В том числе полностью запретили использование околоземного пространства в военных целях. Все военные спутники или утопили в мировом океане, или отправили в последний полёт к Солнцу.
Я отложил планшет в сторону.
— М-да. Армия теперь считай и не нужна, — произнёс, отрешённо смотря в сторону. — И теперь понятно, почему тот полковник говорил об именной пенсии.
Вновь взялся за планшет, отыскал по известным только мне признакам координаты интерната, где провёл детство. Думал после выздоровления направиться туда, хоть простым преподавателем или подсобным рабочим, но и тут меня постигло разочарование. На его месте более семи лет находился лечебно-восстановительный пансионат профсоюза работников тяжёлой промышленности.
В подавленном состоянии отключил планшет. Хорошо, что в порыве нахлынувшей ярости не бросил его об стену, но сдержался. Все знания, чему обучали, оказались не нужны. Десятилетия подготовки потрачены в пустую. Откинулся на подушку. Заниматься этой ночь не стал, а лежал размышлял, что делать дальше. Незаметно для себя уснул, а приснившийся капитан Глен наследующее утро
