директор.
— Евгений! Хорошо, что ты пришёл, и я тебя поймал!
— А что такое? — осторожно спросил Жека, вспоминая, где бы он мог прокосячиться. Вроде нигде.
— Директор кондитерской фабрики мой старый друг. И тут разговаривали как-то, он стал нахваливать прекрасного парня, что проходит практику у него. И оказалось, что это ты. По бумагам посмотрел — точно, ты ж оттуда справку принёс. В общем, отзывы о тебе самые замечательные. И я тут подумал — а почему ты у нас ещё не комсомолец?
— Я... Не знаю — растерянно промямлил Жека, раздумывая, что делать. В школе, в 8 классе, в комсомол его не приняли из-за нескольких троек по предметам, да и учился он откровенно слабовастенько. А ещё, состоя в комсомоле, нужно платить партийные взносы, а этого Жеке совсем тогда не хотелось, мать опять бы ворчала, что деньги куда попало уходят. Однако, что сейчас может дать членство в комсомоле? Настают другие времена. Однако... Неспроста ж директор всё это затевает...
— Я не знаю. Как-то замотался в учёбе, в работе. То да сё... Чертежи в свободное время изучаю.
— Пойдём ко мне в кабинет. Я напишу тебе рекомендацию и поручительство. Потом пойдёшь к комсоргу, и напишешь анкету. Но я тебе сразу говорю, Женя, как председатель партийной ячейки техникума — в ВЛКСМе тебе быть. Парень из многодетной семьи. Родители пролетарского происхождения. Учишься на хорошо. Работаешь отлично. Давай, дерзай, — непреклонно заявил директор. — Пошли ко мне в кабинет.
Поднявшись на второй этаж, в административное крыло, директор отворил кабинет и зашёл, тут же показав Жеке место за большим столом. Жека вошёл, и замер от удивления — на столе в углу стояло что-то похожее на телевизор, только с кнопками.
— А... Что это? — недоумённо спросил Жека. Такое устройство он видел первый раз в жизни. Он конечно, в «Юном технике» читал о компьютерах, и там даже были схемы, как самому собрать его, но фабричный компьютер он видел впервые. И похоже, он был только в кабинете директора, как красивое и модное украшение.
— Компьютер. Шефы купили. Наш, советский! — с гордостью ответил директор. — Называется «Агата».
— И что на нём делать? — недоумённо спросил Жека. Информатика у них конечно была, и даже изучали какие-то языки программирования, типа «Паскаля», но всё проходило в чистой теории, так как компьютеров ни у кого не было, и никто не знал, зачем они вообще нужны, и что с ними делать. Учитель по информатике рисовал на доске какие-то циклы, команды«вперёд», «назад», «и», «или», «да», «нет», но зачем это нужно, оставалось тайной. На практике по информатике им раздавали программируемые калькуляторы «Электроника», они писали для них программы сложных вычислений, однако всё это было так оторвано от реальной жизни...
— А на нём можно печатать буквы, чертить чертежи, — неопределённо ответил директор. Похоже, он и сам толком не знал. — Посиди. Подожди пока. Я напишу сейчас, и сразу к Владимиру Станиславичу, комсоргу, его кабинет рядом с партийной ячейкой.
Примерно за полчаса директор от руки написал две бумаги, рекомендацию-характеристику о вступлении Евгения Соловьёва, студента 2-го курса Техникума Советской Торговли во ВЛКСМ, и поручительство. Требовалось поручительство двух лиц, но директор махнул рукой.
— И так примут.
Его поручительство стоило дороже, чем поручительство всех студентов, вместе взятых.
Комсорг Владимир Станиславич был полный человек неопределённого возраста между 20 и 40 годами. Одетый в малой ему костюм, с трудом сходившийся на торчащем вперёд пузе, через разошедшуюся дыру в котором было видно синюю рубаху, он сидел, развалясь, за пустым письменным столом. В малюсеньком кабинете стоял только большой книжный шкаф с полным собранием сочинений Владимира Ильича Ленина, и грудами каких-то папок и разной макулатуры, в основном, толстенных подшивок газет «Правда» и «Комсомольская правда». На стене — портреты Горбачёва и Рыжкова.
Увидев Жеку, он расплылся в ехидной улыбке.
— Что хотел?
А прозвучало, словно «Чё приперся».
Жека видел раньше этого полумужика-полупарня, но что он делает, никто не знал. Каждый день он приходил вальяжно в столовую, словно по пустому коридору, не глядя ни на кого. Студенты расступались перед ним. Думали, мастер производственного обучения какого-либо курса. А оно вон что... В столовой он неспешно ел, а потом шёл обратно на второй этаж, теряясь в административном крыле.
— Меня Роман Павлович послал. Вот.
Жека подал комсоргу бумаги, написанные директором, и от скуки стал смотреть в окно. Однако, комсорг, не глядя бросил бумаги в стол, и опять уставился на Жеку.
— Фотография есть с собой 3 на 4?
— Нет, — удивлённо ответил Жека.
— А что я тебе в комсомольский билет наклею? — недовольно пробурчал комсорг. — Иди неси. Потом анкету напишешь.
Жека прикинул, что времени много ещё, на работу только после обеда, и можно смотыляться до дома. В фотоателье идти, так там через неделю то ли сделают, то ли нет. Дома фотки были вроде, по крайней мере, школьные-то точно были, ещё когда в детской комнате на учёте состоял. Да и когда в технарь поступал, тоже фотался. Правда, где они там? Мамка поди припрятала так, что и не найдёшь...
— Сейчас принесу!
— Давай до 11! — крикнул комсорг. — Я потом на обед, и уже не приеду сюда. Поеду в городской комитет!
Время 9 часов. Жека быстро вышел из технаря, и побежал к остановке.
— Эй, длинный ты куда?
За углом корпуса стоял и курил Мартын, его одногруппник. Здоровый парень, занимавшийся регби в городской команде.
— Надо! — махнул рукой Жека, показывая, что некогда базарить. — Тороплюсь!
— Э! А ну стой! Стой, я сказал! Иди сюда!
Жека остановился, и медленно подошёл к Мартыну. Ещё полтора года назад Жека боялся его, а сейчас этот шкаф казался таким мелким и незначительным... Опрокинуть что-ли его...
— Чё хотел-то? — Жека подошёл, и с усмешкой посмотрел на качка.
— А ты чё такой борзый? Наезжий что-ли?
— Говори, чё надо.
— Костюм снимай.
— Ладно, — Жека с вертушки зарядил Мартыну в шею. Тот охнул, и попытался ударить в ответ, но Жека пригнулся, и пробил ему фанеру сразу двумя руками. Мартын охнул, и согнулся в поясе, потеряв дыхалку. Жека зарядил ногой ему в рожу, опрокинув на спину. Тот закрыл лицо руками, думая, что его сейчас будут пинать.
—
