осмотрел солидный шкаф выставочного «Зил-64» и услышал ценник в триста тридцать пять рублей.
Нормально так, две зарплаты советского человека.
— И еще четвертной, как договаривались, сверху, — шепнул мне продавец из электротоваров, — грузчикам десятку, тяжелый агрегат. Экспортный вариант.
Ну, теперь точно две зарплаты набегает, дороги городские товары для передового крестьянства, ничего не скажешь, по давно заведенной старой советской традиции.
Мы зашли на склад универмага, где уже дожидаются своих хозяев несколько похожих агрегатов. Я незаметно передал продавцу купюру, она мгновенно исчезла у него в ладони.
Ну и отлично! Наторгованные деньги тратятся с толком! Плохо, что тяжелый, зато на экспорт в СССР с неплохим качеством вещи делают.
Сразу же заинтересованные грузчики занесли коробку в кузов газончика, закрепили как положено, я им сказал адрес и побежал быстрее к дому. Успел подойти к парадной как раз вместе с доставкой, занесли мужики сноровисто купленную вещь на третий этаж и установили в комнате.
— Купил по случаю, — весело я сказал бабе Тае, отдал пару пятерок довольным жизнью грузчикам и принялся распаковывать покупку.
Ну, первый холодильник в моей новой жизни купил, большое событие в жизни шестнадцатилетнего паренька.
Светка все же не удержалась, прискакала после практики и снова занялась примеркой курток, опять стала счастливой и убежала на Московский вокзал за билетами. Срочно собирается ехать домой и это правильно, ни к чему держать лишний товар на квартире, который может попасть под конфискацию.
Переговорил с ней об этом, чтобы адрес никому не вздумала сказать ни в коем случае.
Как и думал, не понравилось Свете такое ограничение в правах, чтобы правильный комсомолец молчал перед родной милицией как партизан на допросе.
Пришлось сказать ей знаменитую фразу: — Любишь медок, люби и холодок!
— Так бы мы с тобой не красиво в Таллин ездили, а по местным киношкам время убивали, если жить совсем без хитрости, с нашими-то доходами. И три куртки точно не купили бы сразу, а если только одну, да и на нее полгода деньги копили бы, во всем себе отказывая. Это если вместе с поездкой посчитать. Легкая и красивая жизнь стоит того, чтобы уметь хранить тайну, милая моя!
Немного серьезно поговорили, но, что сейчас подруга скажет против, если деньги на билеты она тоже у меня берет, у самой ни копейки не осталось на дорогу. Коготок завяз — всей птичке пропасть.
Я пока побывал в торге, нашел там Валентину Дмитриевну, обсудил с ней готовых к восстановлению комсомолок, пока всего двоих и сказал, что завтра отправлюсь в райком за новыми комсомольскими билетами и ценными указаниями руководящих товарищей.
Тут она меня сразу успокоила, что есть договоренность не доставать комсомольцев торга пока кипучей деятельностью и многочисленными мероприятиями обязательного толка.
Ладно, хоть понимают немного партийные товарищи, что не такой сейчас политический момент — что к людям нужно относиться помягше, а на вещи смотреть поширше.
Во вторник забрал «Каму» из универмага. Что не говори, а в большие, парадные магазины, так называемую витрину социализма хорошие вещи попадают почаще и побольше.
Девяносто восемь рублей за велик — это вам не с куста достать, да еще чирик сверху. Я тут себе репутацию делового парня только нарабатываю, поэтому плачу, довольно улыбаясь и умело отдавая деньги сверху. Все вернется сторицей со временем, в этом я уверен.
Вернувшуюся с вокзала через четыре часа раскрасневшуюся Свету встречает теперь еще и велосипед, пока в собранном виде в моей комнате.
— Ох, и пришлось в очереди наругаться с народом! Все мимо меня стараются пролезть без очереди! И бабки нахальные, и мужики наглые, и тетки толстые! Зато купила на следующую пятницу билет и обратно на воскресение! Всего на полтора дня и успею домой! — хвастает она. — Зато с какими подарками!
— Это хорошо, меньше времени — меньше парней к твоему дому сбежится, когда вы с сестрой в субботу на танцы намылитесь, — подкалываю я подругу, вспоминая зимние каникулы.
— А зачем ты сейчас велосипед купил? До тепла еще почти месяц! — переводит тему она сразу же со своих поклонников чумазых.
— Светочка! Ты живешь не в проклятом капитализме, где можно пойти и купить нужную вещь в любой момент, да еще в кредит! А в правильном и исторически всепобеждающем социализме, где нужно покупать сразу, как только что-то в магазине выкинули! А нужно оно тебе или не нужно — потом разберешься, — снисходительно отвечаю я девушке. — В крайнем случае — перепродашь!
— Замок хороший у меня есть, осталось толстую цепь купить на своего красавца, чтобы ему ноги не приделали сразу, — делюсь я с ней своими тревогами.
И тащу в постель, пока баба Тая отправилась по подругам на вечерний чай.
Светка снова сводит меня с ума своим красивым молодым телом, начавшей появляться страстью и вообще общей своей благодарностью своему парню за такой праздник жизни.
Одна часть его осталась уже позади, зато поездка домой еще через неделю.
Дальше жизнь пошла обычным путем. Получил новые билеты в райкоме, выдал их новым комсомолкам и собрал с некой натугой взносы, за капризную брюнетку пришлось заплатить даже самому парторгу.
— Нуту у меня лишнего рублю двадцати! Вот, только рубль на обед и на дорогу! — распсиховалась, как видно не умеющая держать себя и деньги в руках девица.
— Тебя же предупредили, что сегодня комсорг собирает взносы! Ты знала об этом? — грохочет Валентина.
По лицу симпатяшки хорошо видно, что она думает про этого комсорга, весь комсомол и лично парторга, видала она всех в былых тапках. Но предусмотрительно молчит.
Судя по лицу Валентины, следующей квартальной премии той точно не видать, на ровном месте всех разозлила брюнетка.
— Дочка главбуха, разбалованная девица! — сообщила она мне, доставая рубль с двумя гривенниками из своего кошелька. — Ничего, скоро узнает, каково это — идти против линии партии!
Тут к ней в кабинете вбегает толстая тетка, та самая бухгалтер и меня срочно выставляют в коридор.
Судя по всему, будет срочно отдавать деньги Валентине и просить прощения за свою дочь-дурочку.
Перед поездкой еще два раза посетил райком, получил новые инструкции и сдал взносы, уже немного освоился там и теперь начальство в лице уже второго секретаря снизошло до моей персоны, чтобы сказать, что темп набора передовой части молодежи в торге слишком низок.
— Так еще в марте было всего пять комсомольцев в ячейке! А теперь уже одиннадцать!
