грехом будет передать всероссийский престол, минуя сына, прямо внуку?
Самборский, секунду помедлив, будто бы проверяя, не послышалось ли ему, медленно покачал своей рано начавшей седеть головой.
* * *
Между тем, наступал октябрь, и мы переехали из Царского Села в Зимний дворец. Одним из первых дел, планировавшихся мною в Петербурге, было посещение Вольного Экономического Общества, Горного Училища и Академии Наук. Здание Общества было видно прямо из окон Зимнего Дворца — ведь находилось оно примерно там, где в будущем встанет огромное строение Главного Штаба.
Вольное Экономическое Общество было своеобразным клубом, где большие хозяева рассказывали друг другу свой опыт в улучшении продуктивности своих поместий. Был он более дворянским, даже, можно сказать, вельможным, чем промышленным или купеческим. И само Общество находилось в двойственном положении: вроде бы и «вольное», но при этом «императорское», а президентом его оказался целый вице-канцлер Российской Империи граф Остерман. Оказалось, Андрей Афанасьевич вхож в это Общество, состоит там действительным членом и весьма интересуется его делами.
— С наслаждением готов сопроводить вас в сию обитель, Ваше Высочество, и всех членов его представить. Извольте, я оповещу правление, и в удобный день мы всё соберёмся для встречи с вами!
— Мне любой день удобен. Андрей Афанасьевич, так что, сообразуйтесь с интересами участников Общества!
Через несколько дней всё было устроено, и мы с протоиереем Самборским отправились через Адмиралтейский луг в здание Вольного экономического общества. День выдался погожий, без дождя, потому пошли мы пешком. Дорогою не без интереса осмотрел я работы дорожной артели, мостившей камнем будущую Дворцовую площадь.
Прибыв в Общество, мы с Андреем Афанасьевичем скинули с плеч плащи, и мне начали представлять участников Общества, столпившихся в приёмной.
Первым оказался пожилой господин, лицо которого показалось мне странным образом знакомым. Всё разъяснилось, однако, как только я услышал его имя: Матвей Васильевич Дмитриев-Мамонов, энергичный чиновник пятидесяти с лишним лет, между прочим — отец нынешнего фаворита, вместе с ним взлетевший на вершины имперской иерархии.
— Рад знакомству, Матвей Васильевич. Где служите, чем занимаетесь?
— Ведаю я, Ваше высочество, Межевой канцелярией Сената. В сферу трудов моих включено обмер земель, как частновладельческих, так и коронных, установление межевых знаков, разрешение споров, при сем проистекающих.
— Ох, и велико поле вашей деятельности, уважаемый! — произнёс я, пожимая его руку с по-старчески сухою кожею. — Всю Россию перемерять — это десяти жизней не хватит!
Собравшиеся заулыбались; настороженность и ледок первого недоверия начали потихоньку таять.
Затем шёл сорокалетний господин, светло-русый, с красивым, прямым носом.
— Христофор Леонтьевич Эйлер, артиллерии полковник; командир Сестрорецкого оружейного завода!
Ого. Сестрорецкий завод — это ведь производство оружия! Это я удачно зашёл…
— Очень рад знакомству, очень рад! Как успехи в подшефном вам заведении?
— Мы, Ваше Высочество, сейчас согласно указаний Ея Императорского величества перестраиваем завод для его расширения. Очень серьёзно будет поднято производство!
— А что строите?
— Возводим дополнительно цеха, и ещё переделываем плотины для установки новых водяных колёс, Ваше Высочество!
— Понятно; хотел бы вас посетить, посмотреть, как всё работает!
— Всегда рады вам! — ответил тот, видимо недоумевая от такой инициативы, идущей от совсем маленького ещё мальчика.
Следующим мне был представлен Василий Фёдорович Зуев, профессор, путешественник, зоолог, сотрудник Академии Наук. Попутешествовал и по северу Сибири, среди ненцев и остяков, в Поволжье, и по югу, в Тавриде и Крыму.
— И как нашли сии места?
— Очень богатые почвы, климат много мягче российского; несомненно, это будет изобильный край! Того же мнения придерживается и господин Паллас!
Фамилию эту, «Паллас» я уже от кого-то слышал.
— А господин Паллас это…
— Виднейший из наших путешественников! Под его началом прошла большая часть экспедиций наших.
«Надо бы с ним познакомиться», сразу подумалось мне.
— А что касательно богатства недр?
— Они, конечно, изучены недостаточно, но даже поверхностное знание уже позволяет свидетельствовать их исключительное богатство! В степях Тавриды находили неоднократно каменный уголь; общеизвестны соляные Крымские озёра. В Самарском наместничестве находили мы нефтяные ключи; будучи у местечка Кривой Рог, видел я железистый шифер, должно быть, пригодный для выплавки чугуна!
— Как интересно. А вы пробовали плавить?
— Признаться, нет; но образцы я взял!
— Гм. Так, наверное, надо бы попробовать?
— Для того, Ваше высочество, надо бы отправить опытную партию, дабы выполнить на месте пробные плавки — ответил господин Зуев, улыбаясь мне снисходительно, будто думая при том: «Ну что с ребёнка взять?»
Далее были представлены Алексей Андреевич Ржевский, сенатор и поэт. Оказался весьма приличным господином. И почему к фамилии Ржевских прилип этот стереотип пошляков?
Далее был Николай Яковлевич Озерецковский, академик, учёный; занимается ботаникой и статистикой.
Затем — снова знакомая фамилия: Демидов. Павел Григорьевич Демидов — за тридцать, исключительно уродливого вида — очень высокий лоб и выдающийся вперед длинный, острый, почти что «габсбургский» подбородок. Один из представителей разветвлённого и богатого рода Демидовых, и, как водится, заводчик.
Далее был иностранец — Иоган Готлиб Герги — химик, минеролог, этнограф, ботаник, картограф, сотрудник химической лаборатории на Васильевском острове.
— Так на Васильевском острове есть химическая лаборатория?
— Именно! Ведает ею Академия Наук, а основана ещё Михаилом Васильевичем Ломоносовым.
— А где находится?
— Бонов дом, на второй линии Васильевского острова под нумером 45.
Надо бы туда наведаться, посмотреть, как выглядит передний край науки в 18 веке — сразу же подумалось мне.
Наконец, представления закончились.
— Итак, господа, просветите, чем занимается общество ваше?
— Согласно устава, государыней императрицей утвержденного, Общество ведает улучшениями сельского хозяйства и всяческими усовершенствованиями, с ним связанными — ответил за всех Озерецковский.
Гм. Странно!
— Мне думается, господа, что обществу вашему надо заниматься более не сельским хозяйством, а промышленностью. Тут сейчас открывается такое поле для деятельности, что трудно даже с чем-либо сравнить!
Господа меж собой
