— Совершенно верно, Сэмпсон. Похоже, Халкис и правда слепой. А моя логика была ошибочной. Но как объяснить, что слепой Халкис знал, что на нем красный галстук? Есть ли вероятность, что Демми, Слоун или мисс Бретт сказали Халкису о красном галстуке? Это объяснило бы известные нам факты. С другой стороны, если их показания правдивы, то объяснение нужно искать где-то еще. Если мы не сможем найти удовлетворительного объяснения, мы будем вынуждены заключить, что один из этих троих солгал в своих показаниях.
— Эта девчонка Бретт, — заворчал инспектор, — далека от моего идеала надежного свидетеля.
— На одних ощущениях, не подкрепленных фактами и анализом, мы ничего не достигнем. — Эллери покачал головой. — Тогда нам придется признать недостаточность умозаключений, чего мне бы не хотелось... Во время рассказа мистера Нокса я внимательно изучил все возможности, и теперь понимаю, что в первоначальном анализе пропустил одну возможность — довольно ошеломляющую, надо сказать, если она верна. Дело в том, что есть один способ, с помощью которого мистер Халкис мог бы узнать, что надел красный галстук, и для этого ему не нужно было видеть цвет... Довольно легко ее подтвердить или опровергнуть. Извините, я на минуту отвлекусь.
Эллери подошел к телефону и вызвал дом Халкиса, остальные ждали в молчании. Ясно было, что это своего рода тест.
— Миссис Слоун... Миссис Слоун? Это Эллери Квин. Мистер Деметриос Халкис дома?.. Превосходно. Пожалуйста, передайте ему, чтобы он немедленно пришел в Главное полицейское управление на Сентр-стрит, в кабине! инспектора Квина... Да, я понимаю. Очень хорошо, тогда пусть Уикс его проводит... Миссис Слоун, скажите вашему кузену, чтобы захватил с собой один из зеленых галстуков вашего брата. Это важно... Нет, пожалуйста, не говорите об этом Уиксу. Спасибо. — Он постучал по рычагу и сказал полицейскому телефонисту: — Найдите, пожалуйста, Триккалу, грека-переводчика, и попросите зайти в кабинет инспектора Квина.
— Я не совсем понимаю... — начал Сэмпсон.
— Прошу вас. — Твердой рукой Эллери закурил новую сигарету. — Позвольте мне продолжить. Что мы имеем? А вот что — теперь должно быть ясно, что все решение с Халкисом в роли убийцы рухнуло. Это решение базировалось на двух моментах: первое, что Халкис на самом деле не был слепым, и второе, что в прошлую пятницу вечером в его кабинете было только два человека. Мистер Нокс и мисс Бретт уже опровергли второй пункт, и у меня есть все основания полагать, что через некоторое время я смогу опровергнуть пункт первый. Иначе говоря, если мы сможем продемонстрировать, что в тот вечер Халкис действительно был слепым, то у нас не останется резонов подозревать его в убийстве Гримшоу. То есть мы сможем вывести Халкиса из списка подозреваемых. Только убийце нужны были ложные улики. Эти улики появились после смерти Халкиса и, более того, должны были создать впечатление, что он и является преступником. Следовательно, Халкис, по крайней мере в смерти Гримшоу, не виновен.
Из рассказа мистера Нокса стало очевидно, что Гримшоу был убит по мотивам, связанным с похищенным Леонардо, и это не слишком сильно отличается от моих прежних предположений, — продолжал Эллери. — Один момент, кажется, служит подтверждением мотива похищенной картины: когда Гримшоу нашли в гробу, то долгового обязательства, которое, по словам мистера Нокса, передал шантажисту Халкис, ни в бумажнике, ни в одежде Гримшоу не обнаружилось. Очевидно, убийца присвоил документ, как только задушил Гримшоу. Убийца мог грозить этим долговым обязательством Халкису, поскольку, как мы помним, Гримшоу был убит до смерти Халкиса. Однако Халкис неожиданно умирает, и обязательство становится практически бесполезным для убийцы, поскольку подобный документ, предъявленный к оплате кому-либо другому, кроме самого Халкиса, уже покойного, был бы равносилен признанию в убийстве. Таким образом, забирая долговое обязательство у Гримшоу, убийца имел в виду, что Халкис жив. И Халкис своей смертью в некотором отношении оказал хорошую услугу законным наследникам, сохранив в своей истощившейся собственности значительную сумму в полмиллиона долларов.
Но встает еще более важный вопрос.
Эллери замолчал и окинул взглядом кабинет. Он встал, подошел к двери, распахнул ее, выглянул наружу, снова закрыл и вернулся на место.
— Настолько важный, — жестко сказал он, — что даже секретарю не следует это знать.
Прошу внимания. Как я только что говорил, единственным лицом, имевшим основания перевести вину на умершего Халкиса, был, естественно, сам убийца. Вследствие этого убийца должен обладать двумя характеристиками. Первое: чтобы устроить ловушку при помощи ложных улик с чашками, он должен был иметь доступ в дом Халкиса после похорон между вторником, когда мисс Бретт видела две чистые чашки, и пятницей, когда мы обнаружили три грязные чашки. Второе: вся эта хитрость с грязными чашками, которая должна была убедить, что участвовали лишь два человека, целиком зависела — подчеркнем этот момент — от молчания мистера Нокса о том факте, что он был третьим.
На последнем пункте позвольте остановиться подробнее. Как мы теперь знаем, в тот вечер встретились три человека. Кто бы позднее с помощью чайных чашек ни представил дело так, будто на этой встрече присутствовали лишь двое, он, очевидно, знал, что их было трое, и знал, кто именно. Но заметьте! Он хотел, чтобы в полиции считали, что присутствовали двое, следовательно, нужно обеспечить молчание каждого из троих, реально присутствовавших на встрече, иначе обман был бы раскрыт. Но в интервале между вторником и четвергом, когда автор идеи о двух участниках изменил картину на подносе, он мог положиться на молчание только двоих — убитого Гримшоу и умершего естественной смертью Халкиса. Оставался третий потенциальный информатор, мистер Нокс, чьи показания могли бы разрушить его схему. Однако, несмотря на то что мистер Нокс жив, здоров и невредим, интриган осуществил свои намерения. Иначе говоря, он был убежден, что мистер Нокс будет хранить молчание. Пока все ясно?
Все покивали, внимательно следя за каждым звуком. Нокс наблюдал за движением губ Эллери до странности напряженно.
— Но что дало ему повод думать, что можно рассчитывать на молчание мистера Нокса? — решительно шел вперед Эллери. — Только одно: если он знал всю историю с Леонардо, только если он знал, что мистер Нокс получил в собственность это полотно при незаконных обстоятельствах. Тогда, и только тогда он мог быть уверен, что мистер Нокс в целях самозащиты должен умолчать о том, что был третьим на встрече, состоявшейся в прошлую пятницу вечером в доме Халкиса.
