Лоренс просмотрел бумаги и задумчиво взглянул на опаловую ящерицу.
— Я не могу обещать, что обязательно найду покупателя…
— А кто может в нашем мире? Но если Дом Норрисов согласится на комиссионные, я уверен, он будет действовать честно.
— Хорошо, Лао, постараюсь сделать, что могу.
Китаец не проявил никакой радости. Он завернул своё сокровище и, отложив его в сторону, выложил перед Норрисом три серебряных браслета сложной работы, усаженных камнями, которые Кейн не сумел распознать, даже когда Норрис протянул ему один из браслетов для более тщательного знакомства.
— Какова ваша цена?
И голландец и китаец начали торговаться.
Кейн повернулся к Сэму.
— Что это?
Нисей[11] пристально разглядывал камни, даже коснулся одного из них ногтем большого пальца.
— Чёрный коралл. Редкость для здешних вод. Необычно выглядит, верно? Но, парень, эта ящерица! Вот это действительно нечто! Целое состояние из–за него переменит хозяина. Хотел бы я иметь такую, если бы мог заплатить.
— Сэйфилд мог бы. Может, Лао нам кое–что сообщит о южных островах. Подождём, пока они с Лоренсом кончат торговаться, и спросим.
Но китаец не смог сообщить ничего нового.
— Это правда, что человек может оказаться на неизвестном острове, и его никогда не найдут. Такое случалось много раз, а сейчас тут в море сплошная неразбериха. Но от тех, с кем мне пришлось торговать, я ничего такого не слышал и ничем не могу вам помочь, — он перевёл взгляд с Кейна на Лоренса. — В последнее врёмя торговля идёт плохо.
— Почему, друг мой? Есть для этого какие–то причины?
Лао сделал глоток чая. Поставив чашку, вежливо улыбнулся.
— Торговля возрастает и уменьшается. Как прилив, заливающий грязевые поля кошелька человека. Вы навестите других друзей своего достопочтенного дедушки?
— Да. Тех, кого смогу найти.
— Вы обнаружите, что достойный Абдул Хакрун по–прежнему занят делом.
— Приятно это слышать.
Кейн внимательно наблюдал за Лоренсом и купцом. За этими вежливыми фразами скрывалась передача информации. А он был намерен участвовать в этом процессе.
Но Лоренс не стал хранить тайну.
— Вот оно что, — задумчиво проговорил он, как только они вышли из магазина Лао. Абдул Хакрун по–прежнему действует…
— Не хочу показаться глупым, — вмешался Сэм, — но только кто такой этот Абдул Хакрун?
Знакомая лёгкая улыбка искривила губы Лоренса.
— Кое–кто в этих широтах скажет вам — и совершенно серьёзно, — что Абдул Хакрун — сам дьявол. Я не стал бы заходить так далеко в своих утверждениях. Но он, как говорите вы, американцы, суёт свой палец в каждый пирог в Ост–Индии. Он тут во всём замешан. Очень проницательный и умный господин. Насколько я знаю, его обошли в сделке только раз. Но, разумеется, всякий, кто пытается спорить с Дату Кумзом, напрашивается на поражение…
— Дату Кумз — это прежний владелец опаловой ящерицы? — спросил Кейн.
— Он самый. Это легенда здешних мест. Согласно наиболее надёжным сведениям, он служил первым помощником на коммерческом рейдере Конфедерации[12], который оказался в здешних водах к концу вашей гражданской войны. Кумз решил остаться здесь и перебрался на Сулу. Спустя какое–то время принял мусульманство, завоевал доверие тогдашнего султана и стал его военным и морским советником. Как вы, несомненно, знаете, моро находились в состоянии постоянной войны со своими испанскими хозяевами. Кумз в этих условиях действовал очень успешно и сумел приобрести собственное островное королевство. Он дожил до глубокой старости, но даже со стариком мало кто решался поспорить. Лишь однажды Абдул Хакрун вступил с ним в торговую войну. Насколько помню, спор шёл из–за обладания жемчужным полем. И Абдул Хакрун проиграл.
Говорят, Абдул ведёт свой род от султанов Сулу, и его власть и влияние здесь неоспоримы. Очевидно, даже японцы не решились поссориться с ним. Итак, он снова в деле. Интересно…
Неожиданно Лоренс повернулся и посмотрел назад, на причал. Это его движение застало американцев врасплох. А голландец уже направлялся туда, где была привязана шлюпка, доставившая их с корабля.
— Эй! — Кейн с трудом догнал друга. — У нас что, неприятности?
— Если я прав, то нас действительно ждут неприятности. Хакрун или его агенты могут пожелать не допустить других торговцев в южные воды. «Самба» — первое независимое торговое судно, которое пытается попасть в море Банда после войны…
— Вы думаете, что за шуткой с этим гуру стоят парни Хакруна? — спросил Сэм. — Но зачем? Всё равно он не сможет вечно сдерживать других купцов. Если, конечно, у него нет комплекса Гитлера. По какой причине…
— Я могу назвать по крайней мере четыре. Новость стоит сообщить Ван Блеекеру. Вы вернётесь со мной на «Самбу» или останетесь здесь?
— Мы пойдём с вами, — Кейн забрался в шлюпку. — Вы меня заинтересовали этим Хакруном. Мне Гитлеры не нравятся, в том числе и игрушечные.
Они застали Ван Блеекера к его каюте. Выбеленные солнцем брови капитана были недовольно насуплены.
— Дорогое это дело — очищать корабль от призраков, — приветствовал он вошедших. — Если найду когда–нибудь этого шутника–зайца, он пожалеет, что вообще родился на свет. Шиллинги и доллары!.. — он захлопнул свой гроссбух и откинулся в кресле.
— Чем обязан удовольствию от вашего посещения, господа? Сошёл ли мой боцман с ума? Появились ли течи ниже ватерлинии? Я готов к любым неприятностям.
— Абдул Хакрун снова в деле — и активно им занимается, — Лоренс сложил свои длинные ноги и принял, казалось бы, самую неудобную позу на стуле.
Ван Блеекер ответил не сразу. Напротив, открыл обитый металлом ящичек и выбрал одну из крепкий чёрных сигар, которыми наслаждался и которые его нынешние спутники отказались даже попробовать.
— Возможно, мне стоит сразу объявить себя банкротом, — заключил он, поворачивая колёсико старой зажигалки. — Скажите откровенно, зачем мне теперь плыть на юг и загонять свои усталые кости в могилу? Когда Хакрун рядом, разумному человеку стоит держаться укрытия. Какую дьявольщину он на этот раз задумал?
— Не знаю. Лао сказал мне только, что он снова в деле… и это, может быть, очень нехорошо…
Ван Блеекер поднял руки.
— А когда дела Хакруна были хороши — для остальных? Но где–то наверняка всплыло что–то большое, очень большое, чтобы старик снова появился в наши дни. Ему сейчас должно быть лет сто. И он отошёл от дел… когда же это было? В 36 или 37 году.
— Отошёл от дел? Такие, как он, никогда не уходят. Но вы правы. У него на примете какой–то крупный улов, иначе Лао не стал бы намекать мне на это.
— Вы доверяете Лао?
— Доверяю, потому что он только что поручил дому кое–что для него сделать. Если бы не это, он не стал бы вообще говорить. Можете в это поверить.
Капитан глубоко затянулся сигарой.
— Может, дело в сокровищах Кумза?
Лоренс рассмеялся.
— В этих блуждающих огнях? Если после Кумза и остались сокровища, они давно разбросаны по четырём морям. Я считаю даже, что час назад мы видели частичку этих сокровищ. Нет, не могу себе представить, чтобы Хакрун охотился за сокровищами, даже в старческом маразме. Он всегда стремился к возможному.
— Не знаю, — возразил Ван Блеекер. — Хакрун не просто проиграл жемчужную войну Дату. Он тогда потерял лицо. Так потерял, что половина Ост–Индии настолько осмелела, что открыто смеялась над ним — некоторое время. И если сейчас он сможет захватить легендарные сокровища Кумза… Он получит нечто, что для него ценнее рупий. «Лицо» здесь значит очень много, мы даже не понимаем, насколько много.
Но Лоренс опять покачал головой.
— Нет, в эти сокровища я не верю. Но что–то его выманило. На юге царит хаос. И умный человек вполне может ухватить лакомый кусочек туг и там…
— Зачем иначе мы сами туда плывём? Да, убийство — дело для тигровых акул. А Хакрун — царь акул. Если ему не понравятся гости… что ж, возможно, есть смысл нанести визит. А если он стоит за этим делом с призраком, я с удовольствием объясню ему, каких неумелых агентов он нанял.
Огонь в глазах Лоренса не уступал решительности подбородка капитана, Кейн взглянул на Сэма. Нисей незаметно кивнул. Будет забавно, и оба они любят такие дела.
— Можете рассчитывать на нас… — начал Кейн.
Ван Блеекер резко рассмеялся.
— Мне жаль Хакруна, честно говорю, жаль. Мир изменился, и он вскоре поймёт, что Кумз — не единственный представитель этого рода. Да, я жалею хаджи Абдула!
— А где Хакрун сейчас? — спросил Кейн.
— Если дома, то в Манадо. Это порт на севере Целебеса. У него там нечто вроде феодального королевства. Телохранители — десяток его сыновей, и целое войско приближённых. Не говоря уже о частном флоте! Только японцы могли бы лишить его всего этого.
