Человек Диона зорко оглядывался по сторонам, водя вокруг фонарем. Белый луч выхватывал из темноты бурые суковатые стволы и мелкую поросль подлеска, обнажая бездонный мрак за ним, в глубине…
Вернулся Лютен, доложив, что "подбитая" родда действительно есть, но в ней пусто.
Живы, значит. И удрали.
Лена вздохнула. Подлеченные ушибы перестали болеть, однако сил хватило лишь на то, чтобы сунуть руки в рукава, застегнуться и обхватить Диона за шею. Он был теплым, надежным, сквозь тонкую рубашку Лена чувствовала рельеф крепких мышц. Его пиджак с жесткими плечами защищал ее, как доспехи, запах укутывал уютным одеялом.
После Фабри мужской запах, неважно чей, должен был вызывать отторжение, но почему-то не вызывал. Даже примесь чего-то резкого, звериного — не это ли в книгах называют запахом конского пота? — не смущала и не отталкивала.
— Элдре, — неуверенный голос Лютена, — с рэйди что-то не так. У меня странное ощущение.
— С ней все не так, — откликнулся Дион сквозь зубы.
И опять — ни слова Лене. Пусть. Он имел право злиться. А она ощущала такое облегчение и благодарность… Неважно, что будет завтра, сможет она вернуться домой или застрянет тут на всю жизнь. Здесь и сейчас ей нужен этот мужчина. И плевать, что она в состоянии аффекта. Сегодня можно ни о чем не думать, побыть слабой, послушной. А завтра она заставит его сменить гнев на милость. Она знает способ… Лена тихо улыбнулась и закрыла глаза.
Когда добрались до замка, небо уже начало светлеть. Дион на руках отнес Лену в ее покои, бережно усадил на кровать, взял за руку…
И защелкнул на запястье энтоль.
Глава 19. Птицелов
Браслет обхватил руку так привычно, словно никуда не исчезал. Дион без церемоний залез в карман пиджака, все еще надетого на Лене, и тряхнул у нее перед лицом запиской от "друга".
— А теперь объясни, какого льгоша ты не пришла с этим ко мне!
— Тебя не было, — соврала Лена.
Он же не знает, когда подбросили записку. Может, только сегодня?
— Ты могла дождаться! Я вернулся за час до полуночи. Скажи спасибо, что спал плохо, иначе не услышал бы сигнала… Лютен вон прозевал!
— Какого сигнала? — не поняла Лена.
— Что ты вышла из своих покоев. Ночью, Льгош побери!
— Подожди. Ты хочешь сказать, что всегда знаешь, куда я хожу, что делаю… Может, еще и подглядываешь за мной каким-нибудь магическим глазом?
— Следовало бы, — процедил Дион.
— А не лучше ли следить, чтобы сюда не входил кто попало?
— Кто попало не войдет. Защита не пропустит. Это прислуга, и я найду мерзавца… — он вдруг взорвался. — Зачем ты вообще пошла?! Что хотела узнать!
Лена и не думала, что он способен так кричать. Так до боли, до пламенных мушек в глазах сжимать ей плечи и трясти, будто куль с картошкой, требуя:
— Отвечай!
Она смотрела в разбитое, искаженное яростью лицо с багровеющими рубцами на щеке, в налитой кровью глаз — и чувствовала слабость. Не ту недавнюю, приятную, согревающую, как солнце на морском пляже, а цепенящую слабость добычи в когтях хищника, когда уже ясно, что, какой бы ужас ни ждал впереди, спастись, вырваться не удастся, а значит, и пытаться не стоит.
Так действовал энтоль.
Сейчас Дион мог ударить ее, убить, и она руки не поднимет, чтобы защититься.
А еще энтоль требовал выполнить прямой приказ.
Лена открыла рот — и в горло тут же вросли ледяные колючки. Она судорожно вздохнула, силясь глотнуть воздуха.
На этот раз Дион не выказал сочувствия, не попытался помочь. Просто отпустил. Сделал шаг назад, беря себя в руки.
— Я думала, они знают про маму, — просипела Лена. Это казалось лучшим вариантом из всех. После вчерашнего сна. — Мне кажется, она тоже была одаренной…
Голова вдруг отчаянно закружилась, во рту появился кислый вкус. Лена схватилась за край постели, беспомощно царапая одеяло сломанными ногтями.
Пока она боролась с дурнотой, Дион исчез из поля зрения — и появился снова, протягивая ей стакан воды. И она взяла, и выпила, хотя больше всего на свете хотела выплеснуть эту воду ему в лицо.
Глупо, конечно. Но он не должен был с ней — так…
— Об этом ты тоже могла спросить меня, — сухо констатировал Дион. — Да, в ней поздно пробудился дар. Такое бывает. Кровь Айолов дала о себе знать. Я видел ее в тот день. Она вся светилась даром. Надзирающие пришли бы за ней и не посмотрели, что перед ними жена члена королевского совета. Она приказала мне молчать. Не хотела навлечь позор на семью, на вас с братом. И я молчал. Даже твой отец ни о чем не догадывался. Я не знал, что она собиралась сделать. Не уверен, что в тот момент она и сама это знала. А вечером ее нашли в лодке посреди пруда…
Лена вздохнула. Впервые ей стало по-настоящему, до спазмов в груди, жаль Леннею.
Дочь рэйда отняла ее жизнь и взамен навязала свою. Но сейчас Лена готова была простить дурочку. После всего, что на нее свалилось, немудрено кинуться в другой мир, как в пропасть, не думая о последствиях.
Однако сейчас проблемой была не Леннея.
— Спасибо, что рассказал, — Лена заставила себя поднять взгляд. — И за то, что спас. Я действовала сгоряча. Обещаю, это не повторится. Сними энтоль, пожалуйста. Давай поговорим спокойно.
— Нет, Леннея, — Дион потер виски и сел рядом. Выглядел он крепко потрепанным, на рубашке пятна пота и пыли, надорванный ворот в крови. — Я пытался доверять тебе. И к чему это привело? Ты хоть понимаешь, что с тобой могло случиться?
Еще бы она не понимала! Она почувствовала это на собственной шкуре.
— Хватит, доигралась. Будешь носить энтоль постоянно. И больше никаких послаблений. Пока я не выясню, кто подбросил записку и что вообще происходит, из покоев ты не выйдешь и дар использовать не будешь. О даре мы еще поговорим, но не сейчас, — он стянул с ее безвольной руки перстень с цаплей, и цапля не воспротивилась. — Ложись в постель. Не бойся, я позабочусь, чтобы сюда никто не вошел. Пока обойдешься без Лисси. Я должен проверить ее еще раз. А утром тебя осмотрит лекарь.
Он встал.
— Дион, — окликнула Лена, и голос ее сломался. — Знаешь, я тоже пыталась тебе поверить. Я даже чуть было…
В груди кончился воздух. Она на миг прикрыла глаза, собралась с силами.
— Ты, может, не слышал, но люди ошибаются. Это нормально. Я ошиблась, признаю, и я заплатила за свою ошибку. Желаю ли я о том, что сделала? Ни капли! Потому что днем раньше, днем позже я ошибусь снова или просто сделаю что-то такое, что тебе не понравится, и ты воспользуешься поводом превратить меня в ручную зверушку, — она перевела взгляд с браслета на хмурого Диона. — Скажи, ты со всеми так? Если человек поступает не по-твоему, ты просто надеваешь на него ошейник, как на собаку? Или это только мне так повезло? Особая привилегия? Жаль, на моем пути не встретится избавитель, который выкупил бы меня у тирана и вернул свободу!
Он вздрогнул, как от удара.
— Ты не знаешь, что такое тирания!
— И ты решил меня просветить?
Внезапно Дион развернулся и обеими руками смел с прикроватного столика все, что там было: часы, графин, стакан на блюдце, вертикальную колбу ночника, какие-то мелочи, вроде заколок для волос — и под грохот и звон бьющегося стекла выкрикнул Лене в лицо:
— Размечталась о королевской короне? Вчера не ушла с Конбри, а потом пожалела? Или тебе помешали уйти? Может, надзирающий Веллет не пытался тебя похитить, а наоборот остановил, и ты его оговорила в отместку? А спектакль с запиской вы с Конбри затеяли для отвода глаз?
— С ума сошел! — ахнула Лена, чувствуя, как внутри все собирается в горячий комок.
Перед ней снова был другой человек. Очень похожий на незнакомца, чье лицо проглянуло под маской заботливого и терпимого опекуна позапрошлой ночью по дороге из убежища в замок. Сейчас этот незнакомец был в бешенстве. Казалось, он и Лену разобьет так же легко, как графин со столика.
