дальше пошла колея в траве. Слева тянулся выкошенный совхозный луг, справа — густой ельник с редкими вкраплениями берёз.
Я вылез из машины и пошёл впереди, высматривая тропинку, а Фёдор Игнатьевич медленно ехал за мной.
Пройти пришлось около километра. Наконец, я заметил два осиновых бревна, перекинутых через канаву, и узкую тропку среди высокой осоки.
Я махнул рукой Фёдору Игнатьевичу. Он съехал на обочину и заглушил мотор.
Перебравшись через канаву, мы углубились в лес. На случай, если тропинка потеряется, я засёк направление по компасу.
Сначала, как и говорили ребята, шёл сырой тёмный ельник. Стволы и нижние ветки ёлок густо поросли сизым лишайником. Солнце едва проглядывало через густую хвою.
В сырых местах тропинка была видна отчётливо — на тёмной земле остались отпечатки сандалий.
Недалеко от тропинки с шумом вспорхнула тетёрка. Громко хлопая крыльями, она рыжим пятном мелькнула в густом подлеске.
Постепенно местность повышалась. Ельник остался позади. К небу потянулись стройные сосны с медными стволами, на которых играло солнце. Вместо сырой лесной подстилки под ногами пружинил мягкий зелёный мох. В редких кустиках черники виднелись красные и жёлтые шляпки сыроежек. Повсюду валялись прошлогодние шишки с растопыренными чешуйками.
Мы шли, словно по самому гребню невысокого хребта. Влево и вправо спускались песчаные откосы, поросшие соснами. Дальше среди деревьев виднелись просветы — там, в опушке из мелкого густого березняка, лежало открытое болото. Ветер свободно продувал редколесье — здесь даже дышалось легче, чем в ельнике.
— Смотри, Паша!
Впереди стояла толстая сосна с раздвоенной от середины ствола макушкой. Одна макушка засохла — на голых ветках ещё сохранились остатки рыжей хвои. Вторая упрямо зеленела.
Мы обошли дерево. Со стороны склона в стволе, на высоте человеческого роста темнело глубокое дупло. Видно, когда-то здесь рос толстый сук, но со временем отгнил и выпал. А потом уже дятел выдолбил мягкую древесину.
— Не обманули ребята, — сказал Павел. — Ну, и как ты думаешь, Андрюха — могла граната попасть сюда случайно?
Я покачал головой.
— Вряд ли. Хотя, дерево старое. Войну оно застало точно. Но вот дупло, наверняка, появилось намного позже.
Я запустил в дупло руку. Оно уходило вглубь и вниз. Дно было усыпано мягкой древесной трухой и перьями. Чтобы его нащупать, я почти по плечо запустил руку внутрь дерева.
Пальцы наткнулись на клочок бумаги. Я подцепил его ногтями и вытащил.
— Смотрите!
Это был листок в клеточку, вырванный из небольшого карманного блокнота. На листе шариковой ручкой было написано:
9.07 в 17-00 у М.
Павел помрачнел и расстегнул клапан кобуры.
— Надо всё здесь обыскать. Чёрт, похоже, мы на что-то нарвались!
Человека мы увидели издалека, метров за сто пятьдесят. Он спускался по склону к болоту. За его спиной висел рюкзак.
Павел побежал к нему. Я рванул следом.
— Стоять, милиция!
Человек пригнулся и вскинул руки. Раздался звук короткой автоматной очереди. Над моей головой со свистом прошли пули.
Павел рухнул на землю.
Ничего не успев сообразить, я тоже упал и больно ударился коленом о торчавший из-под земли корень.
Ещё одна очередь, а за ней резкий свист.
Земля под нами дрогнула. Небо расколол оглушительный грохот. В голове зазвенело, лес перед глазами дрогнул и поплыл в сторону.
Я разинул рот, словно вытащенная из воды рыба. Сверху на меня сыпались комья земли и песка.
Метрах в семи от меня беззвучно наклонилась и рухнула высокая сосна.
Уважаемые читатели! Поздравляю вас с наступающим Новым годом! Желаю счастья, здоровья и любви вам и вашим близким!
Я чувствовал удары комьев грунта по телу, ощущал, как содрогается земля. Но совершенно ничего не слышал. Голова нестерпимо болела. Внутри черепа раздавалось низкое гудение, словно меня засунули в колокол. Я приподнял голову и попытался сосредоточить взгляд на коре ближнего дерева. Трещины и неровности на ней расплывались перед моими глазами, как ни пытался я сфокусировать взгляд.
Через неумолчный звон в голове упрямо пробивалась какая-то мысль. Я сосредоточился на ней.
«Опусти башку. Застрелят к хренам!»
Почему-то это показалось мне неважным. Куда важнее было разглядеть кору проклятого дерева во всех подробностях. Я уже испугался, что до конца дней буду видеть мир размытым туманным пятном.
Наконец, дерево перестало расплываться. Земля больше не тряслась, не взлетала фонтанами в небо. Я с облегчением опустил голову и почувствовал, что меня трясут за плечо.
Сильная рука вцепилась в штормовку и перевернула меня на спину. Надо собой я увидел обеспокоенное лицо Фёдора Игнатьевича. Он, видимо, что-то говорил. Губы председателя шевелились, но слов я не слышал.
Фёдор Игнатьевич оставил меня в покое. Я повернулся набок, приподнялся на локте и увидел, как он о чём-то спрашивает Павла.
Павел смотрел вокруг ошалевшим взглядом, часто моргая. Лицо его было перемазано землёй.
Постепенно звон в голове утих, и слух вернулся.
— Как ты, Андрей Иванович? — спросил меня председатель.
— Нормально, — ответил я, и сел. — Что случилось?
— Эти гады схрон взорвали! Я-то подальше стоял, а вам с Пашей досталось. Хорошо, что вы не добежали немного. Иначе тут бы и полегли. У них там, видать, боеприпасов было на роту, не меньше!
— А где они? Сколько их было?
— Я двоих видел. Болотом ушли, с автоматами.
Павел тоже сел, наклонил голову набок и потряс, словно пытался вылить воду из ушей.
Я поднял с земли ружьё, вынул патроны и посмотрел стволы на свет — не забиты ли землёй. Стволы оказались чистыми, но я всё равно продул их. В тот момент, когда я дунул в нижний ствол, в ушах словно что-то щёлкнуло, и слух окончательно вернулся.
— Первый из автомата по нам полоснул. — рассказывал Фёдор Игнатьевич. — Но, видно, специально выше стрелял. Вы залегли, я тоже на землю упал. А тут из-за откоса второй выбежал, и сразу — взрыв! Деревья повалило. За первым взрывом — второй. Боеприпасы рваться пошли, патроны. Я ползком-ползком — и к вам. Гляжу — эти двое прямо болотом уходят. Да и чёрт с ними, думаю — лишь бы вы живы остались!
Мы с Павлом кое-как поднялись на ноги. Он тоже проверил и перезарядил пистолет.
— Андрюха, ты же говорил, что здесь болото топкое, — спросил меня Павел. — Как они могли уйти?
Я пожал плечами.
— А чёрт его знает! Фёдор Игнатьевич! Вы точно видели, что стрелки ушли?
