- Ого!
- Ну, так! Не лаптем щи хлебаем. Кроме того, действие наведенной памяти ослабевает постепенно, многое, хотя и не все, остается уже в памяти, так сказать, естественной. То есть, человек запоминает полученные знания.
- Сколь хорошо?
- Достаточно хорошо. Мастером он, к сожалению не станет, но и салагой его назвать уже нельзя. Более того, достигается даже эффект мышечной памяти! Не очень, правда, стойкий, но и это уже кое-что! И все это, при условии полного незнания им данного предмета ранее!
- Весело тут у вас… Ну, а в данном случае, где прокол?
- Мы скопировали некоторые особенности вашей, м-м-м, психоматрицы и совместили ее с мозгом испытателя…
- И?
- Мы попробовали осуществить управляемый заброс в прошлое.
- Судя по вашему виду, он…
- Не удался. То есть, все пошло в штатном режиме, но вот потом… Короче, он в коме, жизнь еле теплится в его теле.
- Охреносоветь…
- Да…
В дверь постучали и вошла Машенька. Перед собой она прикатила столик с провизией. Пока она накрывала на стол, Травников молчал. Мне тоже говорить было нечего.
- Так вот, Александр Сергеевич, в итоге мы вновь стоим на тех же позициях, что и ранее. И, откровенно говоря, я не знаю куда идти дальше.
- Вы? Не знаете? Ну, вы, блин, даете! А кто ж тогда знает?
- Где-то мы ошиблись. Только вот, где? И в чем?
- Знаете что, Александр Яковлевич, я вообще про этот ваш процесс не знаю абсолютно ничего. У меня это произошло в результате прыжка в окно. А как это происходит у вас? Надеюсь, вы своих подопечных из окна в обрыв не пихаете?
- Скажете тоже! Мы, контора серьезная, и…
- Методы у вас соответствующие…
- Типун вам на язык! Серьезный человек, а подкалываете! Нет. В окно мы никого не выпихиваем, да и не знали мы, до вашего у нас появления, об этом.
- А если бы знали — пихнули бы? В смысле — в окно?
- Так и оно тоже ведь не каждое для этого подойдет, а? Как вы сами-то думаете?
- Боюсь, что добровольцев на эту операцию вы искали бы долго…
- Надо полагать, что, да. Но, слава Богу, у нас есть другие, тщательно выверенные методы. Иными словами, перенос сознания может произойти только в строго определенных условиях. 'Донору' в этом случае должно быть максимально хреново, ну, во всяком случае он должен быть в этом абсолютно убежден. Нет, пугать его и сталкивать с обрыва никто, естественно, не собирается. Общая идея заключается в том, что перенос сознания может произойти только у двух, относительно близких по своим характеристикам, организмов. То есть, совпадение ваших психофизических параметров должно быть как можно более близким.
- Иными словами — в тело молоденькой девушки я не попаду?
- И даже в молодого мужчину — тоже не получится. Только в человека, максимально вам соответствующего по своим данным. Так что, ни Иосиф Виссарионович, ни товарищ Жуков — вам не светят.
- Понятно. А я уж губы-то раскатал…
- Причем, данный человек должен находиться в полной, так сказать, отключке. И его предполагаемое будущее, должно быть предпочтительным, по сравнению с будущим 'донора'. Из двух зол, в данном случае, выбирается меньшее. Понятно, что бить 'донора' палкой по башке никто не собирается. Ситуацию крайней опасности легко можно смоделировать прямо в мозгу испытателя. Наша аппаратура это позволяет.
- Так, в чем тогда проблема?
- Если бы только одна! Надо подобрать время и место проведения эксперимента, рассчитать возможность нахождения в этом месте и в это время пригодного для переноса сознания реципиента. Не вдаваясь в подробности, скажу, что, только на решение этого вопроса ушло пятнадцать лет.
- Ого!
- А то! Но и это не самое главное!
- Продолжайте…
- Как говорил один из ваших знакомых? Ну, в вашем споре на Алтае, лет пятнадцать тому назад?
- Э-э-э… это кто же? Да и вы об этом откуда знаете?
- Андрей Шевцов. От него и знаем. Вы, что же думали, вашу жизнь мы только по автобиографии изучать будем? Уму непостижимо, сколько народу опросить пришлось, чтобы более-менее прояснить многие вопросы.
Я посмотрел в окно на стоявшие неподалеку от дома елки…
Точно такие же ели стояли тогда по склонам узкого ущелья. По дну его шумела небольшая река, вытекавшая из-под глыб ледника. Сам ледник был выше нас метров на пятьсот и перегораживал все ущелье поперек. Вечерело и заходящее солнце своими лучами освещало эту мрачную и величественную картину. От ледника ощутимо тянуло холодом, и Андрей плотнее запахнул на себе куртку. Свои длинные волосы он заправил в пучок и в профиль напоминал индейца, какими их любят показывать в кино. Точно так же он сидел на корточках у костра, и ворошил угли длинным сучком.
- Ну, что, решили? Завтра вверх пойдем? — он выкатил из углей горячую картофелину.
- За каким рожном? Ледника этого, в таком состоянии, мы встретить не ожидали. По снегу прошли бы, не вопрос, а вот по этим глыбам карабкаться — пятьсот метров в день. То есть до более-менее нормального пути нам дня два, как минимум, ползти придется. И то — еще не факт!
- Ну и что?
- А то! Снаряжения для ледового восхождения у нас с тобой нет. Два ледоруба, молоток, одна веревка и пяток крючьев. Кто нам наобещал, что тут поле ровное, как по дороге пройдем?
- Ну… ошиблись ребята, они же не альпинисты все-таки. Что ты хочешь от пастухов?
- От них? Да уже ничего, разве что сказать пару ласковых слов, при встрече. Так вот! Что у нас с едой? На сколько дней запас?
- На пять.
- Два дня только вверх лезть. Еще день, как минимум, до вершины. Итого — три, так?
- Ну, так.
- Назад нам, до этого места, еще пару дней. Так?
- Так. И что?
- А то, что еще вниз, до стойбища, еще три дня топать не жравши — это забыл? Какие, в свете этого, будут предложения?
- Но, мы же к этому выходу год готовились!
- Значит, плохо готовились!
- Сань, но ведь главная цель любой экспедиции — дойти до точки назначения! Ведь так?!
- Нет, Андрей. Главная цель любого выхода — вернуться назад. Ибо, если ты дойдешь до точки назначения и там накроешься медным тазом, то легче от этого не будет никому. И толку от твоего выхода не будет. И никто об этом не узнает даже…
Я повернулся к Травникову.
- Главное — вернуться? Так я вас понял, Александр Яковлевич?
- Да. Именно так. Только возврат испытателя назад может поставить наконец точку в многолетних спорах и гипотезах.
- Но — я же вернулся!
- Как?
- Ну… не знаю…
- Я тоже. И никто не знает. Мы, в общих чертах, знаем какие процессы происходили в вашем теле в период пребывания в коме. Но, никто специально за вами не наблюдал. И выявить, что же именно может послужить толчком к возврату, так и не сумели. И мы не знаем, что нужно сделать, чтобы человек вышел из комы не овощем, а вполне здоровым и в сознании. Несомненно, есть жесткая взаимосвязь между состоянием тела 'донора' и его действиями в прошлом. Но, мы не знаем какова она, эта связь. Многое прояснил ваш дневник, кое-что мы поняли и сами, но полной картины нет.
