Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

— У тебя двадцать минут. Помойся, приведи себя в порядок. Форма и остальное дома. — И посмотрел на часы: — Время пошло!

Через пару минут я был в ванной! С сожалением выключив ГОРЯЧУЮ воду, растерся жестким полотенцем, оделся и пошел к машине. Почему-то форма стала мне велика. Ни фига себе! Килограммов несколько потерял! Да на фига мне такой фитнес нужен?! Окончательно утвердившись в мысли, что на «губу» больше никогда, сел в машину к улыбающемуся, как крокодил Гена, Мартынову.

До управления ехали молча — я отходил от недели ареста, а Мартынов… тащился от моего нового облика. Лысым-то он меня раньше не видел! Предъявляя удостоверение дежурному, получил еще одну порцию ехидной полуулыбки — сдерживался, гад! Блин! Они что, все в курсе, где я был?! Не НКВД, а большая деревня, мля! Зайдя к Мартынову, я встал смирно у стола, в ожидании распоряжений. Александр Николаевич не торопясь уселся на свое место, с удовольствием оглядел меня, закурил и заявил:

— Вот! Настоящий сотрудник органов! Подтянутый, воспитанный. Стоит и молча ждет распоряжений, — и заржал. Отсмеявшись, Мартынов вздохнул:

— Садись, Андрей. Не стой столбом.

Дождавшись, пока я усядусь поудобнее, он подвинул ко мне папиросы:

— Кури. Вижу, нелегко тебе далась эта неделя. Теперь-то ты все понимаешь?

— Понимаю, товарищ майор, — я вздохнул, — очень хорошо понимаю. Действительно, как дурак себя вел! Больше не повторится подобное.

— Вот и хорошо, — Мартынов хлопнул по столу. — А то работы полно, а ты прохлаждался целую неделю! Сейчас иди к секретчикам. Получай новые бумаги для анализа.

— Товарищ майор, пока я был на гауптвахте, появилась мысль по поводу Федина. Не мог он мне в коньяк чего-нибудь добавить? А то уж слишком я в тот день разговорился. — Посмотрев на Мартынова, я обалдел. Он улыбался еще сильнее, чем в тот момент, когда меня забирал с «губы».

— Да-а. Прав был, Лаврентий Павлович. Ох как прав! — Мартынов просто сиял, как будто счастлив от того, что нарком такой провидец, объяснил причину улыбки: — Он мне вчера сказал, что по возвращении ты заявишь именно про Федина и коньяк. Нет. Ничего тебе не подмешивали. Контролировавшие обстановку сотрудники дали тысячу процентов гарантии, что это было невозможно! Ты сам, по собственной воле, разболтался. Вспомни, сколько ты спал в период с 11-го по 14-е число мая? — И сразу ответил сам: — За трое суток ты спал не больше шести часов! Взрослый мужик, мог бы подумать, как на измотанный организм наложится даже небольшая доза спиртного! А ты заговор ищешь! Но в этой ситуации есть и хорошие моменты. Благодаря твоему раззвиздяйству и Федину мы такое раскопали! — Александр Николаевич осекся. — Но это тебя не касается! Иди, работай! Страдалец.

Уже сидя над бумагами у себя за столом, я продолжал чувствовать жгучий стыд. Нет, ну надо было так обгадиться перед начальством? Стыдобища! Действительно, хватит заниматься ерундой! Язык на замок, плакаты правы, болтун — действительно находка для шпиона. До обеда просидев над бумагами, не нашел ничего интересного. Сходил в столовую, а на обратной дороге был перехвачен Мартыновым.

— Покушал? Хорошо. — Командир был чем-то озабочен. — Давай за мной.

Оказалось, что направлялись мы к Берия. В кабинете кроме самого Лаврентия Павловича находились «Бах» (которого я был искренне рад видеть), Меркулов (про которого я опасался спрашивать), Федотов и незнакомый мне полковник. Усадив нас за стол, Лаврентий Павлович представил меня полковнику, который, в свою очередь, с интересом разглядывал меня. Услышав фамилию полковника, я чуть не рухнул со стула. Судоплатов! Сам Павел Анатольевич! Человек-легенда! Он и Старостин. Два человека-легенды, которыми я искренне восхищался. Заметив мою бурную реакцию на свою фамилию, Павел Анатольевич вопросительно покосился на Берия.

— Павел Анатольевич, все нормально, — Берия понимающе усмехнулся. — Просто увидел очередную легенду и обалдел. Так, товарищ старший лейтенант?

— Так точно, товарищ народный комиссар. Вы правы. Просто никак не могу привыкнуть к тому, что встречаю ТАКИХ людей наяву! — Я, извиняясь, развел руками. — Я СТОЛЬКО о нем читал и слышал, а теперь…

— Садитесь, Стасов, садитесь, — Лаврентий Павлович махнул ладонью и усмехнулся: — Что-то вы чересчур уставным стали. Раньше вы так не вскакивали.

— А его хорошо на Московской «губе» за неделю обучили, — хмыкнул Мартынов.

И все понимающе заржали, редиски. Посмеявшись, Берия, наконец, объяснил, зачем я понадобился:

— Стасов, вы хорошо помните события прошлого года под Золотоношей? — Нарком был предельно серьезен.

— Помню, товарищ народный комиссар. Такое не забудешь. — Я передернул плечами, как от мороза.

— Это очень хорошо, что помните. Какова была судьба найденных предметов?

— Они были в полевой сумке Транеева. Их машина была уничтожена прямым попаданием танкового снаряда, когда мы направлялись в Чапаевку. Я считал, что все было уничтожено этим взрывом. Или, — я вдруг почувствовал, как холодная волна прокатилась по телу, — не уничтожено?!

Берия посмотрел на Меркулова:

— Всеволод Николаевич, расскажи товарищам последние известия, — и, вздохнув, снял пенсне и потер переносицу.

— Из последних агентурных сообщений стало известно, что в отделе Абвер 1, подотдел 1-G, изучают поступившие с территории Украины приборы неустановленного назначения. Согласно полученной информации, это ключи, брелок и флеш-карта.

Я переводил взгляд с Федотова на Берия и не знал, что сказать. Мартынов был ошарашен не меньше, чем я.

— Стасов, они смогут получить информацию с носителя? — Берия смотрел мне в глаза. Глазами уставшего до невозможности человека.

— Я не специалист, товарищ нарком, но считаю, что нет, не смогут! Помимо отсутствия технической возможности, нужно еще и понять, что это вообще. А вот с брелоком, думаю, разберутся, если уже не сделали это.

— Понятно. Будем надеяться на то, что вы правы по поводу информации. — Берия снял пенсне и стал медленно его протирать. — Что им может дать изучение брелока?

— Помимо года изготовления — микросхема, элементы питания. По более серьезным моментам могут сказать только специалисты, товарищ нарком.

— Хорошо, товарищ Стасов. Вы можете идти продолжать свою работу.

Интерлюдия. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 05.06.1942 г.

— …наши специалисты убеждены, что немцы не смогут считать информацию с носителя, попавшего к ним в руки. В этом же уверены как Стасов, так и Максимов. А вот по поводу брелока мнения разделились. Большинство специалистов, привлеченных к данной теме, и Максимов считают, что этот прибор может оказать огромное влияние на радиоэлектронную промышленность Германии. Косвенные данные, полученные от нашей агентуры, уже подтверждают подобные выводы.

— Вияснили, как к немцам попали эти вещи? — Сталин недовольно посмотрел на Берия, отложив трубку в сторонку.

— Нет, товарищ Сталин. Пока есть только предположение. Наиболее вероятно, что сумку капитана Транеева нашел кто-то из немцев. Других версий пока нет.

— Плохо, Лаврэнтий, очень плохо! — Сталин хлопнул ладонью по столешнице. — Чем еще «обрадуешь»?

— Вчера в Праге убит Гейдрих. В отличие от рассказанного Стасовым, убит на месте. Что интересно — смерть произошла день в день, несмотря на все изменения. Для нас это большой плюс, Гейдрих — один из самых опасных руководителей Германии. По пока не подтвержденным данным, также 4 июня тяжело ранен Гудериан. Информация проверяется.

Сталин, откинувшись на спинку кресла, задумчиво выкрашивал табак из папиросы в трубку.

— А вот это если правда, то очень хорошо! Очень! — Прикурив от спички и окутавшись клубами ароматного дыма, он продолжил: — Что с «самураями»?

— С ними все хорошо, товарищ Сталин. Совершенно случайно, — Берия улыбнулся, вторя усмешке Хозяина, — к японцам попала информация о расшифровке американцами их кодов. Времени у них было мало, но они справились. Судя по всему, завтра САСШ ждет большой сюрприз! Можно с уверенностью говорить, что Япония и САСШ сцепились надолго.

— Как обстоят дела с производством вооружения и подготовкой пополнения?

— Все идет согласно ранее утвержденному плану. В ближайшие дни на фронт начнут поступать модернизированные Т-34 и КВ. По предварительным оценкам, на настоящий момент у немцев нет танков, способных им противостоять. На танковых заводах основной проблемой остается недостаточное количество станков, способных обрабатывать детали больших размеров. Она решается, но время… — Берия вздохнул. — Времени не хватает. Помимо этого, зарегистрировано не менее пятидесяти случаев серьезного вредительства и диверсий. Местные органы занимаются этой проблемой.

— Вредительство реальное? Или?.. — Сталин остро взглянул на наркома, отложив трубку.