От нас же текущая обстановка повелительно требовала полного напряжения всех сил. Отдыхать совсем не приходилось. С юга и запада столицу Дона прочно обеспечивали немецкие и наши части, на востоке — в низовьях Дона, казаки продолжали ликвидировать бродячие шайки красных, но на севере, в расстоянии всего двух переходов от Новочеркасска, еще держался грозный оплот большевиков — город Александровск-Грушевский, служа источником неисчерпаемых резервов красных, осевших на ближайших подступах к городу с этой стороны.
Поэтому, решено было, в первую очередь, овладеть г. Александровск-Грушевским. С этой целью, под командой полковника А. Фицхелаурова, был образован сводный отряд в составе: 6 пеших и 2 конных полков при 7 орудиях и 16 пулеметах. Предварительно завладев подступами и заняв ночью исходное положение, полковник Фицхелауров, утром 26 апреля с боем, наконец, овладел г. Александровск-Грушевский и затем, энергично продолжая свое наступление, очистил от большевиков и весь угольный район, чем прочно обеспечил столицу Дона с севера. Пехота этих побитых красных скоморохов уже сверкала пятками.
Что касается работы штаба "Южной Группы" в эти дни, то она протекала в тяжелых и чрезвычайно ненормальных условиях. Цирк с конями продолжался! Номинально существовал высший штаб Походного Атамана, приехавший в Новочеркасск 26 апреля, но фактически он не работал. Начальник этого штаба генерал Сидорин все время отсутствовал на рабочем месте (как обычно погрузился в нирвану в результате непрерывного поглощения дрянного самогона, называющегося "уховерт" по рублю царскими за четверть ведра, чтоб он от него ослеп) и его заменял генерал Денисов. Последнему приходилось много времени уделять, как Походному Атаману, так и Временному Донскому Правительству, занятому тогда подготовкой созыва Круга и вопросом будущего Донского Атамана. Тяжела ты доля политика! Задницы начальственные вылизывать!
Поэтому вся работа по военным операциям, а также и решение военно-административных вопросов, фактически, легла всецело на меня. Офицеров генерального штаба у меня в штабе не было ни одного. Между тем, было много больших, сложных и спешных вопросов. В общем — мороки хватало, особенно в силу того, что все приходилось контролировать и направлять лично. Нормальному течению работы больше всего мешала неопределенность положения частей "Северной Группы" и оппозиционное настроение ее главы, помойной крысы — генерала Семилетова. То еще веселье выходило.
В это время ответственным лицом за операции и за порядок в городе был я. Однако, распоряжаться частями "Северной Группы", я мог каждый раз, только с особого разрешения Походного Атамана. Мало того, последнему нередко долго приходилось "уговаривать" бездарного генерала Семилетова согласиться на использование мною той или иной части из "Северной Группы". А обстановка зачастую требовала принятия самых экстренных мер, что при создавшихся условиях выполнить было немыслимо.
Глава 13
Наряду с подобным наплевательским отношением к делу, в сознании офицерского состава "Северной Группы", посеянное руководителями Степного похода идиотское деление офицеров на "честно исполнивших свой долг" и "преступников", оставшихся в Новочеркасске 12-го февраля, дало пышные всходы. Оно вызвало у них не только высокомерное отношение к другим офицерам — неучастникам Степного похода, но зачастую и ложное понимание даже основ воинской дисциплины.
Мне часто приходилось тратить драгоценное время еще и на борьбу с этим злом, чтобы совершенно его искоренить. Укажу, хотя бы только на один случай, характеризующий нравы этого времени. Мне по телефону сообщили, что в районе Персияновки (в тылу наших войск) взбунтовалось иногороднее население. Надо было срочно принять энергичные меры. Свободных войск, за исключением двух конных сотен партизан из "Северной Группы", которые уже несколько дней отдыхали в городе, у меня не было. Ни Походного Атамана, ни генерала Денисова в тот момент я отыскать не мог. Терять времени нельзя было. Промедление смерти подобно!
Тогда я самостоятельно решил на подавление восстания выслать одну сотню и приказал ее командира вызвать ко мне. Вскоре ко мне явился довольно развязного вида сотник. На его лице уже были видны признаки явного недовольства, что его "потревожили" на отдыхе. Я объяснил ему текущую обстановку и дал боевую задачу. После этого, я ожидал обычного ответа: "слушаюсь". Но вместо этого, сотник разразился длинными разглагольствованиями, вроде того, что я в походе не участвовал и потому не знаю, что они пережили, как измучились, (хотя его сытое, лоснящееся лицо говорило как раз обратное), что за их "геройство" они заслужили законный отдых и что теперь другие должны бороться, и тому подобное. Дебил есть дебил!
Я выслушал его, умышленно не прерывая, а затем позвал адъютанта подъесаула П. Грекова и, смотря на часы, сказал последнему:
— Я сейчас приказал сотнику через три четверти часа вместе с его сотней быть у штаба в полной боевой готовности. За исполнением моего приказания вы проследите, отправившись вместе с ним.
Затем, обратившись к сотнику, я добавил (при этом мои зубы оскалились, как у готовой к броску кобры):
— Предупреждаю вас, что если мое приказание не будет немедленно и точно выполнено, то я вас арестую и предам военно-полевому суду. При этом ручаюсь, что приговор суда будет приведен в исполнение сегодня же и ранее, чем могут последовать какие-либо вмешательства и заступничества. Мои китайцы соскучились по делу. Я жду сотню ровно через три четверти часа.
Точно в назначенное время сотня прибыла и представилась мне в отличном порядке. Ободрив людей и объяснив им задачу, я немедленно отправил сотню по назначению. Удобно иметь собственную расстрельную команду из китайцев! Они мало говорили, зато исполняли свое дело с быстротой и эффективностью, которые заставили бы устыдиться даже злобных негритосов.
Этот примечательный случай, конечно, не остался тайной. Со стороны штаба "Пароходного Атамана", он вызвал разнообразные комментарии и резкое осуждение моей суровой решительности. Только генерал Денисов поддержал меня и вполне одобрил мои действия, отлично понимая, что в переживаемое суровое время, надо всегда действовать решительно. В дело, как и нужно было ожидать, вмешался и этот дурень — генерал Семилетов. Он вызвал меня к телефону и начал упрекать в превышении власти и беззаконных действиях.
При этом, обратите внимание, жирное пятно на своей карьере в виде тысяч казаков, положенных при Шахтах, этот бесталанный шут замечать не хотел. Этот человек — остолоп! Да, и плохой генерал, что еще хуже. Несколько раз за нашу кампанию я ловил себя на мысли: вот было бы здорово, попади он в переделку, где ему всадят пулю между ног, вышибив тем самым мозги — но этот друг, эпический болван, похоже, не горел желанием заходить так далеко и старался всегда опоздать на бой. Наш галантный генерал раз и навсегда сделал себе прививку от всех рисков сражения. Смех смехом, но даже меня пугает скорость с которой этот ловкач растет в чинах. В конце января я знавал его еще подполковником, потом он два месяца бегал по глухим степям, еще два сидел у нас в тылу, не сделав ничего замечательного, но благодаря своим личным связям уже дорос до генерала. Страшно представить что будет еще через полгода, фельдмаршала Семилетову с его аппетитами явно будет маловато.
Возмущенный его идиотским тоном и неуместным вмешательством в вопросы, в которых он понимает как коза в апельсинах (успехов свежеиспеченного генерала хватило только на то, чтобы наградить сифилисом свою жену), я категорически ему отрезал, чтобы тот заткнулся:
-- Вашему превосходительству хорошо известно, что военными операциями сейчас руковожу я, и я же отвечаю за спокойствие в городе, используя для этого все наличные средства. Все, что препятствует или умышленно не желает способствовать этому, беспощадно устраняю, и впредь буду устранять, игнорируя юридические тонкости. За свои действия, в каждую минуту, готов дать ответ Донскому Правительству. Если же моя работа признается неудовлетворительной генералом Денисовым, то я могу передать ее другому лицу по его указанию. Но пока я занимаю эту должность, я буду ослушников карать по всей строгости законов военного времени, не считаясь ни с чинами, ни с положением, и предупреждаю, что никакие интервенции и вмешательства тут не помогут.
