отъедет в места отдаленные.
— Так что, никуда он не пойдет, а если и пойдет, его менты просто на хрен пошлют и посмеются над дураком, — уверен я в своих словах, — Что два школьника испугали матерого спекулянта под сотню кило весом, сами ему по пояс едва достают при этом.
— Может через знакомых в милиции составить фоторобот и тогда вас будут искать по всей области, — не сдается взрослый мужик. Интересное предположение, кстати.
— И как он нас найдет? По фотороботу и паре чужих имен? Еще по тому знанию, что мы живем в области, если не наврали, конечно. А кто его делать будет, этот фоторобот? В милиции дело необходимо заводить по-настоящему, чтобы фоторобот составлять. Это нужно, чтобы его нашли с пробитой головой, тогда и дело заведут, и робот составят. Пойдет он на такой эксперимент, своей башкой рисковать? — спорю дальше я.
— В общем, через милицию делать барыга ничего не станет, плюнет на потерю книг и дальше продолжит работать. Он эти шестьсот рублей за пару дней торговли отобьет спокойно, — уверенно говорю я.
— А если барыга работает под ментами? — вопрос у мужика правильный.
— Ну и что? Если мы там не появимся, никто нас искать не станет и просто не сможет, пока он нас за руку к ним не приведет. Тогда могут на словах чуть-чуть попугать и попрессовать, не больше. Если он и платит паре человек в отделении или даже какому-то знакомому оперу, как они найдут двух обычных подростков среди сотен тысяч подобных без официального розыска по всей области. Даже с фотороботом это — не реально. У нас обычная внешность, меня он видел в шапке, Стаса тоже, знает, что тот носит очки и это все приметы. Нет, привлекать милицию — это полная хрень, — махнул я рукой, — Понимая, что он сам уедет за решетку за спекуляцию, если делом по-настоящему займутся следователи. Мы то со Стасом молчать не станем и утопим его с концами. Он это знает и до смерти боится, как все такие барыги.
— А если он под блатными работает? — мужика не сбить с толку.
— И как нас блатные найдут? Только, если мы сами на рынок снова явимся. У них то таких сил точно нет, как у милиции?
— А если все-таки найдут? Припугнут и на счетчик поставят? Там такие рожи попадаются, что испугаешься сразу, как только увидишь, — все-таки мужик что-то знает или слышал про такое.
— Не найдут — это раз. Даже, если найдут, представим себе на минуту такую невероятную возможность, что они могут сделать? Припугнут, нож покажут или ударят несколько раз? Так я сразу же в милицию с родителями ломанусь, заявление писать про бандитов в нашем тихом городе. Их быстро найдут, потом сами будут деньги мне заносить, чтобы я показания немного поменял, — довольно нагло заявляю я, — И еще обходить за километр.
Был у меня такой опыт в жизни, после драки и назначенной после нее стрелки. Те же котлетчики, с которыми я дрался в одиночку в туалете родного ДК, назначили мне потом стрелку, а еще попросили о прикрытии наших, местных бандитов. Я подтянул своих приятелей, пришел с ними на назначенное место, однако, пару раз прокатившись мимо на своих машинах, ни мошенники, ни братки так и не обозначили себя. Решили, что я с ментами пришел, хотя, никого там из органов со мной не было. Поэтому я подписал уже готовое заявление о сломанной челюсти и назвал одну фамилию, уже условно осужденного котлетчика. Через три дня появилась его мать, передала мне пятьсот долларов, я не вспомнил никого на фото у дознавателя и заявил, что не знаю так же никого.
— Да мы уже знаем, что тебе пятьсот зеленых заплатили! — кипятился дознаватель, на что я заявил, что могу получать возмещение причиненного вреда здоровье, как мне угодно.
— Ты сейчас их покрываешь, потом они тебя прижмут и снова к нам прибежишь! — даже заявил старший лейтенант.
— Интересно будет посмотреть, это им так дешево уже не обойдется, — заверил я дознавателя и ушел.
Понимаю, что настоящий восьмиклассник должен бы сильно перепугаться неведомых уголовников с острыми ножами, однако, как достаточно опытный человек, все расклады понимаю.
— У нас тут не Урал с Дальним Востоком, власти у блатных такой нет, да и не найти нас никак. Вот, если мы припремся и попросим пару сотен за спасение книг, возможны всякие варианты, вплоть до ножей у горла и прочих ужасов. Это — если полными дураками окажемся. Но, мы же не окажемся, верно, Стас? — обращаюсь я к приятелю и он согласно молча кивает.
Я допиваю чай, мы выходим на улицу, где я еще раз внушаю приятелю, что не стоит возвращаться на рынок, пусть и через три недели, радовать барыгу нашим видом и долго извиняться за задержку с товаром.
— А если он или его люди будут поджидать нас с книгами около магазинов? Как ты хочешь продавать книги? — все неймется приятелю.
— Ну ты себя нагоняешь, старина. Он — просто старый интеллигентный дядька, никак не вор в законе, да и тот не сможет у всех магазинов людей своих поставить. Несколько самых простых и недорогих книг продадим по весне, чтобы присмотреться и немного потренироваться в таком деле. Продадим с одного раза и возвращаться обратно не станем, остальные потом реализуем, когда немного разберемся в теме.
Книги мы пока спрятали у меня на шкафу, за вязальной машиной и у Стаса дома. Хорошо бы немного уменьшить их количество, учитывая, что есть еще одна сумка в камере хранения и я собираюсь на днях прокатиться в Ленинград.
Чтобы продать несколько экземпляров и поделить деньги, пока на них не наткнулись предки.
В общем, по итогам разговора я еще сильнее пришел к правильности своего видения ситуации. Тем более, тетка Стаса и ее сожитель еще не знают про выкопанные нами деньги, однако, про наше участие в этом ограблении века может догадываться сам барыга.
Тогда мы не только не получим вознаграждение за спасение книг, но, и рискуем еще лишиться самих денег, как и части здоровья. Кто его знает, какие у него связи на рынке и в городе, поэтому приветствуется только полная наша анонимность и сохранение тайны.
— Кстати, Стас. Ты, получается, проболтался о наших делах без моего разрешения. С этим спорить не будешь? — начинаю я наезд на приятеля.
— Так я хотел получить мнение опытного человека, — пытается все же поспорить Стас.
— И что, получил? На меня сожитель твоей тетки не произвел впечатления
