упирает на свой большой опыт болельщика футбола, я ссылаюсь на то, что увидел результаты во сне:
— Тогда, отец, предлагаю ставку на результат, сначала можно по рублю?
— Ты теперь работаешь, теперь рабочий человек! Чего мелочиться, сын? Давай по три рубля! — гонорится отец и попадает в ловушку.
— Ишь, чего вы придумали! — возмущается мамуля, когда мы просим ее разбить нам руки.
— Ничего, мать, разбивай! Поучим сына, а то он больно деловой стал! — горячится отец.
Ну, теперь только стоит дождаться результатов. Я на отцовские деньги не претендую особо, однако, приучить его к тому, что сын продолжает смотреть в будущее со стопроцентной вероятностью — не помешает.
Про историю с мамулиным зубом он уже забыл давно, да и про мои предсказания смерти Брежнева и прочей чехарды Генсеков, наверняка, уже тоже.
Так и пошла моя жизнь, два дня отработал в магазине после учебы, в среду смотрел футбол.
Отец все же не удержался, позвонил мне после первого тайма Спартака и громко поздравил меня с потерей трешки.
— Подожди, папуля, есть и второй тайм еще!
После второго он не позвонил, чего я и ожидал, уже должен мне шесть рублей на сегодняшний день.
Я купил в радиотоварах во Фрунзенском универмаге антенну с рогами и долго настраивал черно-белый телевизор бабули, пока не нашел для интенны идеальное место. Теперь у нее вместо полутора программ целых четыре и баба Тая просто счастлива, что может смотреть их все по очереди.
Дальше моя жизнь пошла по налаженному мной самим комфортному пути, я пока посещаю путягу, встречаюсь на уроках со своими одногруппницами, а на переменах с остальными парнями. Вместе с ними мы завтракаем, обедаем и полдничает, забираем недельный паек с собой, потом я с ними прощаюсь.
Электронику я постоянно беру с собой на работу, там гоняю свою музыку негромко, особенно ориентируюсь на заходящую молодежь, которая отлично клюет на наживку. Софья Абрамовна не против прослушивания музыки, бывает и свои кассеты приносит, похвасталась, что у нее дома имеется настоящий Шарп.
— Он то играет гораздо лучше твоего сташилы!
Ну, я этим утверждением я не спорю, и играет лучше, и выглядит круче в сто раз, однако, что имеем — то имеем.
Продавщицы, Ира и Люда, просто удивляются моим коммерческим способностям по впариванию музыки в виде записей, правда, сами попросили по кассете домой. Девушкам, с которыми отношения все лучше, потому что я запретил им при мне что-то тяжелое поднимать, отдал кассеты всего по четыре рублю, как своим людям и теперь они помогают мне в торговле.
Однако, я ничего не продаю в магазине или около него, доровариваюсь встретиться после девяти вечера в подворотне около дома. И народ приходит, отдает по шесть рублей с половиной за кассету с модной записью легко.
Я пока демпингую по ценам, понимаю, что мне требуется создать себе имя на этом музыкальном поприще, беру сразу брак на перезапись и выдаю тут же другие кассеты, если такое случается.
Все двадцать кассет пристроил за неделю, тяга на самом деле меня удивляет самого. Заработал не так и много, трицать пять рублей, только, это чистая прибыль за четыре дня.
В свободные дни посещаю тренировки в Конюшне, понемногу осваиваюсь там. Стараюсь поменьше боксировать, побольше тягать железо, здесь с этим делом все гораздо солиднее обстоит, есть целый зал с железками и штанги со стойками. Выступать так уж сильно за "Трудовые резервы" я не рвусь, да и конкуренция в моем весе очень солидная, даже подумываю найти качалку где-нибудь поближе со временем, однако, все же на будущее лучше с местными боксерами нормально общаться.
Теперь придется ехать в воскресенье домой и тащить бобинник сюда, потом еще и вертушка понадобится.
Сначала, первым делом, придется заказывать железную дверь, замки получше качеством я уже купил в скобяном отделе универмага.
Опять же, по звонку уважаемой там Софьи Абрамовны.
И что же вы думаете, я услышал первым делом, когда только открыл дверь родительской квартиры:
— Сын! Давай забьемся на результат ответных матчей! — отец принесся встречать меня в коридор, размахивает руками, похоже, заболел тотализатором в чистом виде.
Или надеется отыграться! Получил по щам и не хочет признавать своего разгрома, интеллектуального и физического!
Азарт — заразное такое дело, тем более, на его девственную и чистую душу неизбалованного советского человека.
У меня когда-то оператор фотолаборатории, умный, очень образованный мужчина несколько лет не мог от игровых столбиков оторваться, пока совсем не переболел этой заразой. Все деньги туда сливал.
— Ага, папуля, забьемся! Когда ты со мной рассчитаешься за то, что проспорил! — весомо отвечаю я, собираясь узнать, далеко ли зашла у него эта болезнь.
— Давай потом рассчитаемся, когда ответные матчи отыграют! — предложение не блещет новизной, только, я теперь в понятиях гораздо больше разбираюсь, чем в своем девятом классе.
— Нельзя, папаша! Никак нельзя! Фуфлыжником тогда будете по понятиям! — отказываюсь я так забиваться, — Или деньги выкладываете или в петушиный угол переезжайте!
Папка пытается меня уговорить отложить расчет, только, не нравятся мне его хитрые глаза и речи несвязные. Как и нежелание отдать проигранное, подозрительное такое желание, если не сказать больше.
Больно много о себе понимает, что умнее сына в десятки раз. Может, когда то давно, лет сорок назад так и было, только, не теперь.
Начинает уверять меня, что не стал бы деньги с меня брать, даже, если бы выиграл, только, это бредовые уверения легко разбить:
— Вот, когда выиграешь, тогда и не забирай! А, пока, будьте любезны! — и я протягиваю ладонь к нему навстречу и делаю характерный жест пальцами.
— Мать, выдай ему шесть рублей! Кровопийце этому, родного отца не жалеет, — сдается отец.
— Дело не в жалости! Хочется выигрыш в руках подержать! — веселюсь уже я.
Только теперь упирается уже мать, она не собирается разбрасываться по папкиным спорам трудом заработанными деньгами.
— Обойдешься, старый! Что ко мне попало — взад не вертается! — прямо так по-деревенски слышит отец, а я просто помираю со смеха в это время.
— Видишь, сын, с кем я живу! — взывает о помощи отец, мать на него ругается за такие слова.
— Это, пап, твой надежный тыл! А то бы ты все деньги семейные продул со своим гонором! Говорил же тебе, чтобы играть по рублю, рано тебе еще на высокие
