за столетия у их династий и накопилось немало разногласий – но здесь и сейчас они выступали чуть ли не единым фронтом.
– И что же именно вы хотите этим сказать? – ядовито процедила Хельга.
– Ничего, кроме очевидного, ваше величество. – Жозеф пожал плечами. – Лотарингия и Эльзас по своей воле объявили о независимости – и это, фактически, привело к войне между нашими державами. Французы не пожелали оставаться под властью Рейха – и решили восстановить историческую справедливость. В конце концов, эти земли всегда были частью…
– Всегда? Вот уж не думала, что человек вашего положения может так плохо помнить историю. – Хельга явна готова была взорваться – но все же изобразила на лице что-то отдаленно похожее на улыбку. – Немало моих предков происходят из владетельного дома Лотарингии. И если уж говорить о справедливости – Священная Римская Империя по праву считается преемником империи Карла Великого, в состав которой Франция входила чуть ли не целиком… Но едва ли вы поспешите вернуть мне свои земли, ведь так, ваше величество?
Я мысленно поаплодировал Хельге. Пусть к изложенным ею фактам вполне можно было придраться – дело свое они сделали: Жозеф сердито засопел, съежился в кресле и смолк. Вряд ли сдался – но уж точно принялся придумывать новые аргументы для спора.
Старые для такой схватки явно не годились.
– И все же я здесь не для того, чтобы вспоминать былые обиды и высказывать претензии, – продолжила Хельга. – Жители Лотарингии и Эльзаса изъявили свою волю – и я не стану с ней спорить. Ведь высшей целью правителя является благо народа.
– Мудрое решение, ваше величество. – Георг закивал – и вдруг торжествующе улыбнулся. – Но разве подобного права не заслуживают все народы Рейха?
– А как насчет народа Соединенных Штатов? – невинно поинтересовался я.
И на этот раз Георг едва сдержался. От старика заметно полыхнуло Даром – так, что я без особого труда почувствовал все его эмоции разом. Гнев, недовольство, жадность – но в первую очередь то ли презрение, то ли что-то вроде недоумения оттого, что ему, старейшему и сильнейшему из монархов Европы осмеливается бросать вызов мальчишка неполных восемнадцати лет от роду. Конечно, перед переговорами Павел пожаловал мне титул канцлера и, фактически, наделил министерскими полномочиями – однако мы все прекрасно понимали, что на деле за этим стоит лишь стечение обстоятельств – и то, что в конечном итоге моя кандидатура устроила всех… Но только Георг видел во мне пустышку, малолетнего болванчика в кресле председателя.
И зря.
– Этот вопрос касается исключительно держав Британского содружества, князь! Мне прекрасно известно о вашей тесной и трогательной дружбе с американским президентом. – Георг явно начинал терять терпение. – И все же позвольте нам самим решать…
– Решать самим, – с улыбкой повторил я. – Именно так. Ее величество Анна-Мария сама справиться со своими землями и подданными – в конце концов, это неотъемлемое право монарха независимой державы. За которое нам следует бороться всем вместе… Ведь если сегодня кто-то лишит трона законного наследника – кто знает, за кем из собравшихся здесь они придут завтра.
– Курфюрсты Рейха сами выбирает кайзера, – снова подал голос Жозеф. – И им вполне может стать кто-то не из рода Габсбургов.
– Как и императором Франции может стать любой достойный человек – независимо от происхождения. В свое время так и поступил ваш великий предок, основавший царствующий род Бонапартов. – Я пожал плечами. – Да, порой династии меняются – но лишь ценой немалых потрясений. А их нам сейчас и без того достаточно – разве не так, ваше величество?
– Верно. Не знаю, как вы, джентльмены, – негромко произнес Павел, – но лично я едва ли хотел бы видеть на венском престоле кого-то кроме ее величества Анны-Марии. И наш долг – помочь венценосной сестре вернуть то, что принадлежит ей по праву.
– В таком случае – мы говорим об услуге, черт побери! – Георг с грохотом опустил ладони на стол. – А услуги такого масштаба имеют немалую цену.
– Так назовите свою, ваше величество, – улыбнулся я. – Если уж мы действительно больше не говорим о священном долге монарха перед людьми и Господом – и начинаем торговаться.
Может, я слегка перестарался с пафосом, но укол все-таки достиг цели: Георг снова сверкнул глазами, выплескивая мощь Дара – так, что стаканы и графин с водой на столе зазвенели, а защитные чары вокруг тревожно вздрогнули, будто готовились отразить атаку. Но британский монарх определенно был не из тех, кого легко вывести из себя.
Зато уж точно из тех, кто умеет дать сдачи – и так, что мало не покажется.
– Да, конечно же. Если уж сам председатель настаивает – перейдем к делу, – улыбнулся Георг. – Меня интересует протекторат над Антверпеном и всей Фландрией. Также я буду настаивать на разделении Священной Римской Империи на независимые германские княжества, Австрию, Венгрию, Богемию и…
– Этого. Не. Будет. Никогда. – Хельга говорила медленно, чуть ли не по слогам – будто забивала гвозди. – Во всяком случае, пока римскую корону носит род Габсбургов. Я не стану разделять земли, которые должна унаследовать от отца – даже в обмен на помощь британской армии.
– Пожалуй, поддержу ее величество. – Павел едва заметно взглянул на меня. – Границы имперских земель закреплены договорами и хартиями, которые подписывали в том числе и мои предки. И не стоит трогать их… без крайней необходимости, конечно же.
– Если мы голосуем – то я воздержусь, – проворчал Жозеф. – Вы все и так знаете мое мнение – но я не собираюсь его навязывать.
От французского монарха я не ожидал ничего другого. Вряд ли придворные интриги прошли в Париже без ощутимых потерь – и к тому же он и так оказался связан по рукам и ногам обещаниями, которые дал и Павлу, и мне лично. Конечно, Жозеф не отказался бы под шумок зацепить кусочек побольше, но свое урвал еще осенью – и теперь, похоже, был готов довольствоваться Лотарингией, Эльзасом и прочным союзом с Россией.
– Поймите, джентльмены, речь идет не о моих амбициях или жадности. – Георг заговорил обманчиво-тихо, будто пытаясь кого-то усыпить. – А исключительно об устранении угрозы, которая снова появится в дальнейшем – если мы не покончим с ней сейчас.
– Это я и предлагаю вам всем. И как посредник должен заметить, – отозвался я, – что передел границ – совсем не то, с чего следует начинать совместную борьбу за существование нынешнего мирового порядка… В конце концов, цель нашей встречи именно такова, разве нет?
– Вам ли говорить о подобном, князь? – Георг демонстративно скривился. –
