В первую очередь фильтр прошел летно-подъемный состав. Спасибо немецкому майору за отличное ведение документации! В карточках на военнопленных было указано, когда и при каких обстоятельствах они попали в плен, сотрудничали ли с врагом. Уцелела часть удостоверений личности и наград комсостава. Пилоты и штурманы в большинстве своем были из состава 10-й смешанной и 13-й бомбардировочной авиадивизий. В плен попали, будучи сбитыми над территорией врага или при выходе из окружения. В бараках для рядового состава нашлось два десятка сержантов, выпускников летных училищ, так и не добравшихся до своих авиаполков и принявших свой первый и последний бой на земле в пехотной цепи. Что ж, мы готовы были исправить ошибку истории, тем более что самолетов на всех должно хватить. Нам в качестве трофеев достались три десятка исправных самолетов. Еще несколько «Чаек» и «Ишачков» из числа лежащих на свалке можно было восстановить. Кроме того, имелись самолеты, притащенные немцами с мест аварийных посадок. А это несколько тяжелых немецких истребителей «Ме-110» «Е-2», два бомбардировщика «Хенкель-111H», один «До-17», штурмовик «Ю-87», два бомбардировщика «Ю-88А», пять наших «СБ», две «Пешки» и три «МиГа». Все они были в разной степени исправности, но, по заверению воентехника из числа бывших пленных, все самолеты были ремонтопригодны. На складе, оставленном нашими, оказалось большое количество запчастей для советской авиатехники. Да и немцы для своих типов самолетов навезли. Специалистов по ремонту и обслуживанию авиатехники среди пленных хватало, в том числе и дипломированных инженеров и техников. Так что будет парням на чем летать, чем стрелять и чем бомбить. Еще раз спасибо немцам за то, что все собрали и аккуратно сложили и сохранили для нас.
Порадовало то, что, кроме военных, тут содержалось и несколько летчиков, штурманов, руководителей полетов и техников «Аэрофлота». И теперь мы могли вполне грамотно организовать работу аэродрома. Отрядные летуны вряд ли смогли бы это сделать. Старший лейтенант Паршин был назначен руководителем всей авиационной составляющей отряда. Его штурман лейтенант Серегин возглавил штурманов. Вокруг лейтенанта Соловьева сгруппировались истребители. Лейтенант Савушкин объединил экипажи бомбардировщиков. Вся эта «летная свора» засела за изучение трофейных машин.
Очень кстати среди пленных нашлись зенитчики. А то зенитных орудий и автоматов у нас завелась целая куча, а вот с теми, кто мог бы их квалифицированно применить, была проблема.
Среди прочих забот, стоящих передо мной, было и формирование штаба нашего отряда. Командиру без помощников не обойтись. Сам он все вопросы не решит и в куче разных мест одновременно не объявится. А еще есть необходимость вести и хранить различную документацию, в том числе и списки личного состава, решать огромное количество иных вопросов. Среди бывших пленных нашлось несколько человек, ранее служивших на штабных должностях, они-то и стали основой нашего штаба и освободили меня от кучи забот и проблем.
Общение с «лагерным майором» дало очень много интересного. Он рассказал об организации и работе лагерной администрации, методике ведения документации. Главное, что это он рассказывал под запись. Так что эти сведения пригодятся не только нам, но и спецам в Москве. Оказывается, типовой шталаг – это десять тысяч военнопленных. Администрация лагеря – четырнадцать офицеров, двадцать три унтер-офицера, шестьдесят один рядовой, тридцать три – служащие и нестроевой персонал. Всего – сто тридцать один человек, а также батальон или рота охраны из солдат, не пригодных к строевой службе: выздоравливающие, фолькштурмисты и местная полиция.
Фильтр продолжал свою работу, изучая подноготную бывших пленных. Вскоре места в бараках вместо наших военнопленных заняли согласившиеся с нами сотрудничать немцы. Кое-кого из бывших пленных пришлось вместе с офицерами лагерной администрации отвести к яме. Слишком уж выразительные были отметки на карточках, сообщавших о сотрудничестве с немцами и ставших агентами администрации. Ну а лагерную администрацию расстреляли за то, что из женщин, работавших в санчасти, сделали офицерский бордель.
Затем был завтрак в столовой с белыми скатертями, приборами и фаянсовой посудой. В столовой питался только комсостав и пилоты. Среди них нашлось шестнадцать человек, вполне сносно говорящих по-немецки. Их я и решил представить местному населению. Не обошлось и без ЧП. Одна из официанток, увидев Паршина в мундире эксперта люфтваффе, при немецких наградах, чуть не выронила поднос с тарелками, покраснела и быстро ушла в подсобное помещение. Григорий Иванович сам был в смущении. Все это не укрылось от внимательного взгляда Акимова. Оперативный разбор ситуации показал, что молодая женщина была женой одного из пилотов 74-го штурмового полка, с началом войны не успела эвакуироваться и осталась с детьми здесь. Средств для существования не было, детей кормить было нечем. Когда аэродром заняли немцы и стали искать персонал для столовой, знакомая предложила устроиться туда на работу. Вот и пошла в официантки. До войны она несколько раз встречала старлея на аэродроме. То-то она так сильно удивилась виду его в столовой и в немецкой форме. Пришлось раскрываться, вербовать и решать новую проблему. Из-за быстрого отступления наших войск около пятидесяти семей командиров 45-й и 7-й авиабаз, не успевших эвакуироваться, жили в Пружанах. Оставлять их тут означало обречь на смерть. В известной мне истории в начале 1942 года немцы их отправили в лагерь. Нельзя было этого допустить. Возник вопрос: как их отсюда вывозить? Самолеты-то не резиновые…
К десяти утра два «Мессера» и три транспортных «Юнкерса» были готовы к вылету. Топлива на складе хватало. Немцы не подвели, все честно рассказали и показали. Мои летуны старательно учились и осваивали трофеи. Прокатились по полосе. На истребителях поднялись в небо, нарезали пару кругов в зоне и показали пару фигур высшего пилотажа. Механики, обслуживавшие «Юнкерсы», были предупреждены, что они вылетят в наш тыл на них. После этого они стали работать старательнее. Жить-то хочется! Вскоре в небо в учебный полет поднялись несколько «Шторьхов» с курсантами.
Связисты вовремя сообщили о прибытии двух транспортников с комиссией и группе встречающих из штаба армии. Пришлось напрягать всех знающих немецкий язык и расставлять их на ключевые точки. Артисты они, конечно, никакие, но для массовки сошли. Пленных немцев растрясли по поводу организации встречи, что и как делать и т. д. Оказывается, отличий в организации таких встреч что у нас, что у немцев практически нет. Главным встречающим я назначил себя. Серега контролировал пленных, Дорохов охрану, сержант Кашеваров связистов. Несколько бывших пленных сыграли роль руководителей полетов, благо немецкий язык знали в совершенстве. Как никогда, пригодилось нахождение в воздухе нашей пары истребителей. Остальным была дана команда скрыться с глаз подальше и быть готовыми к бою.
