– Да, Степан Осипович, – кивнул я, – считайте, что я полностью согласен. Где-то после Пасхи представлю вам переделанный под ваши требования проект тринклер-мотора с этим вашим насосом высокого давления.
Лицо Макарова сразу стало серьезным.
– Ну, Густав Васильевич, тогда начнем помолясь. И запомните, раскачиваться нам некогда.
Адмирал взял со стола колокольчик и позвонил. В дверях появился адъютант.
– Гриша, – сказал Макаров, – распорядитесь там, чтобы нам с Густавом Васильевичем принесли чаю. Мы еще с ним немного посидим, так сказать, приватно. Сделай так, чтобы нам никто не мешал.
Часть 3.Из искры возгорится пламя
Ирина Андреева, журналистка и просто красавица
К товарищу Ленину мы отправились вдвоем с Сосо. Я все время улыбаюсь, когда так обращаюсь к будущему генералиссимусу и «отцу народов». Сосо. Только когда он еще станет знаменитым товарищем Сталиным! А сейчас я иду по весенней Женеве рядом с молодым и обаятельным человеком, которого зовут просто Иосифом. Насколько я помню, «стальной» псевдоним у него появится только лишь через девять лет. А почему мы идем к Ленину вдвоем? Ну, тут все просто. Заваливаться толпой в небольшую двухкомнатную квартирку на улице Давид Дюфур было как-то… Ну, в общем, не удалось бы толком поговорить. А главное – на Николае Арсеньевиче был русский военный мундир. Это сразу насторожило бы Владимира Ильича, и как всякого российского интеллигента, ввело бы в ступор, и тогда разговор с ним у нас вряд ли бы получился.
А вот появление товарища по партии, пусть и не известного лично – Коба и Ленин были знакомы лишь по переписке, – да еще с представительницей прекрасной половины рода человеческого, вряд ли должно было насторожить Ильича. Со старшим лейтенантом Бесоевым Ленин поговорит после, когда мы выложим на стол все карты. Если, конечно, он еще захочет с ним говорить. Ну, поживем – увидим.
Вот мы и пришли. Сосо старался меня развлечь, рассказывая по дороге разные смешные истории времен своей учебы в Тифлисской семинарии, у двери квартиры Ленина вдруг замолк и стал серьезным. Он даже немного оробел. Потом, видимо, собравшись с духом, дернул за веревочку дверного молоточка.
Через минуту дверь открылась, и в проеме появилась фигура этого невысокого плотного человека с маленькой рыжеватой бородкой, круглым лицом и большой залысиной, открывавшей огромный лоб. Он проницательно посмотрел на нас и, видимо, сразу понял, что перед ним стоят соотечественники.
– Вы откуда, товарищи?
– Товарищ Ленин, – сказал Сосо, приподнимая шляпу, – мы из России. Вы должны меня помнить – вы посылали мне письмо в Иркутскую губернию в декабре прошлого года. В нем вы давали советы о том, чем наша партия должна заниматься в самое ближайшее время.
Ленин на минуту задумался, а потом, рассмеявшись заразительным, чуть гортанным смехом, воскликнул:
– Постойте, постойте, вы – товарищ Коба. Помню, как же, помню. Только вам в ссылке в вашей Сибири еще сидеть и сидеть… Так значит, вы сбежали? Ай, да молодец…
Потом он повернулся и крикнул куда-то вглубь квартиры:
– Надюша, Наденька, посмотри, кто к нам пришел! Еще один сибиряк добрался до нас. Помнишь, я тебе рассказывал про товарища с Кавказа. Его сослали в Иркутскую губернию, если я не ошибаюсь… – тут Ленин задумался на мгновение, – в Балаганский уезд. Смешное название, помнишь, мы еще с тобой над этим от души хохотали…
Потом, спохватившись, Владимир Ильич пригласил нас пройти в квартиру. Хоромы у него были, конечно, не боярские. Обычная двухкомнатная квартира, в которой в здешних местах жили рабочие или мелкие клерки. В каждой комнате по небольшому окну, маленькая кухня – в общем, что-то вроде нашей хрущевки. Обстановка в доме тоже была скромная – в одной комнате, по-видимому спальне, которая одновременно служила чем-то вроде гостиной, стояла железная кровать с тощим матрасом, рядом с ней небольшой столик и три стула. В соседней комнате, как я поняла, жила мать Надежды Константиновны, Елизавета Васильевна, тихая симпатичная старушка. Выйдя из комнаты и увидев, что к дочери и зятю пришли гости, она, ни слова не говоря, отправилась на кухню, чтобы, по русскому обычаю, поставить чайник.
Сосо, немного освоившись, представил хозяевам меня: «наш товарищ из Петербурга». Ленин галантно со мною раскланялся, а Крупская скользнула острым взглядом, словно провела ножом по тарелке. Я даже вздрогнула. Ну, да и бог с ней – когда она узнает, с чем мы к ним пришли, ей будет не до ревнивого разглядывания незваной гостьи.
– Вам, товарищи, очень повезло, – сказал Ленин, предложив нам присесть, – еще бы полчаса, и вы бы меня уже не застали. Я собрался поработать сегодня в местной общественной библиотеке. Ну, да и ладно!
Азартно потирая руки, он спросил нас:
– Рассказывайте скорее, что там сейчас происходит в России. Мы здесь в Швейцарии ничего толком понять не можем. Какие-то странные сообщения с Дальнего Востока, странный быстрый разгром Японии, это убийство царя, мятеж гвардейцев… Сумасшедший дом какой-то!
Мы с Сосо переглянулись, и тот, вздохнув, начал свой рассказ с того момента, как прибывшие из Петербурга неизвестные люди вызволили его из Батумской тюрьмы.
Поначалу Ленин и Крупская слушали с иронической усмешкой и плохо скрываемым недоверием. Но потом мало-помалу недоверие сменилось удивлением. Окончательно добили их прекрасные цветные фотографии, на которых были изображения наших бронетранспортеров, стоящих у Зимнего дворца, «спецов» в боевой раскраске с приборами ночного видения на шлемах, и несколько фото с Тихого океана, на которых были запечатлены вертолет, взлетающий с палубы «Москвы», тонущие броненосцы адмирала Того и ведущий на полном ходу огонь по противнику эсминец «Адмирал Ушаков».
Когда же Коба впервые упомянул о нашем вневременном происхождении, его рассказ неожиданно был прерван звоном стекла. В дверях стояла бледная, как полотно, Елизавета Васильевна, а на полу лежал поднос, разбитые стаканы и рассыпавшееся из блюдца печенье.
– Господи Иисусе, спаси и сохрани, – бормотала, крестясь, старушка, – да как же это – из будущего провалиться в прошлое? Не иначе это козни врага рода человеческого…
– А может быть, и божий промысел, – сказал Сосо, – или каких других сил, которые наша наука еще не открыла. Но в то, что это факт, вы, Владимир Ильич, можете поверить. Вот Ирина прямо оттуда…
– Да, – добавила я, – ведь не может враг рода человеческого сказать: «поступайте по совести». Как вы считаете, товарищ Ульянов?
