— Томский, судя по-вашему выражению лица, вы опять с чем то не согласны?
— Да, — отвечаю, — с предложенной теорией воспитания.
— И что именно тебя не устраивает?
— Отношение к подчиненным. Как можно поднять солдат в атаку? Да, они получили приказ. Но они хотят жить, а вокруг рвутся снаряды, свистят пули, впереди его ждут мины. В любой момент каждый может погибнуть или остаться калекой на всю жизнь. Мы, командиры, должны убедить его, что если он научиться правильно вести себя на поле боя, то сможет уничтожить врага, а сам остаться живым. Но одной учебы не достаточно. Он должен верить командирам и полагаться на них. Если офицер лежит сзади него и кричит «Вперед! В атаку!» — солдаты, может быть, и поднимутся, но вряд ли будут доверять. Если ты сам не встаешь, почему он должен бежать под пулями? Если ты настоящий офицер, то должен встать первым — и только тогда твои солдаты поверят тебе. Никогда нельзя забывать, что солдаты — это не масса. Это люди и они все прекрасно видят — как ты себя ведешь и что из себя представляешь.
— Может, и генерал должен бегать в строю с автоматом? — спрашивает он с ехидцей.
— Нет, — отвечаю, уже остыв. — Самая низкая должность для генерала, связанная с прямым управлением войсками, это командир дивизии. У нас таких не больше десятка наберется. Поэтому «боевой и отважный генерал» — это неправильное определение. Генерал должен уметь думать и учиться, причем желательно на чужом опыте. Свой слишком большой кровью обходится. А что касается офицерского корпуса вообще, то мы создаем новую армию, и очень хорошо, что у нас нет жесткого, разделения между солдатами и офицерами, как в Великобритании. Одинаковая форма, общее питание — это прекрасно, но мало.
Всегда офицер должен показать, что он не хуже, а лучше любого солдата, он должен доказать это на деле, вставая первым под пули. А если он не способен на это — ему не место в армии. И любой солдат, доказавший свои лидерские способности, свое умение в бою и умение вести себя должен продвигаться и направляться на офицерские курсы. Нельзя добившись определенного уровня на нем и остановиться. Нельзя, создавать отдельный офицерский класс, как немцы. Армия должна развиваться и для этого необходимо постоянно продвигать молодых.
— Что это за странные вещи ты пишешь? — спрашивал очередной преподаватель, глядя в мою работу. Остальные уже ушли, а меня он специально задержал. Как я понял, именно для этого.
— Вот, я выписал основные моменты:
1. Образование Государства Израиль. С советской точки зрения буржуазно-националистического марионеточного режима. Дипломатических отношений нет. Но само существование подвергает сомнению лояльность евреев сидящих на высоких постах. Ставится под сомнение мнение советского руководства, что в СССР не существует еврейского вопроса. Как реакция, на политических процессах постоянно звучат слова об израильских и английских происках и вербовке разведорганами. Многие известные лица еврейского происхождения, расстреляны или посажены с формулировкой сионизм.
2. 1938-41 г. Сближение Германии-СССР. Никаких отношений быть не может. Немцев будут раздражать подобные действия. Опять же, английская марионетка. Никаких дипломатических отношений нет, всякие неофициальные контакты окончательно прекращены.
3. 1941-1945 г. Использование в своих целях обеими сторонами друг друга. Одни хотят жителей западных территорий, присоединенных незадолго до войны, которым не доверяют на фронт отправить и денег по легкому срубить. Другие — получить после войны возможность для выезда.
— Ну, там, в твоей работе, больше нюансов, но основное. Несмотря на некоторое саркастическое выражение мыслей, и твоего отношения к происходящему, это все понятно, но откуда ты взял пункт 4? Зачитываю основные тезисы:
4. 1945-48г. СССР в Израиле больше не нуждается. Опять же лояльность евреев под сомнением, особенно с учетом того, что многие хотели служить в Легионе и выражали радостные чувства по поводу установления отношений с Израилем. Начинается всяческое давление на еврейский антифашисткий комитет, чистка евреев в партии, новые процессы по поводу сионистов и возможен новый разрыв дипотношений.
— Ты знаешь, что будет в 1948г?
— Я общаюсь с бывшими легионерами, советскими, лишенными гражданства, после выезда из страны и регулярно читаю Коль Ха-ам, газету КПИ.
— И что такое пишут в коммунистической газете? — восклицает он удивленно-издевательски.
— Кто всю жизнь прожил в СССР хорошо умеет читать между строк, что власти хотят сказать, даже если это прямо не сказано. Разрешите прочитать, — спрашиваю и достаю вчерашний номер: «Разоблачение группы театральных критиков, ударами в спину стремящихся свалить растущую советскую драматургию, оболгать и дискредитировать все лучшее, что было ею создано, — дает новые силы и веру не только нашим драматургам, но и каждому деятелю науки и искусства. Группа гурвичей и юзовских организованно, заранее выработанными методами всеми силами пыталась опрокинуть все ценное и самобытное в русской литературе, пустить под откос то, что несут народу передовые советские драматурги. Более того, они осмеливались поднять руку на Горького, пытались заглушить трубный голос Маяковского.
Группа воинствующих двурушников-космополитов...», — и дальше в том же духе...
— Звучит как донос, — говорит он озадаченно. — Но ведь здесь нигде не прозвучало слово «еврей» или, тем более «израильтянин».
— Тут прозвучало обобщение про «гуревичей, юзовских и космополитов». Космополит — это...
— Не надо, — перебивает он меня, — я знаю.
— И все это прекрасно ложиться на обострение отношений США и Англия против СССР. С проблемами в Германии, разговорами про Железный занавес и не желанием СССР выводить войска из Ирана.
— И все-таки именно эти слова и не звучали, хотя и можно рассматривать как какой то намек-предупреждение.
— Советским людям обычно намека достаточно. Компания будет усиливаться, пока сверху не скажут: «Хватит!» И вообще, — я замялся...
— Договаривай уже, раз начал...
— Это ведь читают не только в СССР. Даже у нас, в Израиле, дословно перепечатывают. Если не хочешь чтоб назвали антисемитом, зови жида космополитом.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Смотри, будем считать, что работу ты сдал. Но я запишу, себе эти твои предположения и дату. Если 1 января 1949г, еще не будут разорваны дипломатические отношения между СССР и Израилем, ты принесешь бутылку хорошего коньяка, прямо сюда.
