Большая часть флота прошла Дарданеллы и остановилась в гавани древнего города Абидос на побережье Малой Азии. Теперь они оказались в сердце Византийской империи.
Примерно в 150 милях через Мраморное море на Босфоре лежал сам Константинополь, обреченный обороняться от пришельцев.
Жители Абидоса благоразумно предпочли покориться армии крестоносцев. Помня о том, что, приближаясь к Константинополю, они должны произвести максимально благоприятное впечатление, руководители похода поставили стражников для охраны города, чтобы не допустить его разграбления. Это не означало, что крестоносцы ничего не взяли. Предстоял сбор зимнего урожая, и европейцы конфисковали все продовольствие, которое смогли найти, поскольку их собственные запасы подходили к концу. Хорошая погода, стоявшая в течение недели, позволила Балдуину и Бонифацию присоединиться к товарищам. Воссоединившись, флот готовился подойти к Константинополю.
Пройти по Босфору было не так просто — в основном из-за преобладающих северо-восточных ветров и встречных течений из Черного моря, имевших скорость в шесть-семь узлов{28}.[316] Однако благодаря мастерству венецианских моряков они благополучно миновали все трудности. К Константинополю подходила, «словно в цвету, армада военных кораблей, галер и транспортов. Приятно было смотреть на столь чарующее зрелище», — так описывал происходящее Виллардуэн. Разумеется, для византийцев, несмотря на яркие цвета, корабли крестоносцев представлялись страшной угрозой. 23 июня, накануне дня Иоанна Крестителя, флот подошел к монастырю святого Стефана, примерно в пяти милях к юго-западу от конечной цели. Вскоре крестоносцы впервые смогли увидеть город, на который им предстояло напасть.[317] Корабли стали на якорь, и воины наконец стали постигать, что им предстоит совершить.
Константинополь неоспоримо являлся крупнейшим городом христианского мира. Его огромное население, которое ныне оценивается в 375–400 тысяч, превосходило своим числом любой город Запада. Для сравнения — численности жителей в Париже и Венеции составляла около 60 тысяч человек в каждом. Окруженный внушительными стенами; Константинополь вызвал у крестоносцев трепет, восторг и немалые опасения.[318] За что они берутся? Виллардуэн ярко описывает их чувства:
«Могу уверить вас, что те, кто не видел Константинополя прежде, смотрели на город очень внимательно. Они и представить не могли, что во всем мире может существовать столь прекрасное место. Они заметили высокие стены и огромные башни, охранявшие город, его роскошные дворцы и высокие церкви, которых было так много, что трудно было поверить в такое тому, кто не видел собственными глазами. Видели и протяженность града, что превосходит все остальные. И не было ни одного человека столь отважного и решительного, кто не содрогнулся бы от этого зрелища. Но стоит ли удивляться, ведь никогда с самого сотворения мира не предстояло нашему народу столь великого дела».[319]
Робер де Клари вторит его благоговению: «С кораблей лицезрели огромные размеры города, столь длинного и широкого, и все больше восторгались».[320]
Константинополь лежал посреди империи, в состав которой входили части нынешних государств Турции, Греции, Македонии, Албании, Сербии и Болгарии, вплоть до реки Дунай. Она раскинулась в западной части Малой Азии, захватывая большую часть северного и южного побережья полуострова, равно как и греческие острова, а также Крит и Кипр. Это было огромное, очень неоднородное, пестрое по культурному составу государство. Жители Константинополя весьма гордились своим городом, называя его «Новым Римом» или «Царь-городом»{29}, благодаря его богатой истории, подкрепленной нынешним великолепием. Император Юстиниан писал об «богохранимом имперском граде».[321]
Рим, разумеется, тоже мог похвастать царственным прошлым и множеством прекрасных зданий, но вторжения варваров и неустойчивость папской власти в раннем средневековье не способствовали сохранению его красоты. Из всех известных в тот момент христианам городов только Багдад превосходил Константинополь по размерам, хотя по религиозным причинам и из-за большой удаленности его видели лишь самые бесстрашные торговцы и путешественники.
Жители Константинополя считали своей особой покровительницей деву Марию, а открытие в XI веке связанных с ее именем реликвий еще больше утвердило их уверенность в божественном покровительстве, оказываемом их городу.[322]
Константинополь был основан в IV веке, когда император Константин перенес сюда столицу, утвердив свою власть над восточной и западной частями Римской империи. Чтобы увековечить эту победу (в 324 году), он распорядился переименовать в свою честь греческое поселение Византии, а затем постарался превратить этот город в истинное сердце империи. Спустя четыре года император пешком, с копьем в руках, обошел вокруг города, обозначив границы своей столицы — хотя последующие императоры увеличили размеры первоначального города.
Не случайно новый Рим был построен на семи холмах — так же, как и его прославленный предшественник. Константин предусмотрительно избрал место, расположенное между Азией и Европой и являющееся вратами в Черное море. Город обладал прекрасной естественной защитой. Босфор и Геллеспонт давали возможность выхода в Мраморное море, описанное одним из историков как «природный крепостной ров».[323] Константинополь имел форму треугольника, две стороны которого создавали Мраморное море на юге и узкий залив Золотой Рог на севере.
Золотой Рог имеет в длину около шести миль и создает прекрасную гавань. Самой слабой стороной треугольника оказывалась та, что была обращена к суше. Между ней и огромной равниной, простирающейся на северо-запад до самого Дуная, границы варварского мира, практически нет естественных препятствий. Необходимость создания массивных оборонительных сооружений стала предметом заботы многих последующих императоров.
11 мая 330 года столица была официально переименована в Константинополь и стала подлинным центром Римской империи. За восемнадцать лет до этого события Константин стал первым императором, принявшим христианство и официально разрешившим исповедовать новую веру. Таким образом, Константинополь возник из сплава римского империализма, эллинских традиций и растущей мощи христианства.[324] Слияние этих трех сил чувствуется в социальном, интеллектуальном и духовном развитии Византийской империи при всех ее подъемах и упадках в течение нескольких последующих веков.
Вершиной могущества Византии стало правление Юстиниана (527–565 годы), который приложил много сил, чтобы вернуть империи те ее части, что были уступлены готам в предшествовавшие десятилетия. В самом Константинополе он развернул мощное строительство, центром которого стал храм Святой Софии.
В течение многих столетий Византии приходилось сталкиваться с угрозами со всех сторон света. Особенно сложным оказался период с VII по IX век — эпоха появления на Востоке активно развивающейся и агрессивной новой силы в лице ислама, а также возникновения на Западе могучей империи под руководством Карла Великого (умер в 814 году). В конце IX и начале X веков новым этапом развития Византии стала христианизация и завоевание королевства Болгария, однако сокрушительное поражение в битве при Манцикерте в 1071 году привело к унизительному пленению императора и потере большей части владений в Малой Азии.
Возникновение крестовых походов привело к развитию контактов Византии с Западной Европой. В некотором смысле оно носило для империи позитивный характер. С помощью Первого крестового похода Алексей I Комнин вернул западную часть Малой Азии, хотя попытки греков утвердить свою власть над Антиохией закончились военным конфликтом.
Однако в это время в Центральном Средиземноморье возникла новая могучая экспансионистская сила в лице норманнов с Сицилии. Также необходимо было всегда помнить и об амбициях Римского престола и Германской империи. При Мануиле Комнине (1143–1180) империя обрела истинное величие. Но десятилетия политических интриг и беспорядков в Византии после его смерти создали условия, благодаря которым Четвертый крестовый поход в итоге оказался под стенами прекрасного города.
В Константинополе в это время существовала серьезная политическая нестабильность. Период с 1101 по 1180 год был почти безоблачным, а вот между 1180 и 1204 годами произошло 58 мятежей и заговоров. Это показывает возникновение напряжения еще при Мануиле, а также неудовлетворенность членов императорской семьи своим положением. Сложившаяся ситуация привела к увеличению количества мятежей в провинциях — например, к провозглашению Болгарской империи и потере Кипра и Фессалоник.[325]
