Интересно, что с тем же Лаврентием Павловичем у Виноградова отношения сложились ровные, деловые, но до искренних дружеских было им далеко. И семьями встречаются иногда, но сложилось такое впечатление, что побаивается мой нарком внутренних дел этого товарища Виноградова. Откуда такое предположение? Иногда это проскальзывает. Иногда чувствуется, что хочет Лаврентий прихлопнуть Писателя, а то напишет такое… Ну, ну… про себя Лаврентий прочитал все. Я разрешил. Пусть понимает, что без меня он никто — ноль, который сотрут и не пожалеют ни на секунду о том, что убрали его. Когда читал про несовершеннолетних девочек, как-то грустно заметил: «Разрешите завести в кабинете стол-диван, а то как-то неудобно получается!» Пошутил вроде. А самому было не до шуток. Да!
Хвалит Виноградова новый начальник генштаба Василевский. Особенно его систему карточного учета движения ресурсов. Писатель утверждает, что такую изобрели американцы во время кампании на Тихом океане, где приходилось учитывать много поставок на разные острова и с логистикой была беда. Американцы придумали то, что Виноградов назвал «аналоговым компьютером». В ячейках карточки, в которых записано, что есть на складе, на каждом в отдельной ячейке. Заявки формируются, зная, что где куда надо доставить — формируются транспортные потоки, с учетом наличия транспорта. Груз ушел-пришел, вносятся в карточки изменения. Все наглядно и просто. Такие доски ввели в управления вплоть до дивизии. А в генштабе это огромная комната. Хвалит, а с Виноградовым не сближается! Дистанцию держит. Удивительно, а вот с семьей Ворошилова у Писателя отношения сложились теплые. Они у Таубиных познакомились. Вот и подружились. Что-что, а личного обаяния у Ворошилова с избытком. Как военный он не самый сильный специалист, а вот его качества политика, как это говорится, харизма? Да… Такая тройка интересная получается: Таубин-Ипатьев-Ворошилов. Странная тройка!
И сразу же о грустном: Сталин признался себе, что эта последняя история с заговором Михеева и компании его ненадолго, но выбила из колеи. Больше года их пытались вычислить. Даже с методами Писателя, даже с новой техникой! Да, полиграфов и магнитофонов на все нужные направления не хватает! Но ведь не в этом дело! Тот же Павлов — он далеко не дурак и не предатель. Его использовали вслепую. Но нельзя быть на такой должности излишне доверчивым! Ты отвечаешь за все! Ты, а не твой заместитель или начальник штаба или главинтендант! Но по сути своей, посмотрим, он ведь получит небольшой, но ответственный участок, участок Жукова, который у него номинально замом (чтобы не всполошить вражескую разведку раньше времени) намного сложнее и важнее. Справиться — будет командовать дальше. Посмотрим чем: армией, корпусом, дивизией или полком. Хорошо, что Климовских и Кирпоноса взяли под плотный контроль аккуратно и без эксцессов. Есть шанс хоть тут переиграть разведку врага.
Ну вот, все ходил вокруг да около… сидел… курил…
Сталин был сильным и волевым человеком, но даже его груз ответственности иногда так прижимал, что необходимо было сделать вот такой моральный перерыв. Взять паузу, чтобы все основательно продумать. Речь шла об операции, которую Писатель поначалу назвал «Пробка на границе». Сталин предложил другое название, но оно не прижилось. Сейчас появилось третье, которое оказалось самым удачным: «Пандора».
Из всех мер, предложенных Писателем, эта была самой радикальной, реально — на самый крайний случай. Но… Мы ведь предполагали, что слишком многое заставляет Германию начать войну именно в сорок первом году? И вот это было противоядием. Что гонит Гитлера но Восток? Целый ряд проблем, которые очень удачно вскрыли аналитики Виноградова, да и мы про них знали, но не смогли верно оценить. Ведь если не будет срочно продолжена экспансия с завоеванием новых земель, богатых природными ресурсами, то Германия неизбежно становится банкротом, проигрывает в очень близко перспективе. Чтобы переварить такие громадные захваченные куски Европы надо иметь время, мирное время. А его у фюрера нет. Тогда единственный выход — эскалация войны с увеличением производственной и ресурсной базы, значит надо гнать огромную армию на захват богатых природными ресурсами земель.
И вот, когда остальные меры не дадут своего эффекта, остается только одно: операция «Пандора». А ведь это очень страшно: открывать ящик Пандоры! Сознательно открывать, зная, что оттуда может вылезти на свет Божий. И не важно: кто придумал эту операцию, кто ее разработал, кто ее осуществляет. Имеет значение только одно: кто отдал приказ о ее реализации, о ее начале. Ответственность все равно будет лежать только на нем одном!
Но не он начинает войну? Верно, не он, но такую войну… только он один… Одиночество власти — это страшно! Вот она, пушкинская шапка Мономаха! И тут на политбюро ответственность не переложить. Никакое политбюро не должно быть в курсе! Полностью в курсе были только он, Берия и Виноградов. Плюс группа исполнителей.
Ошибается?
Делает глупость?
Может быть, можно обойтись теми средствами, что уже есть?
Ну его, этот ящик к черту!
Забыть. Сжечь. Выбросить. Потому что последствия сложно просчитать.
Заметил, что трубка погасла. Нет, все выкурил. Выбил, почистил, снова набил табаком и закурил. На этот раз удалось выбросить почти все мысли и отдаться наслаждению ароматным дымом. Несколько минут абсолютного душевного покоя. Докурил. Опять вытрусил пепел, убрал трубку в карман и подозвал Власика.
— На ближнюю дачу.
Когда приехали на дачу, Сталин прошел в кабинет, набрал по телефону ВЧ Берию, бросил всего одно слово:
— Начинай!
Он принял решение и взял ответственность на себя.
[1] Крустозин — название советского аналога пенициллина, созданного Зинаидой Виссарионовной Ермоловой, который оказался намного эффективнее импортного аналога.
[2] Лука Войно-Ясенецкий (Лука Крымский), выдающийся хирург (лауреат Сталинской премии) и не менее выдающийся православный священник (архиепископ) после смерти был канонизирован, то есть, стал святым.
Глава 25
Глава двадцать пятая
Самый длинный день в году
Москва. 22 июня 1941 года
Этот день начался у меня с того, что не смог быстро закончиться предыдущий. В ночь с двадцать первого на двадцать второго так и не смог заснуть. Застрял на работе и примерно до часу ночи занимался текущими делами. Пришло сообщение из Пермского наукограда о том, что «Шершень», он же в девичестве Pratt&Whitney R-4360 Wasp Major наконец-то довели до ума: движок дал на стенде 620 часов работы без отказов, а в серии получили 300 реальных часов, причем у готовых уже моторов можно было путем небольшой и несложной модернизации выйти на те же 250–270 часов. Почему назвали мотор «Шершень»[1]? Так Большая оса, по-английски, а у нас есть такая большая оса, что называется шершень, и лучше на пути у шершня лучше не становиться! Надо сказать, что получившийся мотор от американского оригинала отличался в лучшую сторону. Стал дешевле, надежнее, легче устанавливался на нашу технику. Его собирались использовать для самолетов стратегической авиации, доводили до ума высотный вариант двигателя, но пока что с ним получился идеальный самолет-перехватчик, который можно было назвать лучшим самолетом в классе истребитель-бомбардировщик (других самолетов в этом кассе пока что не было) ИС-1. Самолет предназначался для стерилизации поля боя от вражеской авиатехники, но при этом требовал строгого пилотирования, особенно при посадке, все-таки скорость! Но благодаря Поликарпову получился очень маневренным, отлично управляемым, фактическим королем на высоте до пяти тысяч метров. Он получил на вооружение четыре таубинские пушки МП-3[2] 23 мм, и четыре крупнокалиберных 12,7 мм пулемета Березина УБ. Для этого самолета Таубин срочно допиливал 37-мм автоматическую авиапушку, особенно для того, который сможет работать на высоте против тяжелых бомбардировщиков, в том числе американских «стратегов», так сказать, «тема на вырост». Потом попались на руки сводки по автотехнике, ведь на 23-е было намечено совещание по авто-делам. Графики выпуска все еще не радовали. Если на военных производствах драконовскими мерами, привлечением иностранных рабочих и энтузиазмом комсомола удалось как-то сгладить проблему брака, то на предприятиях гражданского автопрома все было пока еще грустно. Не так грустно, как в МОЕЙ реальности, но все-таки грустновато. А вот производство тягачей налаживалось, благодаря тому, что нам удалось влезть в авиационную компанию Форда. Там разрабатывался двигатель для авиатехники, скорее всего, истребительной авиации, а когда мы выкупили это направление у американцев, нам достались наработки и по двигателю, который вскоре наши специалисты (не без моей помощи) превратили почти что в знаменитый GAA V8 — 8ми цилиндровый карбюраторный двигатель, выдававший почти 500 л.с.[3], был изготовлен и его ослабленный вариант почти что в триста лошадок, благодаря чему появился скоростной тягач Я-12, безбашенный тягач для тяжелых орудий «Ленсила», а для нужд армии мы закупали и стали производить по лицензии американский тягач М-2 (у нас «Кубанец»), фактически, начав его производство раньше чем в РИ на 10 месяцев! Одновременно начали закупать и производить американский полугусеничный бронетранспортер М-3 («Бородино»). Развернули и производство лицензионных моторов к ним. А что было делать, если с моторами к автотехнике у нас был полный завал, особенно когда один из крупнейших производителей моторов для автомобильной промышленности передали наркомату авиастроения! Шахурин, б… подсуетился… Вот это умение советских наркомов тянуть одеяло на себя, при отсутствии комплексного планового видения всех проблем, на самом деле было ахиллесовой пятой сталинского СССР. И Вознесенский, при всех его талантах, все нюансы планирования просто физически не мог потянуть. А ведь именно его плановщики потом будут лоббировать закрытие кибернетики и тихой сапой завалят развитие компьютерной техники, просто потому что будут бояться лишиться работы! Да, не будем о них, это ведь проблема неблизкого будущего. В близком будущем у нас война, а ведь благодаря закупленным и лицензионным двигателям удалось немного столкнуть с места тему САУ, все у нас никак толком не выходило что-то стоящее.
