Василий, разливая беленькую по стопкам. — Хотя силы… на семерых. Да еще и шип резонанса использует как родной.
— Не успел закрыться? — понимающе усмехнулся Песец. — Да, котенок нереально быстрый. Я бы даже сказал — не нормально. Даже будь он родным сыном Бронислава, я бы такого от него ожидать не стал.
— Тем более от него. — кивнул Василий. — Ты бы видел Сашку, когда его в первый раз домой привезли. Худой, что твоя хворостина. Соплей перешибить можно.
— Да? И сколько лет это назад было? — удивленно проговорил Симеон.
— В августе. — коротко ответил Василий, и крякнув опустошил свой стакан.
— Ну ты уж не преувеличивай, за полгода он сильно изменится не мог. Подростки, конечно, как на дрожжах растут, особенно если на добавки налегать, но все же не до такой степени. — сомневаясь покачал головой Симеон. — До его формы даже за пару лет, на специальной диете, раскачаться тяжело.
— В августе. — снова повторил Василий, разливая водку. Себе, товарищу, и пару капель в отдельно стоящую стопку. — За всех, кто ушел.
— И тех, кто остался. — кивнул Песец. — Как он тебе вообще, этот котеночек?
— Зубастый, волевой, целеустремлённый. Хотя что в этикете, что в обществе — пока не ориентируется. Но это пройдет. — ответил Манул. — Он умный, иногда слишком.
— Ага, и чересчур талантливый. — усмехнулся Симеон. — А что ты там про август говорил? Тощего привезли?
— Ага, в одной пижаме. Хотя сразу видно — шелковая, ткань дорогая. С вышивкой, хоть и без инициалов. — проговорил Василий, вертя в ладони стакан. — Сам — тощий, буквально дистрофик. А глазищи при этом — словно горят.
— В одной ночнушке, говоришь? — нахмурился Симеон. — Да еще и шелковой? Не дешевая одежка, для приемыша. Она ему по размеру была?
— Ага, тютелька в тютельку. — чуть подумав ответил Манул и они снова выпили. — А что, есть какие-то мысли?
— Да не то, чтобы… я просто слышал про детей, которые тощие. Их тоже держали… — проговорил Симеон, нехотя вытаскивая воспоминания, казалось, оставшиеся в прошлой жизни. По крайней мере он очень на это надеялся. Если бы не увиденный ужас, с которым его послали разобраться, может он и не сдался бы гвардии Долгоруких живым…
— Не напоминай. — скривился Василий. — Я за последние два месяца столько дерьма навидался. Капища, лаборатории, подпольный рынок рабов… стой! Ты что, думаешь он из этих?
— Если мы думаем об одном и том же — лучше молчать. — предупредил Симеон, перебив товарища. — Не стоит будить лихо.
— Мы его уже разбудили. — горько хмыкнул Василий. — И хорошенько прижгли ему хвост. Ты даже не представляешь какого… что я видел. А самое поганое, эти твари, Дети господни, получали приказы из старого окружения императрицы. Одни князья Меньшиковы с их лабораториями в училище…
— Молчи, пока нас обоих не вздернули за наши длинные языки. — предупредил Симеон. — Если он из них, из детей что пустили на опыты ради живого трупа — мы просто обязаны ему помочь. Искупить хоть часть вины.
Последнюю неделю перед турниром я занимался по очереди с Коловратом и Василием, выматываясь до состояния тряпочки. Казалось — тяжелее занятия сделать невозможно, но каким-то образом оба моих наставника умудрялись опровергнуть это утверждение, все наращивая темп.
— Отлично. — удовлетворенно кивнул Василий, глядя на прострелянную мишень. — Теперь я по крайней мере могу быть спокоен что с двадцати метров ты не промажешь.
— Ну да, по пятисантиметровой мишени, которая едва показывается между столбами, при том, что меня в это время еще и бить пытаются. — устало проговорил я, отмахиваясь от лениво атакующего меня Симеона. Для его скорости и комплекции. А так — он бил меня словно на первом занятии, только теперь мне нужно было не убегать, а уклоняться и пытаться атаковать противника самому. А, ну и по появляющимся мишеням стрелять, в то же время.
— В бою такой роскошной обстановки у тебя не будет. — заверил Симеон. — Если не научишься контролировать пространство и не отрастишь глаза даже на затылке — будешь славным воином, но недолго.
— Ты его конечно слушай, но не забывай, что любая война — это в первую очередь сражение армий и групп, а не одиночек. Даже снайперы-ликвидаторы работают в двойках, а те привязаны к своему взводу. — поправил его Василий. — Только самоубийцы или монстры ходят по одному. Даже он сам — действовал не самостоятельно, а под прикрытием штурмовой группы.
— Достаточно сильному дарнику все эти ваши отряды и военные подразделения… — фыркнул недовольно Симеон, но продолжать не стал.
— До десятого ранга — в составе звена или взвода. С девятого до четвертого — под их прикрытием. — припечатал Строганов. — Выше, это уже личные титулы и ранги бояр, которые меньше, чем ротой не командуют. Одна служба тылового обеспечения князя-дарника может составлять два десятка человек.
— Это зачем? Они за ним что ли бегают попу подтирают? — посмотрел на него Коловрат. — Или ванну греют и ужин готовят?
— За тобой числился полный взвод обеспечения, если что. — осадил старого товарища Василий. — И нет, кроме как поесть-помыться, тоже много чего нужно сделать. Или ты считаешь, что патроны сами рождаются из ничего? Артиллерия по тылам наводится без посторонней помощи, а подмога врага задерживается сама по себе, а не потому, что их зажали шквальным огнем, пока ты разбираешься с основными силами?
— Ну нет. Не на столько же я самонадеян. Знаю, что вы за меня пеклись. — отмахнулся Симеон, примирительно.
— То-то. Два звена, пулеметчик, снайперская пара, гранатометчик — плюс четыре пехотинца широкого профиля нагруженные боеприпасами. — описал порядок Строганов. — Но в одном наш чемпион прав, именно на дарника работает вся структура. Потому что даже взвод, с одним профессионалом девятого-восьмого ранга без собственного дарника не справится. Даже щит могут не пробить.
— А как же винтовки — щитобои? — поинтересовался я.
— Они рассчитаны на стрельбу с дальних и сверх дальних дистанций, когда противник ни о чем ен подозревает, считает, что он в безопасности, а потому доспех снаял и ходит только под щитом. — объяснил Василий. — Хороший снайпер может уложить пулю в глаз резонансного доспеха с расстояния в полтора километра. Этого обычно достаточно чтобы убить любого.
— Пф, да мне, кажется, просто в шлем попадет — все равно пробьет или шею свернет силой удара. — проговорил я. — Там даже в глаз попадать совсем не обязательно.
— Тут ты не прав. — покачал головой Строганов. — Это у вас в училище доспехи не штурмовые — а общевойсковые. У них шлем хоть и ложиться на плечи, которые работают как дополнительная опора, но все же раздельный. А полноценный
