с заплетёнными волосами в короткий хвостик и одетая в чёрные короткие шортики, такой же чёрный топик и фартук, стоит у плиты, мешая находящуюся на плите кастрюлю и в это же время ищет что-то второй рукой и глазами на верхней полке; а котёнок сидит на стуле рядом с ней и с интересом наблюдает за каждым её действием.
— Сколько мы спали? — спросил я, проходя ко столу.
— Так всё-таки ты не спал тогда, — сделала она вывод.
«Ну да, если бы в момент, когда она ложилась спать, я спал, то не знал бы, что она тоже спала, и, соответственно, спросил бы „сколько я спал“, а не „сколько мы спали“.»
— Твоя наблюдательность как всегда на высшем уровне.
— Чего не скажешь о моей кулинарии, верно? — не отрываясь от поисков и размешивания, спросил она.
— Я такого не говорил.
— Но подумал, а это — одно и тоже.
— Откуда тебе знать, как я подумал?
— Ой, не надо мне льстить там, где этому не место. И я и ты прекрасно знаем о моих кулинарных способностях.
«Ну, с этим сложно поспорить. До этого она уже пару раз пыталась готовить, но выходило у неё не очень. Да и ей самой такое не нравится. Поэтому готовкой почти всегда занимаюсь только я. Что, кстати, совершенно ненормально для этого мира.»
— Где соль? — спросила Мияко, наконец-то отвлекшись от готовки еды и повернувшись ко мне.
— Это же твой дом, и ты не знаешь, где у тебя лежит соль?
— Подобными бесполезными мелочами я не привыкла забивать голову. Тем более, готовишь обычно ты.
— Так зачем в этот раз начала сама? Я думал, тебе такое не нравится.
— Не нравится, — подтвердила она мои слова. — Но я не могла ничего поделать — ситуация вынуждала.
— Ситуация? Мы, вроде, не голодаем.
— Да голод тут совсем не причём, — отмахнулась она. — Сам подумай: совместное возращение домой, после совместный сон, а после ты просыпаешь и идёшь кушать приготовленную мной еду.
На это я лишь в непонимании наклонил голову вбок, словно спрашивая: «И?»
— М-да, не стоило рассчитывать, что ты поймёшь атмосферу... — обречённым голосом произнесла она, посмотрев мёртвым взглядом в пол. — Так где соль?
— Двумя отделениями левее, — и сказав это, кивнув в сторону нужного отделения.
Мияко прошла к нему, открыла и достала соль, которую поднесла к кастрюле. А дальше, как несложно понять, она посолила еду. Вот только от вида того, сколько она положила туда соли мне уже захотелось пить.
— Может, просто еду закажем? — спросил я максимально ненавязчиво.
— Всё настолько плохо? — вскинув брови и повернув голову через плечо, задала она ответный вопрос.
— Я бы сказал, что каждому стоит заниматься тем, в чём он горазд.
— Значит, ужасно, — и сказав это, выключила плиту, сняла фартук, отбросила его в сторону и села за стол.
«Не понимаю, как она сделала такой вывод, исходя из сказанных мною слов, но переубеждать её у меня не было никакого желания, потому что в случае успеха мне придётся есть это варево. А мне уже подобного опыта хватило.»
— Я понимаю, что готовка еды для тебя скучное и нудное занятие, оттого и результат не слишком хороший, но разве девушек аристократок не с рождения учат готовить?
— Обычно — да; я же — исключение. По крайней мере, если это так можно назвать, потому что готовить меня всё равно учили — просто были поблажки, ввиду моих остальных высоких заслуг. Можно сказать, часа три-четыре в месяц на готовку — это предел того, сколько времени я уделяла этому.
«Даже если так, то результаты её готовки... слишком низкие. Даже если её начали учить готовить лет в восемь и всё это время она каждый месяц тратила по три часа на готовку, то её способности, очевидно, должны быть выше. Быть может, из-за отсутствия интереса к этому её результаты в разы хуже?»
— Обдумываешь, почему я настолько плоха в этом? — уличила она меня.
— Да, — сознался я, не став юлить. — Если говорить честно, то у тебя каким-то образом выходят просто феноменально плохие блюда.
— Ну спасибо за честность, — недовольно закатила она глаза. — Теперь ты мне буквально напрямую сказал, что их меня выйдет хреновая жена.
«Неумение готовить ровно плохая жена — примерна такая логика у большинства аристократов этого мира. Это можно сравнить с воспитанием и этикетом, которым обучают с раннего детства. Без них аристократ — это не аристократ. По крайней мере, на него будут крайне косо смотреть, даже учитывая кровную линию. Но что же до меня, то...»
— Я так не думаю.
— Да-да, я знаю, тебе плевать, что я не умею готовить. Но у меня всё равно это постоянно вертится в голове, — она показательно взяла голову в обе руки и пошатала, — мысли об этом просто не выходят. И вроде, понимаю, что тебе плевать на это, а сама забить на это не могу.
«О чём я и говорю. Если твердить ребёнку с детства, что он что-то должен уметь, когда вырастет, а вырастая он это так и не умеет делать, то у него может с высокой вероятностью возникнуть чувство неполноценности. Словно в отличии от других он априори хуже. Хотя я всё же несколько удивлён, что подобный случай и у Мияко, которая вполне уверена в своих способностях и, в большинстве своём, изначально ставит других ниже себя.»
— Тем более, даже если мне не придётся готовить тебе и детям, то всё равно придётся готовить для всяких встреч, приёмов и вечеров...
— Можно конкретнее? Я об этом в первый раз слышу.
— А, ну тут и рассказывать нечего толком. Просто по всем нормам для самых блажащих и важных роду гостей готовить должна жена рода; ну или жёны — если их несколько. Прям бесит это глупое правило.
— А за этим кто-то следит и после проверяет?
— Нет конечно, но если кто-то узнает, что для самых важных гостей готовили слуги — может подняться огромная шумиха, вследствие которой будет ещё и упадок репутации рода. Так что обычно, на сколько я знаю, никто не пытается пренебречь этим негласным правилом. Возможно, потому что почти все жёны умеют готовить, если не идеально, то вполне вкусно.
—
