слонов сестрам. Ну и с родителей сняла неизбежные траты на верхнюю одежду подросших дочерей, это они тоже оценили и передают мне сердечную благодарность.
Теперь только снизить вероятность залета необходимо, чтобы такая классная жизнь и дальше продолжалась вместе с наступающей ленинградской весной.
Возить поменьше, продавать так же или немного подороже, ведь с пятидесятипроцентной наценкой на советские официальные цены наш брат спекулянт в принципе по такой мелочевке не работает. Риск в любом случае довольно большой, законы страны Советов беспощадные к нашему брату-спекулянту, а свой лимит везения я уже давно и бесповоротно исчерпал в уличных битвах за денежные знаки.
Все барыги на том и валятся, что не могут остановиться в процессе рубки бабла, постоянно увеличивают обороты, поэтому нанимают непроверенных людей, которые залетают сначала сами по глупости или лени своей природной. Потом утаскивают организатора незаконного бизнеса на самое дно своими показаниями беспощадными.
Да и все проверенные тоже, когда запахнет семью годами колонии, забывают про свои принципы и поют на допросах как девочки-целочки.
— Не рядовая книга, — отметил интеллигентный дядька в роговых очках. — И у такого молодого парня есть в личном пользовании? Родители купили?
Это так с вопросительной интонацией произнесено. Молодой парень в купе никак не похож на приблатненного мажора и про свою поездку почему-то ничего не рассказывает. Одет во все советское, ни одной фирменной шмотки, только рюкзак эстонского производства немного ярковат на фоне всего остального. Внимание привлекать мне ни к чему, а рюкзак просто самый удобный из того, что у меня есть. В нем лежит бинокль, пара советских фонариков, тетрадка на девяносто шесть листов, фломастеры и тюбик клея столярного подходящий, чтобы клеить свои объявления на стены и столбы уличные.
А что, знай наших, наследие книжного барыги понемногу остается со мной навсегда, даже посторонние люди его книги теперь читают и откровенно радуются такой возможности.
В итоге книгу Булгакова читал больше он, я же не спеша перечитываю «Двадцать лет спустя».
Книга оказалась очень подходящей для путешествия, долгие и нудноватые разъяснения всего и всех во французской политике середины семнадцатого века быстро опрокидывают меня в сон, так что на утренний перрон Ростовского вокзала я выбрался хорошо выспавшийся и отдохнувший.
Огляделся в этой суматохе и гвалте и подумал, насколько атмосфера Московского вокзала Ленинграда отличается от Ростовского. Здесь сплошные толпы крикливого народа везде мешают пройти, хорошо еще, что у меня нет тяжелого чемодана при себе.
Потом закинул рюкзак на плечи и начал пробираться к вокзальной справочной, где через десять минут терпеливого ожидания в очереди узнал, что Горсправка находится на другой стороне привокзальной площади.
Первым же делом добрался до нее и оставил два запроса на установление адреса и телефона, за каждый заплатил по двадцать копеек.
На Чикатило Андрея Романовича 1936 года рождения из Харьковской области и на капитана теплохода «Александр Суворов».
Где сейчас находится Чикатило — я не знаю, надеюсь, что где-то в Ростовской области, если он все же уехал из Шахт.
Если же решил забраться подальше, тогда все сложнее. Узнать мне его место жительства без официальных структур окажется совсем трудно, смысл дальше бомбардировать письмами милицию, прокуратуру и обком партии города совсем пропадает.
С капитаном все будет гораздо проще, я знаю его дату рождения и все данные, уверен в том, что он живет в Ростове-на-Дону, раз его теплоход приписан к порту города. В хорошей квартире проживает точно, ведь он очень важный человек для города, можно сказать, что его лицо.
Подсунул девушке в киоске скромно рублик для ускорения поисков, чтобы не ждать сутки, а получить ответ хотя бы сегодня после обеда.
— Сделаю, что смогу, — так мне милостиво пообещали.
Думал даже еще шоколадкой ее простимулировать, но решил так не привлекать к себе внимания. Надеюсь, что через полтора месяца она уже забудет, кто именно узнавал про этих двух товарищей, а заметная шоколадка из Эстонии, редкий здесь артефакт, точно заставит вспомнит про любознательного школьника. Рублик же дело более привычное и частое, народу требуется узнать адрес и телефон потерявшихся родственников побыстрее, сразу как только вышли из вокзала.
Ведь мой запрос на поиск может всплыть, если с маньяком что-то случится конкретно нехорошее. Что искали его недавно и нашли в итоге. Хорошо, что паспорт для запроса сейчас не требуется в СССР, а вспомнить меня через месяц с лишним будет трудно. Я даже совдеповскую кепку, закрывающую пол лица и волосы надел, чтобы не светиться лишнего.
Если с капитаном от моей руки ничего не должно случиться, кроме того, что я спасу две сотни пассажиров его теплохода и соответственно его жизнь, репутацию и карьеру.
Тогда как насчет маньяка я пока совсем не уверен, как мне лучше поступить.
Если он остался проживать в тех же Шахтах, это значит, что все мои анонимки не смогли привлечь к нему серьезное внимание органов. И он может продолжать убивать прямо сейчас. И все еще член КПСС.
Если же куда-то переедет, тогда поднявшаяся волна подозрений смогла хотя бы спугнуть его с места, однако прищучить его у органов не получилось. Да, он такой крепкий морально и очень изворотливый мужчина. Однако, тогда он должен взять передышку от убийств, раз уже находится под подозрением. Как брал после первого случая на два года.
Все это я узнаю через шесть часов примерно, а пока у меня свободное время.
Куда пойти, я пока думаю, рассматривая примелькавшуюся вывеску над вокзалом: «Народ и партия едины».
Еще нужно не забывать — что Ростов-папа конкретно такой босяцкий город и нарваться не сильно крупному, да еще совсем не местному пареньку на какие-то проблемы — это даже не два пальца…
Меня уже в подземном переходе успели толкнуть плечом вполне конкретно, вызывая на какие-то выяснения.
Однако, я сюда точно не драться с местными приехал, да и милиция здешняя у меня никакого доверия не вызывает.
Эти зажравшиеся щелоковские беспредельщики, да в южном городе, плотно спаянные круговой порукой — реально преступная группировка при власти. Проедет по тебе, раздавит, отправит в колонию и даже не заметит.
Поэтому постараюсь не светиться в протоколах и рапортах органов правопорядка в любом случае. Увесистая ножка от табуретки прихвачена с собой и торчит в боковом кармане эстонского рюкзака, заметно выделяющегося качеством исполнения от остальной советской продукции. И более-менее симпатичной раскраской синтетических тканей.
Приметная вещь, но я пока ни на какие активные действия за все хорошее не настроен, только на разведку приехал посмотреть. На следующий
