на бирже на уровне 350 рублей и имела устойчивую тенденцию к росту.
Главным же толчком, ускорившим развитие фондового рынка империи, стала финансовая реформа Канкрина 1828 года. Полезшие буквально из-под земли подобно грибам после дождя частные банки начали массово принимать деньги у населения, а дальше резонно озаботились возможностями их инвестирования, которое бы дало больший процент прибыли, нежели сами банки обещали людям. И вот тут фондовая биржа стала настоящим Клондайком. Что там говорить, если оборот Санкт-Петербургской биржи всего за один 1829 год по отношению к предыдущему вырос на 119%, а в 1830 — тут правда во многом за счет размещения 60 миллионного государственного займа — еще на 171%.
И это при том, что в империи было принято достаточно жесткое фондовое законодательство. Все операции с ценными бумагами обязательно должны были регистрироваться на одной из четырех — Санкт-Петербуржской, Московской, Одесской или Варшавской, а с 1833 года еще и Екатеринбургской — бирж с отчислением в казну пусть не слишком большого, но вполне чувствительного 1,5% налога в казну. Также, поскольку размер дивидендов, выплачиваемых акционерными товариществами, был информацией открытой и общедоступной, его — в отличии, например, он спекулятивной прибыли — легко было отследить и тоже обложить налогом. Так с 1830 года налог на дивиденды в Российской империи составил 5% и стал, по сути, первым примером введения в стране такого типа налогообложения.
Для упрощения работы биржевых торговцев с середины 1830 года мой издательский дом начал издаваться еженедельный «Биржевой листок» с главными новостями, котировками и прочей необходимой и интересной информацией. Именно в этой газете в 1841 года начал публиковаться первый в мире биржевой индекс, охвативший корзину из полусотни наиболее крупных торгующихся на бирже промышленных и транспортных компаний.
«Кто владеет информацией, тот владеет миром», — так гласит известна в будущем поговорка, которая стала девизом «Биржевого листка». На практике же — и вот этой мыслью я делиться с общественностью уже не торопился — миром владеет тот, кто эту информацию создает. Имея ресурсы одновременно императора всероссийского, крупнейшего промышленника, владельца самого быстро растущего в стране банка и десятка различной направленности изданий, делавших из меня натурального по нынешним меркам медиамагната, игра на бирже превращалась в достаточно простой способ добывать деньги буквально из воздуха. Это как стать владельцем казино размером с целое государство — беспроигрышное начинание.
А еще в конце 1831 года в империи была выдана концессия на постройку первой частной железной дороги. Дорога эта длинной всего в шестьдесят километров должна была соединить берег Волги и берег Дона и стать неким паллиативом на фоне невозможности пока построить полноценный соединяющий две реки канал.
Проект железной дороги был достаточно необычным: он предусматривал укладку не стандартных наших полуторапудовых рельс, а использование рельс более тяжелых, способных выдержать куда большую нагрузку. Предполагалось, что по этой железной дороге будут перевозить не грузы, а целые суда, перевозящие по рекам эти самые грузы. То есть железнодорожный путь собирались уложить прямо в реку, потом туда загонять специальную многоосевую платформу и заводить сверху судно. После чего мощный паровоз — а скорее всего два стандартных, поскольку строить под это дело специальную модель выглядело все же излишне затратным — должен будет вытащить всю конструкция на берег, отвезти к другой реке, развернуться и спустить обратно в воду.
Такой прожект хоть и выглядел мягко говоря странно — во всяком случае аналогов из прошлой жизни я припомнить не смог — однако по реализации сулил немалые экономические выгоды. Одна экономия на двойном перегрузе товара сулила такой выигрыш, что по неволе хотелось попробовать. Плюс еще скорость прохождения грузов и экономия на содержании тех же лошадей, которые выполняли основную работу сейчас.
Единственной проблемой виделось ограничение по грузоподъемности: даже при использовании четырёхпудовых рельс и специальных платформ вряд ли железная дорога способна была бы потянуть суда тяжелее ста-ста пятидесяти тонн. Впрочем, большинство судов, курсирующих по главным рекам страны вполне укладывались в эти параметры, так что большой беды тут не виделось. Ну а в случае успеха можно было бы устроить подобный путь в обход Днепровских порогов, что в отсутствии ДнепроГЭС могло бы изрядно облегчить речной путь от Смоленска до самого Черного моря.
— Что это у тебя? — Ко мне сидящему у камина подошел сын. Парой недель раньше я отправил жену и младших детей на зиму в Крым, погостить у совсем не страдающего от безделья Александра, а мы со старшим остались в столице на хозяйстве.
— Почтовые марки, — не слишком информативно ответил я, но потом пояснил. — Эта такая штука, которая клеится прямо на почтовый конверт и свидетельствует об оплате почтовых услуг.
— А чем плоха система, когда ты платишь при получении письма? — Саша обошел кресло сзади присмотрелся к широкоформатному бумажному листу, который я держал в руках. Он был разделен на большое количество маленьких прямоугольников, на которых типографским способом было нанесено изображение Российского флага, малого герба и стоимость каждой марки — 2 копейки.
— Тем что если за письмом никто не приходит или получатель отказывается его оплачивать, то выходит, почта работала бесплатно, что не есть хорошо. Я даже когда-то слышал байку, — я отложил в сторону лист с марками, взял в руки бокал с коньяком, сделал небольшой глоток и продолжил мысль, — что мол таким образом забранный в солдаты рекрут, у которого не было денег, давал знать родным, что с ним все в порядке. Отправлял домой письмо, за которое там платить отказывались и гоняли в итоге один и тот же конверт туда-сюда несколько десятков раз. Ну и понятно, идея заключалась в том, что солдат самим фактом отправки письма давал знать, что с ним все в порядке.
— Занимательная история, — согласился наследник, хоть по голосу было слышно, что он не слишком заинтересовался таким незначительным на первый взгляд нововведением. — И как это должно выглядеть на практике?
— Очень просто, — я вновь взял в руки лист с марками. Пока такого богатства как перфорация для удобного отрыва отдельной марки или клеевого слоя, опять же для удобства приклеивания, тут не было. Нужно было ручками отрезать нужное количество прямоугольников и наклеить их канцелярским клеем. — Покупаешь на почте конверты и марки, видишь на каждой проставлена заранее ее цена. Пишешь письма, вырезаешь марки в соответствии с необходимой к оплате суммой, клеишь на конверт и бросаешь в почтовый ящик. И в почтовом отделении сразу видят, что услуга оплачена.
