приказал доставить партию грузов в Русскую Калифорнию.
После собрания Николай попросил Вадима остаться. Они пересели за рабочий стол императора, чтобы поговорить более превратно.
— Знаешь Вадим, я честно, поражен твоей прозорливости, — с легким упреком начал император, — твое умение оказываться в нужном месте и в нужное время. Это твое предложение…
Он сделал паузу, чтобы продолжил Беркутов.
— Как ты узнал? — прямо спросил Николай.
— Информация тоже товар, ваше императорское величество. У меня в корпорации работают лучшие финансовые аналитики, которые ведут свои колонки в журнале “Вестник”. Для меня проблема Российской империи с запасами золота не является секретом, — как бы ответил, а на самом деле ушел от ответа Вадим.
— Это меня и тревожит, если смог ты узнать, то кто еще?
Вадим пожал плечами. Он точно не хотел рассказывать, какую информацию знает из кабинетов разведки других государств. Император тем временем продолжил:
— Три с половиной миллиона унций золота, это огромная сумма. Я теряюсь в догадках, где же корпорация смогла ее найти?
Вот и главный вопрос. Происхождение золота интересовало императора больше чем другие вопросы, ведь именно ответ на него, открывал завесу тайны, какие именно нарушил законы Вадим или с кем из врагов вступил в сговор. И именно врагов, ведь в союзниках у России были только армия и флот, а они золотые слитки пока не научились рожать.
— Заработать прежде всего! — возразил Вадим, — ну еще немного англичан и американцев у беригов китая пограбить…
— Так и знал, что не просто так на тебя англичане охоту у Южной Африки устроили, — даже обрадовался Николай, словно пари выиграл, а может и действительно выиграл, — Вадим, ты продолжай, продолжай.
— Еще Китай и немного Мексика.
— Да эти недоиспанцы же бедные, — не понял Николай.
— Поэтому я и сказал, что немного, — они встретились взглядами, — хорошо. Калифорния и немного Невада.
— Так вот зачем все было, — понял Николай, — и как оно того стоило?
— Стоило, одних только податей я бы должен был в казну, — Вадим махнул рукой, показывая объем, — но земли же не имперские, они принадлежат русско-американской компании.
— Ага, вот ты как заговорил, — кинул Николай и задумался.
В двадцатых годах государство разрешило частную добычу золота, чтобы пополнить казну, добытчикам только и оставалось, что платить подати. Но это касалось только земель империи. В основном сейчас золото добывали в Оренбургской губернии, где государство брало десять процентов и еще пять уходило в губернию с добытого золота. Так в основном хозяйничало казачье войско, но с тридцать пятого пустили и частников. Вадим даже не совался в тот поделенный пирог, где местные дворяне и чиновники довольствовались крошками. С золотом Дальнего Востока, Хокайдо и Калифорнии. Ну еще была Аляска…
— Я так заговорил, потому что берег Калифорнии удерживают только мои войска. Когда, не если, американцы залижут раны, то они пойдут выдавливать нас в Тихий океан. Без укреплений мы не удержимся, — Вадим чуть не пустил слезу.
— Это еще больше трат, — Николай повернулся к окну, — той суммы, что нам предлагаешь не хватит даже на погашение всех долгов. Хоть она и огромна.
— Ваше императорское величество, прежде всего я даю деньги не просто так, а под конкретные программы. Стране необходима развитая железная дорога, сельское хозяйство и морские порты.
Николай Павлович горько усмехнулся.
— Ты даешь денег, чтобы мы купили у тебя товаров.
— Государство заработает на этом, расплатиться с ближайшими долгами и сможет взять кредитов, — Вадим заговорил очень вкрадчиво, — Без моего золота вы объявите дефолт.
Николай скрипел зубами. Канкрин перед смертью словно хотел его о чем-то предупредить. Без своего финансового спасителя император чувствовал себя беспомощным.
— А ты не хочешь стать новым министром финансов? — Николай повернулся к Вадиму, который аж побледнел от такого вопроса.
— Простите Ваше императорское величество, но у меня уже есть одна торговая империя в финансовом управлении. Пожалейте смертного.
— Да, да, тебя жалеть, — отмахнулся император, — а в качестве консультанта?
— А зарплата какая? — сразу сориентировался Вадим. Ему было удобно, чтобы Николай о нем думал как об очень меркантильном человеке, ведь такого легче было контролировать.
— Встреча окончена, — обявил Николай, — тридцатилетние облигации тебе выдадут в государственном банке.
***
1 Марта 1848 год Мариуполь.
После образования Зернового союза в стране появился огромный монополист с которым мелкие частники просто не могли или не хотели тягаться. Запустился механизм банкротства, ведь тысячи помещиков закладывали поместья, иногда даже не по одному разу.
Одним из пунктов, которые предложил Вадим на выделенное золото, стала отправка обанкротившихся в Калифорнию или Дальний Восток, без крестьян конечно, но зато с землей. И теперь каждый в России видел и почувствовал новые методы ведения хозяйства. Любой, кто бы отказался от них на новой земле, сразу проигрывал тем кто использует. Дураков мало, а тех кто не хочет заработать еще меньше.
Для организации переселения Вадим ехал в Мариуполь, там сейчас располагался центр гражданского судостроения, опережающий темпы Петербурга и Николаева. Соседние Таганрог и Азов тоже перестраивали верфи, тянули железку, строили цеха, чтобы соответствовать времени.
На приазовский регион уходило больше пятисот тысяч тонн железа в год. Это не считая строительства новых общежитий и типовых пятиэтажек под нужды городского населения, которое множилось со страшной скоростью. Не только через дружину, банкротство помещиков позволило небольшой части крестьян выкупить себя и семьи.
Снова встала проблема с учителями, которых пришлось нанимать в голодной и бушующей пожаром революций Европы. Заодно удалось получить и простых мастеров, вроде прусских сталелитейщиков.
Среди трех городов Мариуполь, Донецк и Луганск протянулись железные артерии. Городская конгломерация Донецка росла быстрее всех, обгоняя даже Мариуполь. Основные производства как собаки блохами обрастали подрядчиками и частниками. На севере города заложили новый химический завод.
В Донецке пришлось остановиться. Шахтеры на угольных шахтах решили объявить стачку, дело пахло керосином.
Вадим прямо с семьей пошел на встречу, чтобы разобраться.
У разгрузочный железнодорожной станции собралось больше пяти тысяч человек. Все в одинаково испачканной форме, с инструментами в руках. Их вытащили на холод прямо время работы. С импровизированной трибуны на перроне вещал упитанный господин в костюме
