Дубинин мотнул головой:
— Нет, чего время терять? У меня ведь стволы в нычке не боеготовы, а на консервации. Вот пока ты их в порядок приводить будешь, я и сбегаю. Кстати, мы пришли.
Когда мы остановились возле раздолбанного строения кочегарки, мне почему-то казалось, что Костины закрома находятся внутри. Но он не пошел по ступенькам, ведущим в воняющий туалетом полуподвал, а двинул вокруг здания. Там, в промежутке между стеной и покосившимся бетонным забором, Дубинин остановился, огляделся, что-то прикидывая и ковыряя носком ботинка слегка оттаявшую землю. После чего, удовлетворенно крякнув, присел и рывком извлек из земли здоровенную кувалду с приваренной вместо ручки трубой. Подняв брови, я прокомментировал:
— Вещь, конечно, внушительная, но что-то это не похоже на «Выхлоп»…
— Дуракам половину работы не показывают!
После этих слов, слегка оббив кувалду об забор, чтобы очистить ее от земляных комков, Костя приказал: «А ну — в сторонку», — и со всей дури шваркнул по стене небольшой кирпичной будки, прилепленной к кочегарке. С первого раза у него ничего не получилось, зато с третьего удара несколько кирпичей обрушились куда-то внутрь. Дубинин, уже руками освобождая проход, пояснил:
— Сюда, наверное, на заре веков уголь ссыпали. А потом кочегарка на жидкое топливо перешла и дырку изнутри замуровали. Ну а я, когда это место нашел, уже снаружи вход кирпичом заложил. Чего стоишь, заползай!
Стараясь не испачкаться, я пролез следом за ним и, сидя на корточках, огляделся. М-да, не «Хилтон»… Помещеньице было крохотным — буквально полтора на полтора метра да в высоту — с метр. И в нем было заметно холоднее, чем на улице. Но зато тут я сразу увидел то, зачем мы пришли. Во всяком случае, Костя уже крутил в руках извлеченный из коробки «Каштан». Потом, положив пистолет-пулемет на место, он сделал краткую экскурсию по своему складу:
— Тут масло, тут ветошь, тут патроны, тут гранаты, тут запалы, тут магазины. В общем — разберешься! А сейчас выпускай меня и начинай все в порядок приводить.
Когда я выбрался наружу, то передернул плечами:
— Ну и холодина там!
Дубинин согласно кивнул и предложил:
— Может, снаружи чисткой займешься?
— Да ну на фиг! Приспичит кому-нибудь поссать, в этот закуток зайдет и что?
Мне возразили:
— Кому облегчиться надо, те в кочегарку ходят. Сюда никто не пойдет грязь месить. Но смотри сам. Авось не простынешь! Ладно, я побежал!
Пожелав удачи напарнику, я опять залез в морозное нутро будки и, счищая консервационную смазку с извлеченного из коробки «Грача», принялся обдумывать свои дальнейшие действия.
За те полчаса, пока Кости не было, я успел обиходить всё железо, набить магазины и снарядить гранаты запалами. Да и головой хорошо поработал. Поэтому, когда нарисовался Дубинин с оттягивающей плечо сумкой, вчерне план был готов. Оставалось лишь пара неясных моментов, которые я думал выяснить или у напарника, или путем взятия полицейского «языка». Но новый знакомый оказался просто кладезем информации, поэтому «язык» автоматически отменился, так как Костя на мой вопрос спокойно ответил:
— Где именно может сидеть Анастасия? Знаешь, конкретно, конечно, сказать не могу, но там всего шесть камер и все они находятся на первом этаже. С окнами во внутренний дворик. А дежурный справа от входа, в «аквариуме» торчит.
Я удивился:
— Сам-то откуда знаешь?
Собеседник пожал плечами:
— Да как-то раз пришлось в здешнем «обезьяннике» посидеть.
— Нарисовать планировку сможешь?
— Могу, но только первого этажа, да и то не всего. Мне там, знаешь ли, экскурсий не устраивали.
Махнув ладонью, я его успокоил:
— Пойдет! — и, хлопая себя по карманам, поинтересовался: — У тебя бумага с ручкой есть? Нет? Ладно, черт с ними. Вот кирпич, вон забор — рисуй!
Пока Дубинин занимался настенной живописью, я внимал его пояснениям и попутно отогревался. А в тот момент, когда для закрепления сказанного он стал объяснять по второму кругу, у меня неожиданно завибрировал телефон. Глянув на номер, несколько удивился, но трубку поднял:
— Слушаю…
Голос Цыгана, донесшийся из динамика, был сух и деловит:
— Ты сейчас где?
— В Калаянской.
До меня донеслось сдавленное рычание прищемившего пипку носорога, потом Федька прокашлялся и чуть ли не ласково произнес:
— Не тупи, Сережа. Мы тоже здесь. И я, и Чижик. Сидим в нашей «таблетке» возле въезда на площадь перед автовокзалом. Витамины вот болезной привезли. Так где ты сейчас торчишь, волк узорный?!
Последнюю фразу он, не выдержав, просто проорал, а я, улыбаясь во все тридцать два зуба, спросил у Дубинина:
— Как к нам лучше от автовокзала подъехать?
Цыган тут же напрягся, словно электричество:
— Это кто там с тобой?
— Друг, сейчас ему трубу дам, он объяснит, куда рулить…
И пока Костя рассказывал, как нас можно найти, я чувствовал, что в груди разливается какое-то тепло. Надо же! Не бросили меня мужики. И гнева начальственного не побоялись. Поэтому, когда две знакомые морды появились в кочегарском закутке, я даже с некоторой благодарностью выслушал шипящий ор Ступки, а когда он устал, спокойно спросил:
— Чего привезли?
Утомленный Федька, пришедший в себя настолько, что уже мог различать окружающие предметы (в частности — толстый ствол «Выхлопа», торчащий из-под накинутой на винтовку тряпки), прокашлялся и с долей уважения протянул:
— Ну сам знаешь, что тяжелых снайперок у нас нет, а так — три комплекта по второй раскладке.
Тут уж настало время удивляться мне:
— Не понял, Федь? Зачем — три?
— Затем, что мы идем вместе!
Твою дивизию! Так, моя очередь:
— Какого х-х-хобота? Вас уже только за то, что стволы мне привезли, за яйца подвесят! Да ты по…
В этот момент подал голос стоящий в сторонке Дубинин. Неожиданно для всех он жеманно произнес:
— Не ссорьтесь, мальчики! — и, ухмыльнувшись, уже нормальным тоном продолжил: — Не кипеши, Серега. Тут собрались взрослые мужики и каждый понимает, на что подписывается. Поэтому, вместо бурного выражения противоречивых чувств, просто скажи им «спасибо» да объясни, наконец, что ты там придумал.
Чиж на эту тираду многозначительно поднял палец:
— Вот! Золотые слова! А ты, кстати, кто?
Я крякнул и взял дело в свои руки:
— Знакомьтесь: это Федор — пулеметчик-золотые руки, это Иван — снайпер от бога. А это — Константин Дубинин. Сержант четвертой бригады спецназа. Был в Красноводске до ПОСЛЕДНЕГО Дня.
Парни уважительно переглянулись и, после церемонии пожатия рук, вопросительно уставились на меня. Я же, посмотрев на часы, шмыгнул носом и, подняв огрызок кирпича, подошел к стене, на которой уже отметился Костя:
