Вера Борисовна внимательно посмотрела на мужа. Практически не разбираясь в политике, она, между тем, давно научилась понимать многое по выражению его лица.
— Саша, ты ведь сам не веришь в такое простое объяснение. Думаешь, есть скрытый смысл?
— Да, черт возьми! Вернее сказать, нет именно в этих словах никакого глубокого подтекста, просто они хорошо показывают, мы все время упускаем что-то важное в отношениях с Францией. Вот смотри, — Шелепин протянул жене подвернувшийся под руку номер France Soir. — Крупный заголовок, пара фотографий, абзац про Байконур, дальше Андрей Громыко и Морис Кув де Мюрвиль подписывают соглашение о сотрудничестве. Еще немного красивых слов, и на этом все!!! — Шелепин зло зашвырнул газету обратно в кучу бумаг. — Хорошо хоть на первой странице, а не четвертой, рядом с футболом.
\France Soir (Франс Суар) — ежедневная французская газета, основанная в 1944 году. В описываемое время имела огромный тираж, который доходил до полутора миллионов экземпляров. Статья о визите примерно так и выглядела (хотя не известно, была ли она единственной по данной теме).\
— Ты говорил, что Президиум ЦК рассчитывает на серьезный прорыв в отношениях, чуть не две недели генерала со свитой по всему Советскому Союзу таскали.
— Именно! Но получили только никчемную бумажку писанных вилами по воде общих соглашений, да прямую телефонную линию до Елисейского дворца. Ну и кучу улыбок, разумеется. — Шелепин машинально потянулся к бутылке.
"Мускат Осипенко" мягкой искрящейся струйкой практически бесшумно потек в бокалы. Вера Борисовна предпочитала тяжелые марочные сладкие вина, почти ликеры. Но пить выдержанное вино под палящим августовским солнцем Александр Николаевич отказался наотрез. Выбранное персоналом Чаира яркое, свежее полусухое оказалось удачным компромиссом.
\Вино (и одноименный совхоз-завод) названо в честь П.Д. Осипенко, советской летчицы, одной из первых женщин, удостоенных звания Героя Советского Союза.\
— Держи. — Шелепин подал жене фужер. — Тут совсем недавно попала в подборке материалов статейка, надо будет поблагодарить за нее ребят из международного отдела ЦК. Не поверишь, писали попы, ну, в смысле, иезуитская организация, "Руссиком" называется. Ее возглавляет князь Сергей Оболенский.
— Настоящий?!
— Пробу ставить некуда, племянник Льва Толстого. В тридцатые уехал прямо из Ясной Поляны, не успели в расход пустить. Впрочем, он к СССР очень хорошо относится.
— Ты меня прямо заинтриговал!
— Так вот, там считают коммунизм не идеологией, а новой гражданской религией. И мне почему-то кажется, де Голль вполне разделяет эту точку зрения.
— Вот как?! Совсем сбрендил "его сиятельство"! — Вера Борисовна не удержала улыбки. — Хотя некое сходство есть. — она лукаво посмотрела на мужа. — Ты будешь ваше высокопреосвященство?
— Я протестую! Им жениться нельзя! — отшутился Шелепин. И вообще, у меня ничего общего с Ришелье или там Мазарини. Даже бородки нет! И усов!
\Это не совсем верно, высокопреосвященство — общий титул для митрополитов и архиепископов. Но такие тонкости едва ли интересны тем, кто знает историю преимущественно из романов Дюма.\
— Но Саш, как это относится к отношениям между Францией и СССР?
— Если я правильно понял этого типа из Ватикана, они попросту ждут, когда у нас перемрут истинные религиозные фанатики. — Шелепин скептически посмотрел на свой незагоревший живот, и добавил: — То есть товарищи типа меня. Последователи перебесятся, и займутся нормальным делом на благо родины.
— Безумие какое! Да наша партия и так делает для Советского Союза все что возможно!
— Это тебе так кажется. Похоже, что мы для них недостаточно прагматичны и последовательны. Вот почему де Голль так ничего и не сказал определенного про совместные предприятия? Даже в космической отрасли, за которую они бьются сейчас.
\Первый французский спутник Asterix-1 был выведен на орбиту 26 ноября 1965 г. с космодрома Хаммагир (Hammaguira), расположенного в Алжире.\
— Да просто завидно старому козлу! Хочет все заслуги себе приписать!
— О! Даже не думай! — Шелепин остановил возмущающуюся жену. — Он прекрасный дипломат, умеет обходить острые углы. Смотришь, вроде согласился, а потом… Прямо в лоб получаешь, "в советско-французских отношениях все возможно".
— Это так называемый вежливый отказ?
— Немного лучше. Но в общем, ты правильно поняла.
Шелепин выбрал из фруктовницы вьетнамскую новинку, карамболу, посмотрел на солнце через пятиконечную звезду отрезанного ломтика, и с удовольствием отправил фрукт в рот. Продолжил, чуть похрустывая сочными гранями:
\Карамбола — экзотический фрукт родом из Шри-Ланки и Молуккских островов. За форму называют также "звездчатым яблоком", или "старфрут".\
— Как будто мы для него нечто временное. Можно улыбаться, обмениваться подарками, через силу покупать-продавать, но при этом никаких совместных дел! При этом генерал здравый человек, он явно понимает что коммунистическую партию сейчас не сдвинуть никакой силой.
— Как будто мы недостойны чего-то. — Задумчиво протянула Вера Борисовна. — Чем СССР так обидел Францию?!
— Ты точно подметила. Вот только наоборот, де Голль сам нам здорово обязан, после войны Сталин его буквально из задницы вытащил!
Шелепин долил вина в бокалы, и после крупного глотка продолжил:
— Эх, послать бы его подальше. Петух чертов!
— Так в чем проблема? — удивилась жена. — Проживем без французов, пусть дальше своих лягушек едят.
— Не получится, и тому есть две причины. — Александр Николаевич сделал еще один жадный глоток. — Во-первых, многие могут посчитать это моей личной ошибкой, отступать будет больно. Во-вторых, без прочных, многоплановых связей с Францией нет ни единого шанса на распад блока НАТО. Помнишь, Петр описал, чем это кончится в будущем?
— Ах вот оно что… Слушай, Саш, а может его лично кто-то из русских обидел? Еще при царе? Или родителей? — Вера Борисовна быстро прикинула возраст, загибая пальцы. — Ему же в нашу революцию двадцать семь лет было. Вот он сейчас и мечется как змея в муравейнике, на встречу идти не хочет, а после помощи Сталина, обидеть совесть не позволяет? В сорок четвертом-то де Голль свою шкуру спасал, не до высокой морали было.
— Хм! — Александр Николаевич отставил бокал, и задумчиво посмотрел на жену. — Что-то в этом есть, у него, к сожалению, прекрасная память. Шарль между делом не постеснялся напомнить мне о долгах еще царской России. Вскольз, ненавязчиво… Похоже, что это в его сознании как-то связано. Даже больше!
