Она оперлась предплечьями на бедра, плотно сидя на табурете, и взглядом предложила ему: «Пойми-ка, о чем это я!» так же ясно, как будто произнесла эти слова вслух. «Посмотрим, насколько ты умен».
Он сделал движение, как будто собираясь откинуться на подушки, но не откинулся. Лицо его осталось бесстрастным, но заметные ручейки пота побежали по его выбритым желтым щекам; промочили прямую челку черных волос на лбу. Аш заметила, что в таком болезненном состоянии и при его типичных для Валуа чертах лица — носе и губах — этот молодой человек в некотором отношении на редкость безобразен.
Герцог опять задвигался, принял сидячую позу, как будто это не стоило ему усилий.
— Ваши люди беспокоятся, что вы больше не консультируетесь с военной машиной, — заметил он. — Говорят…
— Мои люди? С каких это пор вы интересуетесь моими людьми?
Он нахмурился, недовольный тем, что она его так смело прервала.
— Если вы хотите, чтобы к вам относились с уважением, ведите себя так, как положено командиру. Мне доносят то, что известно по слухам, из болтовни в тавернах. Вы слишком хорошо известны, чтобы о вас не болтали, капитан Аш.
— Простите, ваша милость, — пролепетала потрясенная Аш.
— То, что интересует их, то до некоторой степени интересует и меня, — он чуть наклонил голову. — Мне кажется, что даже если эта военная машина и является орудием визиготов, ничто не может помешать вам беседовать с ней, может, вы узнаете их тактику и планы. Знание позволило бы нам сделать вид, что нас больше, чем на самом деле. Мы бы знали, где и когда нанести им удар.
Он хмуро с вызовом смотрел на нее.
Аш разложила ладони на бедрах, пристально рассматривая свои перчатки.
— Ваша милость, вы видите Тьму, когда смотрите на горизонт. Хотите знать, что вижу я? — она подняла голову и взглянула прямо на него: — Я вижу пирамиды, ваша милость. По ту сторону Средиземного моря я вижу пустыню, свет и Дикие Машины. Вот кого я услышу, если заговорю с каменным големом. А они тогда услышат меня. И тогда меня не станет, — игнорируя отсутствие у него чувства юмора, Аш не удержалась и добавила: — Так что вы, ваша милость, не единственный магнит для притяжения огня в Дижоне.
Он пропустил мимо ушей ее шутку.
— Эти Дикие Машины — это не просто еще одни машины визиготов? Подумайте. Вы могли ошибиться.
— Нет. Это не машины, созданные каким-нибудь господином амиром.
— А не могло их разрушить землетрясение, которое разрушило Карфаген?
— Нет. Они еще там. Крысоголовые принимают их за знак! — Аш с грустью увидела, что ее ладони самопроизвольно сжались в кулаки. Она их разжала. — Ваша милость, поставьте себя на мое место. Я случайно услышала тактическую машину визиготов. Из людей делают марионеток. Ваша милость, это не король-калиф хочет войны с Бургундией. И вовсе не амир Леофрик захотел вырастить Фарис для собеседований с каменным големом. Это война Диких Машин.
Карл рассеянно кивнул:
— Но все же теперь ваша сестра знает, что вы тут, у нас, она сообщит этот факт военной машине. И эти большие машины подслушают, что вы в Дижоне. Может, уже и слышали.
При этой мысли ее как будто проткнули горячей проволокой.
— Я это знаю, милорд.
— На данном этапе вы работаете на меня, командир, — твердо произнес Карл Бургундский. — Поговорите со своим Голосом. Давайте узнаем, что мы можем, пока мы хоть что-то можем. Визиготы могут найти какой-нибудь способ помешать вам слышать эту военную машину, и тогда мы потеряем преимущество.
— Если она еще ею пользуется… Но это не мое дело! Моя работа — командовать моими людьми в боевой обстановке!
— Допускаю, что не ваше дело, но ваша ответственность, — герцог наклонился вперед, его мрачные глаза горели лихорадочным огнем. Как бы между прочим он сказал: — Вы же были у сестры, вели переговоры, обсуждали этот вопрос. Она, как и вы, ищет ответа. И она может действовать свободно в поисках ответов, — он глаз не сводил с Аш. — Вы же говорите, что это война Диких Машин. У меня есть только вы, чтобы помочь мне выяснить, что такое эти Дикие Машины, и почему меня втянули в войну.
Он задвигался на жесткой кровати, всей своей тяжестью оперся на левую руку, совсем не прислоняясь к подушкам, и продолжал:
— У нас нет Фарис, но у нас есть вы. И нам некогда терять время. Я не могу позволить Бургундии пропасть из-за того, что одна женщина боится.
Аш поглядела по сторонам. Белые каменные стены дворца отражали серый дневной свет. Комната вдруг показалась ей тесной. Да, Дижон — ловушка во многих отношениях.
Среди толпы позади нее, возле камина, пажи деловито разносили вино. Она слышала высокий тонкий визг щенка, разыскивающего свою мать, и назойливый гул разговоров.
— Ваша милость, позвольте сказать вам вот что, — ее почти ошеломило ощущение настоятельной необходимости солгать, скрыть, увильнуть от ответа. — До Дижона вы совершили самую большую ошибку в своей жизни.
На его лице промелькнуло оскорбленное выражение, но оно исчезло до того, как Аш успела его заметить. Карл Бургундский проговорил:
— Вы выражаетесь довольно откровенно. Докажите свое утверждение.
— Ошибок было две, — Аш стала загибать пальцы своих кольчужных перчаток. — Первая: вы отказались финансировать поход моего отряда на юг с графом Оксфордом, до сражения под Оксоном. Если бы вы помогли нам напасть на Карфаген, мы много месяцев назад разделались бы с каменным големом. Во-вторых, когда вы позволили графу совершить набег на Карфаген, вы оставили тут половину отряда. Было бы у нас там больше людей, мы смогли бы уничтожить дом Леофрика, да, согласна, жертв было бы много, но дело было бы сделано. И от каменного голема остались бы одни рожки да ножки.
— Когда милорд Оксфорд отправился в Африку, я отправил с ним всех солдат, сколько мог, остальных оставил столько, чтобы было кому воевать на стенах Дижона. Я признаю вашу правоту, предварительное нападение всеми силами могло достичь большего. Могу признать, что недооценил ваше предложение.
«Сукин сын», — думала Аш, с новым уважением глядя на больного человека, лежащего на своем больном ложе.
Карл Бургундский твердо продолжал:
— Отсутствие связи с военной машиной для Фарис значило бы ослабить их позицию, поскольку я верю, что она полагается на эту машину; а также ослабило бы моральный дух ее войск. Однако я не понимаю, почему мой отказ поддержать этот проект — худшая ошибка моей жизни. Кто знает, возможно, у меня таковая еще впереди?
Встретив взгляд его лихорадочно блестевших глаз, она разглядела в них искорку — очень слабую, но это была искра юмора. За своей спиной она почувствовала движение. Герцог Бургундский знаком отослал назад пажей, и они отогнали группу вооруженных дворян, рвавшихся поговорить с ним.
