Спасибо вам и спасибо советскому народу!»
Часть вторая
Сталинский удар
…Если завтра война – всколыхнется страна
От Кронштадта до Владивостока
Всколыхнется страна, велика и сильна,
И врага разобьем мы жестоко!..
На земле, в небесах и на море
Наш напев и могуч, и суров:
Если завтра война,
Если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов!..
В. Лебедев-Кумач
Глава 1. «И пошел, командою взметен…»
Благовещенск, начало августа 1939 г.
Младший летчик Дьяконов очень торопился. Была суббота. Парко-хозяйственный день окончился, и командир звена, сжалившись наконец, отпустил его домой.
Дома Николая ждала Анютка, которая была уже на восьмом месяце. А это, как им сказали в полковой медсанчасти, был самый опасный период для беременности. Лучше уж не доносить два месяца и семимесячного рожать, чем восьмимесячного. Почему это так, Николай не понимал, но врачу верил и теперь делал все, чтобы только оградить беременную жену от волнений и забот…
Впрочем, это у него не очень получалось. Да и как, скажите, это могло получиться у военного летчика, который от рассвета до заката торчал на аэродроме?…
Слава богу, уже который раз думал он, хотя, как и положено комсомольцу, был атеистом, что рядом с ней Тамара!.. Маковкины жили в одном командирском бараке с Дьяконовыми, в соседней комнате. И молодые женщины, отправив мужей на службу, весь день проводили вместе, поддерживая друг друга и еще крепче сдружившись за эти полгода…
Они поженились перед самым новым тысяча девятьсот тридцать девятым годом, когда Николай и Алексей приехали в Воронеж, чтобы отгулять отпуск, положенный после окончания авиашколы.
Володьку Пономарева уговорить выйти вместе с ними на Воронежском вокзале так и не удалось. Он вообще какой-то странный был последнее время. Угрюмый. Словно и не рад был вовсе заветным кубарям и удачному распределению! А когда его по-человечески спрашивали, в чем дело, только отворачивался да отнекивался. Ну и ладно. Не хочешь, как хочешь…
Девчонки встретили их визгом и поцелуями. Татьяна, сестра Анюткина, конечно, расстроилась, что Володька уехал, даже не повидавшись, но виду не подала… Гордая!
А Николай с Алексеем долго рассусоливать не стали и вопрос поставили ребром! Да и как иначе! Отпуск ведь не резиновый. Месяц махом пролетит, и не заметишь…
Короче, развели они девчонок по комнатам для разговора да и спросили всерьез и по-настоящему. Письма ихние это как?… И предъявили по пачке. А на карточке на обороте, что написано?… Или там просто так, для красного словца, про любовь упоминается? Одним словом, выходи за меня Анюта (а за стенкой, соответственно, Тамара), потому что без тебя и свет белый не мил красвоенлету! После такого натиска, проведенного по всем правилам военной науки, девушки согласились, не раздумывая. Да и как иначе!
В начале февраля, отгуляв положенное день в день, ребята явились наконец в свою часть. Правда, жен молодых с собой они тогда не взяли. Потому как везти девчонок в тайгу, неизвестно куда, не решились… Но оказалось, что условия очень даже ничего. Так что, когда у них все определилось, жены сразу же к ним и приехали.
Двадцать девятый Краснознаменный истребительный авиаполк, в который были зачислены младшие лейтенанты Дьяконов и Маковкин для дальнейшего прохождения службы, был не простой, а что ни на есть прославленный! И Краснознаменным стал, будучи еще не полком, а эскадрильей.
В двадцатом году первый авиадивизион истребителей, отличившийся в боях под Казанью и на Южном фронте, получил Красное Знамя Всероссийского Совета Воздушного флота, а еще через полгода за отличия в боях с врагами социалистического отечества ему было вручено Почетное революционное Красное Знамя ВЦИК. В двадцать втором году на базе дивизиона была сформирована первая отдельная Советская эскадрилья истребителей. В двадцать пятом ей было присвоено имя великого Ленина. А в двадцать восьмом году за боевые заслуги в годы Гражданской войны она была награждена орденом Красного Знамени. Так что на самом деле двадцать девятый истребительный авиаполк был трижды Краснознаменным!
Именно в этой части в двадцатых годах служил и наделал столько шума своим полетом под фермами Троицкого моста в Ленинграде Валерий Павлович Чкалов! А в начале тридцатых в составе эскадрильи летал дважды Герой Советского Союза майор Грицевец! Тот самый, который потом служил летчиком-инструктором в их родной авиашколе, уехал воевать в Испанию и стал Героем Советского Союза! Тот самый, которого неделю назад уже за Халхин-Гол наградили второй золотой медалью «Герой Советского Союза»!
Когда-то в первом Советском авиадивизионе истребителей служило много героев Гражданской войны, награжденных за свои подвиги орденами Красного Знамени и дважды, и даже трижды. А в Гражданскую это было покруче, чем сейчас Герой Советского Союза! Но имена этих «героев» политруки в своих задушевных беседах с пилотами больше не упоминали. Потому что в прошлом – позапрошлом годах, все они, имея уже по нескольку ромбов в петлицах, как назло, оказались врагами народа!
Ранним февральским утром Николай с Алексеем сошли с поезда «Москва-Хабаровск» в пункте назначения – городке Белогорск, в сотне километров от Благовещенска. Погода была безоблачная и безветренная, мороз около сорока. Когда военный комендант дозвонился в полк, за ними сразу приехали, переодели в полушубки и валенки и отвезли в гарнизон. А на следующий день они уже были на службе.
Младших летчиков Маковкина и Дьяконова включили в состав первой эскадрильи, распределили по звеньям, и опять началась учеба. А куда денешься… Сидели и зубрили ориентиры в районе полетов, сдавали зачеты по матчасти, инструкциям и наставлениям…
В двадцать первую годовщину Красной армии, в один день со всеми остальными красноармейцами и краснофлотцами, командирами и комиссарами по всей стране, они приняли новую военную присягу. Перед строем полка. С боевым оружием в руках.
– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников, – голос Николая креп с каждым словом. – Я всегда готов по приказу Рабоче-крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины… – неслось над замершим строем полка. – Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся!
