— Но ты же не должен идти на войну, правда? — с надеждой в голосе прошептала Аня.
— Пока на фронт не отпускают. А дальше – будет видно.
Этой ночью они заснули только перед рассветом…
В четверг вечером Ставка разослала в войска директиву, приказывающую всем командирам воинских частей в девятнадцать ноль ноль двадцать первого июня вскрыть, в присутствии политработника, красные пакеты, заблаговременно разосланные и дожидавшиеся своего часа в сейфах. Директива была разослана заранее, так как в субботу связь с некоторыми частями уже могла быть обрезана вражескими диверсантами. В тот же вечер авиация, находившаяся во внутренних округах, получила приказ о перебазировании на временные приграничные аэродромы. На это у нее оставалось двое суток.
После обеда в субботу Андрей, против обыкновения, вызвав удивление своей охраны, поехал домой и лег спать – ночью спать будет некогда. Около десяти часов вечера он, выспавшись, прибыл в недавно построенный бункер генштаба, в котором был оборудован главный пункт управления Ставки Верховного Командования. Там уже находились Сталин, Молотов, Берия и все армейское руководство. Большой зал бункера был оборудован всей новейшей техникой, которая существовала на данный момент. Одну из стен занимала огромная, четырехметровой высоты, карта западных областей СССР, на которую целая армия операторов генштаба наносила изменения обстановки в реальном времени, поступающие по многочисленным каналам связи, сведенным в бункер. "Что-что, а связь, кажется, удалось нормально организовать", — удовлетворенно подумал Андрей. Действительно, в развитие надежной военной связи, как проводной, так и беспроводной, за последний год были вложены огромные средства.
Работа в бункере уже кипела. Воронов, стараясь никому не мешать, обходил расставленные по залу столы, за которыми принимали поступающую информацию операторы генштаба, вникая в ситуацию. Как выяснилось, боевые действия, по сути уже начались. НКВД докладывал о десятках задержаний групп немецких диверсантов, пытавшихся перерезать связь или овладеть мостами и пограничными заставами. По предложению Андрея, в последние дни перед началом конфликта, все военнослужащие пограничных округов получили специальные приложения к удостоверению бойца. Поэтому выявление переодетых в советскую форму диверсантов особого труда не составляло, при том, что особые подразделения НКВД были специально командированы для этого на западную границу. Правда, в большинстве случаев без перестрелки не обошлось, появились потери и с нашей стороны. Но штатный состав немецкого диверсионного полка "Бранденбург" за сегодняшний день должен был сильно подсократиться.
К полуночи завершилось поступление подтверждений от всех частей об исполнении директивы Ставки. После вскрытия красных пакетов подразделения начали действовать по указанному в них, конкретизированному для каждой части, плану обороны, впрочем, не раз уже отработанному на учениях. За исключением некоторых совсем уж секретных деталей. После проведения коротких митингов, на которых бойцы услышали текст боевого приказа и разосланного заранее обращения Сталина, озвученного политработником части, приступили к делу. Правда, для основной массы войск, расположенной на главной линии обороны, дело заключалось в перемещении из казарм в укрытия и задействовании светомаскировки, за исключением бойцов ПВО. А вот немногочисленные приграничные части действительно готовились через несколько часов вступить в настоящий бой.
Личный состав пограничных застав покинул расположение и занял подготовленные скрытые позиции. Только особо укрепленные пункты обороны, такие, как Брестская крепость, не были оставлены, хотя это решение далось Сталину нелегко – ведь оно обрекало защитников этих укреплений на верную гибель. Но на войне, как и в шахматах, которые ее моделируют, иногда приходится жертвовать фигурами. Правда, в приказе пути отхода были предусмотрены, но шансы, что хотя бы часть гарнизона сумеет ими воспользоваться, стремились к нулю.
В два часа ночи по линиям ГРУ и НКВД начали поступать радиограммы от разведгрупп и агентуры на территории Польши сообщающие, что около крупных аэродромов слышен шум множества прогреваемых моторов. "Все, вот теперь действительно начинается!" — Воронов, как и большинство членов Ставки, подошел к столу, за которым располагался Рычагов с помощниками. Именно подчиненные ему части должны будут отыграть первый акт предстоящей драмы – тщательно спланированную штабом ВВС, при непосредственном участии Андрея операцию под кодовым названием "Капкан".
За спиной напряженно вслушивающегося в непрерывно поступающие сообщения начальника ГУ ВВС тихо, заложив руки за спину, прохаживался Сталин. Глядя на его покрытое оспинами озабоченное лицо, можно было только догадываться о чем тот размышляет в этот исторический момент.
Воронов же в мыслях был сейчас на многочисленных советских аэродромах. После вскрытия пакетов командиры полков отправили пилотов в приказном порядке спать, мотивируя это возможной учебной тревогой в течение ночи, чтобы дать им спокойно заснуть. В два часа пополуночи они были подняты по боевой тревоге, напоены заботливо приготовленным кофе и построены для получения задания. В это время техперсонал полков, так и не ложившийся спать, заканчивал проверку машин и прогревал двигатели.
Около трех часов ночи стали поступать доклады от передовых постов ВНОС и немногочисленных радиолокационных станций о пересечении государственной границы СССР большими группами самолетов, идущими на значительной высоте. Судя по их курсу, это были, как и ожидалось, дальние бомбардировщики, нацеленные на крупные города и базы флота и идущие без истребительного прикрытия. В соответствии с планом, их следовало перехватить в глубине территории Советского Союза, чтобы уменьшить шансы поврежденных вражеских машин дотянуть обратно до своих баз. Поэтому высоко летящие эскадрильи бомбардировщиков были беспрепятственно пропущены через приграничные районы ПВО, а с аэродромов внутренних округов пошли на взлет около тысячи истребителей И-16 и МиГ-1 из состава частей второй линии и авиации флотов, чтобы за оставшееся до подлета противника время подготовить тому теплую встречу. На других удаленных от границы аэродромах уже выруливали на старт тысяча двести бомбардировщиков дальней авиации ДБ-3, Ил-4 и даже старые ТБ-3. Они везли ответные "подарки" вглубь территории противника и путь им предстоял неблизкий.
Первой в три десять начала боевые действия авиация Черноморского Флота, атаковав подкравшиеся к Севастополю на малой высоте со стороны моря фашистские бомбардировщики. Доклад поста управления ПВО командующему флотом об этом событии был одновременно дублирован системой связи в Ставку, поэтому руководство страны наблюдало за разворачивающимися событиями почти в реальном масштабе времени. Уже через несколько минут следующий доклад сообщал о том, что, потеряв несколько десятков машин в воздушном бою и от зенитного огня, самолеты противника сбросили бомбы в море, не долетев до Севастополя. У нас тоже сбиты несколько истребителей.
Примерно в три пятнадцать – три двадцать, когда на приграничных аэродромах появились первые признаки рассвета, один за другим начали взлетать истребительные авиаполки первой линии, имевшие в своем составе 1100 По-5, 250 Як-1 и 1600 И-16. Взлетели не все, почти две трети остались пока на аэродромах в полной готовности усилить, после обнаружения конкретной цели, или сменить израсходовавшие топливо машины первой волны. Кроме того, недавно сформированные штурмовые авиаполки на И-153, старых типах И-16 и даже на совсем устаревших бипланах И-15, вооруженных реактивными снарядами, тоже готовились принять участие в "празднике", добавив еще тысячу машин в общие ряды.
В три тридцать сообщения пошли таким потоком, что вникать в каждое из них не было никакой возможности. Поэтому руководство Ставки переместилось к большой карте, на которой оперативно появлялись, трудами десятков сотрудников пункта управления, отметки с кратким пояснением сути события, которое комментировал один из ответственных за данное направление генералов генштаба. Таким образом, перед глазами Воронова разворачивалась картина самого крупного воздушного сражения в истории. Да и не только воздушного. В полчетвертого немецкая артиллерия открыла массированный огонь по пограничным заставам и другим известным им местам дислокации частей РККА на всей протяженности границы. После двадцатиминутной артподготовки орудия замолчали. Андрей помнил из мемуаров, что факт отсутствия ответного огня очень удивил генералов Вермахта, ожидавших немедленного сопротивления. Тогда это объяснялось неготовностью к нападению и приказом не поддаваться на провокации. Но и сейчас ответного огня артиллерии не последовало. Только совсем по другим причинам. Во-первых, большей части советской артиллерии в пограничных районах не было – она заблаговременно заняла позиции на линии Сталина. А во-вторых, та, что осталась, имела другой приказ.
