Новый удар сотрясает тело. Я загнал боль в подсознание, но догадываюсь, что в теле мало осталось целых костей. Старик с металлическими кулаками очень хорошо знает своё дело.
— И удаляю.
Новый удар.
— А ты издыхаешь… Всё честно, хинин. Всё без обмана.
Новый удар. И вспышка в глазах.
— Ты ни на что не годен без своих сикигами и своего костюма. Ты всего лишь дерзкий пацан.
Новый удар. Откуда же он знает?
В ушах давно уже раздается шум. Как будто я нахожусь в металлической будке, а по крыше лупашит дождь. Сквозь этот шум доносится голос старика, который продолжает вещать о моей слабости. И ещё один голос…
Далекий и слабый он пытался донести до меня какую-то очень важную мысль. И я сосредоточился на нем. Всё равно я ничего больше не могу сделать. Старик медленно убивал меня, разбивая кости и растирая в пыль сухожилия. Я же слушал…
— Просто… поверь… в себя…
Всего четыре слова. Четыре слова, которые сказал Норобу на ход ноги.
Просто поверь в себя…
Как тут поверишь, если ни руки, ни ноги не держат? Как обрести равновесие души и тела?
Как?
Сука! Игорь! Как-как… Да каком вверх!
Ты тащил Киоси на закорках, сквозь боль и темноту! Тащил и не хныкал, а теперь… Теперь ты должен вытащить двоих взрослых — отца и мать Изаму Такаги. Они невидимыми тенями повисли на плечах и если их сейчас не вытянуть, то…
— Я… — тихо шепнули губы.
— Что? Ты что-то пытаешься сказать? — тут же остановился старик. — Ты к маме хочешь?
Его окровавленный кулак застыл в нескольких сантиметрах от моей груди.
— Я узнал…
— Чего ты там бормочешь?
— Я узнал, что у меня…
С каждым новым словом в тело словно бы вливалась живительная сила. Всё происходило как в старинной русской сказке, когда герой пил живую воду. Я не знаю, откуда эта сила бралась, но был рад ей неимоверно.
— Чего ты там узнал?
— Есть огромная семья…
Два человека с татуировками веточек сакуры на лице. Они словно стояли рядом и смотрели на меня. А я не мог их подвести. Не мог!
— Да ты бредишь, идиота кусок! Ладно, позабавил ты меня, но пора заканчивать…
Как только моё сердце остановится, так сразу же сдетонирует экзоскелет. Я утащу с собой старика на тот свет, но вот я вовсе не хочу туда пока сам отправляться.
— И тропинка…
Я перехватываю металлическую руку, летящую мне в лицо.
— И лесок…
Другой рукой наношу удар в челюсть старика. Он отлетает прочь, но тут же вскакивает и начинает плести мудры.
— В поле — каждый колосок!
Я отталкиваюсь лопатками и прыжком поднимаюсь на ноги.
— Ты должен умереть, хинин!
— Солнце, небо голубое…
Я уклоняюсь от одного шара, от другого. Пригибаюсь, когда надо мной проносится огненный хлыст. Ловлю на Земляной Щит три огненные стрелы.
— Это всё моё, родное!
В глазах старика появляется проблеск страха. Он снова бросается в атаку и его сокрушительные удары начинают сыпаться со всех сторон. Но куда бы он не ударил, там его встречает подставленный блок.
— Это Родина моя…
Старик дико завывает, когда мой удар ногой заставляет его взлететь в воздух.
— Всех люблю на свете я!
Я выставляю вверх кулаки и превращаюсь в каменное изваяние. На верхушку этого изваяния шлепается позвоночником падающий старик. Раздается хруст.
Тело старика падает возле моих ног. Удар пяткой в висок завершает бой.
— Победил Изаму Такаги! — провозглашает мрачный голос. — Попрощаемся с ним до новой встречи.
— Ничего личного, лжехинин, — просто бизнес, — говорю я подергивающемуся телу прежде, чем в мою шею втыкается дротик со снотворным.
Могли и не втыкать — я и сам упал бы без чувств.
Глава 22
Как же воняло…
Да-да, именно вонь и разбудила меня. Пахло так, как будто кони договорились со свиньями срать в одном месте, а на верхушку этой коричневой пирамиды поместили меня.
Я приоткрыл один глаз и заметил мельтешение огромной навозной мухи. Постепенно зрение прояснялось и вот уже вместо мухи стали проступать очертания моего дорогого и незабвенного учителя Норобу. Мне показалось странным, что он был одет не в своё обычное кимоно, а затянут в темно-зеленую одежду. Да и повязка на голове напоминала бандану.
Этакий престарелый спецназовец.
Он что-то делал с моим телом. Краем глаза я заметил легкую вибрацию кончика акупунктурной иглы, торчащей из груди. Дальше подрагивали ещё несколько верхушек игл.
— Здарова, атец! — просипел я.
— Ого, уже начинаешь разговаривать? Да ты прямо-таки демон, — раздалось со стороны. — После такого не меньше пары дней только приходят в себя.
Голос Мизуки. Что? И она здесь?
Я попытался повернуть голову, но сделать это не получилось. Голова была зафиксирована жестко. Похоже, что медицинским воротником.
— Как я здесь очутился?
— Как обычно — тебя выбросили из машины, — ответил Норобу. — Я бы ещё и переехал разок для верности.
— Это понятно… Ты же меня очень любишь и уважаешь…
Норобу покачал головой. Он встал, вздохнул и неторопливо отправился в свою комнату. Послышалось хмыканье Мизуки.
— Зря ты так. Ведь он решил отправиться за тобой.
— Куда за мной? На «Черное кумитэ»?
— Именно. Он зажег Смертельную Цепь Кудзи-Кири. Отдавал тебе все силы всё это время, и с догоранием последней курительной палочки поехал бы мстить за погибшего ученика.
— Чего зажег?
— Малыш, ты так и не вспомнил? Или не знаешь, что есть такая цепь из палочек благовоний? Каждая палочка имеет своё значение кудзи-кири. Поджигающий эту цепь вдыхает благовония, думает о том, за кого собирается отомстить и собирает воедино весь опыт прожитого цикла. Сэнсэй ещё и помогал тебе, находясь незримо рядом. Как только догорела бы последняя палочка, то…
— А много осталось?
Мизуки появилась в поле моего зрения с одной третью палочки, на подставке которой было видно слово «Абсолютность». Последняя палочка…
— Во как… Сэнсэй… Ну ни хрена же себе… А я там последнее кумитэ выиграл…
— Последнее? Малыш, я бы не была так уверена. Тут пока ты спал, тебе пришло очередное смс, — Мизуки взяла мой телефон и продемонстрировала текст записи.
Через две недели на той же платформе. Будет новый бой.
— Чего? — вырвалось у меня, когда попытался приподняться на локте. — Он в конец охуел?
— Да, но не беспокойся, малыш. Оябун решил сделать тебе подарок. Он видел последний бой и видел, как тебе было тяжело. Не совсем понятно — почему ты выиграл, откуда взялись силы, но явно в тебе скрыто больше, чем ты показываешь. И для нас ты ценный кадр. Поэтому мой отец, господин Сато, решил заплатить оставшуюся часть долга за твоих родителей и сейчас они укрыты в безопасном месте.
Хоть какая-то радостная новость.
— Вот это здорово! Спасибо!
— Ну, не совсем спасибо — деньги ты вернешь… со временем. Но сейчас важнее укрыть твоих родителей от возможного гнева комиссара. По нашим сведениям — он поставил очень большую сумму на твой проигрыш.
Во как. Я не сдох и ударил по карману Мацуды. День становится всё лучше и лучше.
— Когда я смогу увидеться с родителями?
— Как только поднимешься и залечишься. Не хочешь же ты предстать перед ними в таком плачевном состоянии?
— Ты права. Не хочу.
— Не тревожься, малыш. Комиссару ни за что до них не добраться. Они в таком месте, куда таракан без разрешения не прошмыгнет.
Я посмотрел на Мизуки. Она кивнула в ответ и улыбнулась. И в её улыбке промелькнула такая жалость, что я невольно задумался — а всё ли у меня на месте?
— Скажи, я… я целый? У меня ничего не оторвано?
— Да всё с тобой нормально. Только переломанный весь. Мне тоже непонятно, как ты победил старика, а после ещё стоял до попадания дротика? Что у тебя за сила такая?
— Жить хотел, — буркнул я.
— Оно и видно. Зря комиссар с тобой связался.
— Это да. Когда я подлечусь, то скажу ему это лично. Благо адрес есть…
