– Посылать тренера не надо, – замечает Виноградов, – А вот сделать по своему на поле можно. Нужно только с командой потолковать.
– Ну ты брат силён, – хлопает меня по плечу Сёва, – тебе в тренеры надо. Хочешь у Василия Иосифовича попрошу тебя в спортивный институт устроить на учёбу. На эту, как её… Заочную.
– А хочу, – говорю я припустив малька борзости, – вот медали возьмём. И попроси. Тебе Василий Иосифович не откажет.
– Сёва, помоги парню, – просит партёра Шувалов, – Тебе ж не в падлу, а команде польза будет. Была у тебя команда лейтенантов, а будет команда тренеров.
– А-Ха-Ха.
Глава 14
Побед без поражений не бывает,
И каждый кто сегодня проиграл
Пусть правильно оценит, осознает,
Что в этот миг сильнее в чём-то стал.
Победа слаще мёда, не поспоришь,
У пораженья очень горький вкус.
И всё же и в победе есть свой минус,
А в пораженье есть огромный плюс.
Никодим Сталкер, поэт.
Требовать логики от страстно влюбленной молодой женщины, все равно что искать солнце в глухую ночь.
Стефан Цвейг, писатель.
Мало-помалу я и не заметил, как набрался. Эти зубры привыкли к ведёрным дозам, а я отключился. Приснилось мне что мы с канадцами играем. Приятно глазу… Какая у нас Команда… [30]
Тут в плечо толкает кто-то. Будит меня девочка:
– Дяденька, а ты футболист или хоккеист?
Мотаю головой и бормочу:
– И то, и другое.
– А ты сказки знаешь? – не отстаёт малышка.
– Если водички принесёшь – расскажу… Эй. Да побольше.
Дитё вприпрыжку понеслось за водой вопя:
– Мама. Мама. Дядя воды хочет.
Оказывается пришла сестра Сёвы Антонина. А я разлёгся на их диване. Проглотив литровую банку рассола (спасибо, добрая женщина), рассказал малышке историю Чебурашки жившего в телефонной будке в коробке из-под бананов.
– А что такое бананы? – спрашивает неусидчивая пигалица.
Фу ты. Чуть не спалился.
Поменял бананы на груши. Подружил Чебурашку с Геной и стал собираться домой. Одноклубники в другой комнате досматривают что-то по КВНу.
– Водичку надо поменять, – замечает Виноградов, – Дистиллированную заливаешь?
– А то. – отвечает хозяин. – Что, Юрок, отчаливаешь? Ну, пока.
Так. Тренировку я пропустил. А… Да… Пилюля же ждёт. Или уже не ждёт. Пол-одиннадцатого.
Бегу по ночной Москве. Слюни после рассольчика обильные прям как у норвежских лыжников-астматиков. К общаге намерзает белая борода. А вот и дежурка едет. Кричу "Стой". Останавливается. Из кабины выпрыгивает комочек закутанный в пуховый платок и несётся ко мне.
– А я думала, что ты не придёшь, – улыбается и осторожно вытирает пену с моего рта. Дежурка бибикает. Пилюля целует меня в щёку, всовывает в руку мандаринку и подпрыгивая, как школьница, бежит к машине. Машу ей рукой. ЗОЛОТАЯ ДЕВУШКА.
Колобок что-то переписывал в тетрадь. Потом гордо встал и с гордостью произнёс:
– А я как ваш Коля Пучков иностранные языки изучать буду. Вот со Стёпой выучил.
Чему тебя этот персонаж из "Свадьбы в Малиновке" научит.
И не дождавшись моей положительной реакции начинает:
– По-украински: Ой, гралися гуси, та ти цюцюрковый злодияка. Йди до бису, наволочь, писуньковый злодий.
Перелистывает страницу и оправдывается:
– Я может напутал чего, завтра Стёпа проверит. А теперь по-белорусски: Сярун, каб ты запорхался, каб цябе маркитуна пярдолить. Теперь по-китайски. Это Стёпу переводчик научил, что с китайцами на аэродром приезжал: Уа бу хуй цю ханнюй. Это значит: Я не говорю по-китайски.
– А я по-арабски знаю, – вспоминаю перестроечные командировки на Средний Восток, – Собакахер мударисиен Насралла. Это переводится: здравствуй учитель Насралла.
Дождался пока полиглот запишет в тетрадь и скомандовал:
– Туши свет. Отбой.
11 февраля 1950 года.
На тренировку не вышел. Колобок алкозавром обзывал.
Запомнил. Он и может только маты и оскорбления запоминать.
Отпросился по телефону у Короткова с тренировки. Тот сказал, что Бобров с Шуваловым тоже не придут. А вот на Виноградова он всегда рассчитывать будет. И деньги теперь до окончания Чемпионата бухгалтерия нам не даст.
Вот, блин, и сходили за деньгами.
Подхожу к стадиону. Народ кучкуется у кассы. Везде вот такие плакаты висят.
Подхожу к кассе. Взрослый – рубль. Ребёнок – бесплатно. То-то я смотрю ребятни прорва. Сегодня начало в 18–00. Хрена что на трибуне увидишь в темноте. А завтра в 13–00 бегут 1000 метров, потом пятёрку. Вот завтра после тренировки и заскочу. Можно и Колобка подтянуть. Он как раз к обеду из Лефортово возвращается.
Ей примерно как мне ленинградскому. Лет четырнадцать. Узнаю ли? А если пошлёт куда подальше? Что это я? Я же не педофильничать собираюсь. Так, просто вновь увидеть хочу старую подругу… Пилюля если узнает – убьёт!
В общежитии натолкнулся на Абрамяна:
– Где стихотворение, – руками машет, ногами топает, – Федя уже название намалевал. Маша, ты её не знаешь, статьи хорошим почерком напишет. Где стихи? Через неделю смотр начнётся, а у нас конь не валялся…
– Сегодня принесу. – зло реагирую на нажим. И почти рыча повторяю, – Сейчас принесу.
Ара водит руками передо мной как Кашпировский:
– Успокойся, Юра. Не нужно так волноваться.
Муля, не нервируй меня.- хочу сказать я, но в замен лишь хлопаю дверью.
Достаю тетрадь, вырываю лист и начинаю вспоминать своё школьное стихотворение:
Как в навязчивом сне возвращаюсь назад.
У великой российской реки
Не сдавался врагу и горел Сталинград.
Бились с немцами наши полки.
Захлебнулась германской атаки волна
И разбилась о стойкость солдат
Тем, кем вечно гордиться родная страна
Ведь их подвиг бессмертен и свят.
И из братских могил нам безмолвный вопрос
Задают страшной битвы бойцы:
Вы смогли бы в атаку вставать в полный рост?
Как в Гражданскую наши отцы?
Вы смогли бы под танки гранаты бросать?
В рукопашную биться штыком?
На холодном снегу в забытьи засыпать
Перед новым смертельным броском?
Вы смогли б из горящего танка стрелять?
На таран бросить свой самолёт?
Через Волгу под взрывы и пули бежать,
Уходить под расстрелянный лёд?
В Сталинграде спасли и тебя, и меня,
Сотни тысяч погибших солдат.
Будут святы для нас тех бойцов имена.
Как и город-герой – Сталинград.
Перечитываю, а ничего так для школьника. Хотя, подобных творений в Сети – воз и маленькая тележка. Читать – не перечитать… Но, для стенгазеты пойдёт. Отдаю листочек заинтересованной Клавдии Петровне и иду на склад к попандопульскому земляку за обновлением гардероба.
