порядка, в Галичине.
Михаилу было очень интересно посмотреть, что из этого получится.
41
В предстоящем замесе следовало как-то выключить из процесса Закавказский корпус Ренненкампфа, что мог упасть весьма весомой гирькой на весы в чашу Антанты. После того как с гибелью Деникина разбежалась его армия, люди там притихли, стали присматриваться к Колчаку, но стало ясно, что чуть что — снова пойдет брожение, собственно оно никуда не делось, но пока не выплескивалось смердящей массой. А ведь там условных беляков, что остро не принимал изменения в России, скопилось без малого сто тысяч и продолжало потихоньку увеличиваться, это без учета сербов и чехословаков. Это огромная сила и отдавать ее антантовцам очень не хотелось.
Опять же пришло письмо от брата с развернутым описанием того, что происходит в корпусе в психологическом плане и лейтмотивом звучало то, что люди не хотят растворяться на чужбине, даже в таких близких по крови и духу странах как Сербия и даже Болгария. В то, что удастся что-то отжать у Германии никто особо не верил, да даже если вариант реален, то тоже большинству не по нраву. Так что изначальная идея Климова сплавить их всех туда, доживала последние дни.
Изначально на такой вариант они все согласились под давлением обстоятельств, все были морально подавлены после революции и творящегося в стране беспредела, но время идет, страхи проходят, острота негативных чувств притупляется, что естественно на чужбине без подпитки новыми свидетельствами видимыми вживую и испытываемыми на своей шкуре воздействий, и начинается переосмысливание ситуации. Опять же люди видят свою все увеличивающуюся силу и возникает шальная мысля, что может они поспешили? Может стоит вернуться и все переиграть?
Михаилу невольно вспоминались слова из одной песни: «А может вернемся? Зачем нам поручик, чужая земля?»
В общем людям для осознания себя полноценными личностями, а не презираемыми примаками, требовалась СВОЯ Родина.
Климов голову сломал в попытке вывернуться из данного положения.
— Так может дать им Родину? Свою страну, где они стали бы полноценными хозяевами, а не слугами? — после некоторого раздумья предложила Елена с коей он по-семейному естественно обсудил создавшуюся опасную ситуацию.
— О чем ты? — удивился Михаил. — Где ты видишь на карте пустой кусок земли, где они могли бы создать свое государство? А стоит им куда сунуться, так тут же огребут по первое число!
— Таких земель естественно нет, но Османская империя начинает сыпаться, и вот один из ее кусочков можно подхватить, точнее приложить некоторые усилия, чтобы его отколоть.
— И какой кусочек ты имеешь виду?
Османская империя действительно сыпалась. Помимо отбитых Закавказским корпусом земель на востоке, где сейчас активно формировалось новое государство, даже два (часть земель отошла армянам на востоке и курдам на юге, так что получалась две республики: Трапезундская и Эрзерумская), отваливался юг и частично запад, все эти Сирия, Ирак, Иордания и так далее.
— А какую территорию дворянство все это время так страстно жаждало освободить? Так страстно, что в глубине души она стала уже ассоциироваться частью себя, своей?
Климов изумлено посмотрел на жену.
— Константинополь⁈
— Именно.
— Но… — начал было Михаил возражать, и тут же замолчал с удивлением осознавая, что идея не такая уж и безумная, какой видится на первый взгляд.
Чем дольше он думал над словами жены, тем больше нравилась ему эта идея. Сначала он подумал, что не позволят англичане с прочими, но вдруг понял, что их мнением в данном случае можно пренебречь, как несущественным и вообще пустым. Они могут сколько угодно возражать, но сделать ничего реально не смогут. Германия сейчас в силе и скорее всего если не победит, то и не проиграет. Но Климов думал, что все же победит, пусть на пределе сил, но победит. И это давало шанс. В этом случае подобный захват территории «узаконят» по принципу де-факто. По крайней мере немцы точно возражать не станут, хотя бы в отместку за предательство Ататюрка.
Сама Турция? Ей будет не до европейской части, особенно если те, кто придет к власти не начнут хлопать ушами. Достаточно войти в союз с Болгарией и Грецией. Может даже Германия поможет, особенно после того, как Вилли Паровозик слегка потек крышей и вообразил себя крестоносцем, а им сам бог велел воевать против сарацин…
— Главное, чтобы сами господа дворяне не слились, — произнес Михаил с легким презрением в голосе. — Они так долго пресмыкались перед англичанами…
— В данном случае думаю не сольются.
— Откуда такой оптимизм, дорогая?
— Минимум две причины. Во-первых, желание завладеть Константинополем — это одна из глубинных, главных идей русского дворянства. Она буквально живет в душе каждого дворянина став идеей-фикс. И вот так просто от нее отказаться? Да их же ломать начнет как наркоманов! Нет, я уверена, тут они упрутся рогом. Ну и если дополнительно провести грамотную агитационную кампанию, дескать Россию просрали в угоду туманного Альбиона и прекрасной Франции, что финансировали тех самых революционеров взявших власть в России, так давайте хоть вторую Родину не спустим в сортир! Это, во-вторых. По крайней мере на начальном этапе они точно не поведутся. А потом… потом не суть важно.
— Хм-м… — взглянув по-новому на жену. — Это может сработать.
В общем Климов вбросил эту идею в Закавказский корпус и реакция пошла не просто бурной, а взрывной. Накрыло всех с головой. Дворяне не могли думать и говорить ни о чем другом, но главное, им эта идея очень понравилась, настолько, что эмиссаров от Антанты, что пришли агитировать корпус выступить в качестве десанты в Крым, чуть не пристрелили.
42
Имелась некоторая надежда, что англичане все-таки не станут проводить интервенцию не получив свое золото, но видимо план Свердлова им так понравился, что они решились на ее проведение, даже не получив гонорара, точнее предоплаты. По крайней мере о начале активной фазы вторжения Михаил получил от графа Игнатьева, что в свою очередь получил информацию от своих агентов в Италии. Да и не скрыть подготовку флота к крупной операции, да еще с участием десанты.
Все сухопутные силы, что до этого момента находились на Турецком фронте, вместо того. Чтобы перебросить на европейские участки, решили кинуть в Россию.
Ну а пока антантовцы готовили вторжение, Климов начал свою операцию по освобождению Москвы, нанося превентивный удар. Если уж быть совсем точным, то подошло время.
Некоторые генералы из Генерального штаба, узнав о готовящемся наступлении антантовцев предлагали встать в оборону.
— Не мне вам объяснять, что в обороне войны не выиграть, так что надо действовать на опережение. Штурм проработан и все готово, так что не будем менять планов.
Собственно, ждали, когда вскроются ото льда реки, конкретно Волга, Обь и Москва-река. Пользуясь весенним половодьем в начале мая в Волгу вошли канонерки типа «эльпидифор». Длина без малого семьдесят пять метров, ширина — чуть больше десяти, осадка от двух, до трех с половиной метров в зависимости от модификации.
Как уже не раз отмечалось, Москву опоясало несколько колец обороны с мощными фортами. Но главной силой являлись многочисленные бронепоезда (разведке так и не удалось подсчитать их точное количество, но около трех десятков все же насчитали), что катались по кольцевой дороге.
Штурмовать такую линию, во-первых, долго, а во-вторых, сопряжено с огромными потерями. И ладно бы только штрафников всех положили бы, так нет, потери прогнозировали запредельные и в частях «климовских ежей», что было неприемлемо.
Так что, подумав, нашли выход, ибо безвыходных ситуаций, как известно не бывает и даже у самой мощной крепости всегда найдется слабое место. Вот и тут, оборону строил классический сухопутчик, и не сказать, что очень уж компетентный генерал, а именно Самойло Александр Александрович, занимавший такие штабные должности как: офицер при штабе, старший адъютант штаба, делопроизводитель разведывательного отделения, помощник генерал-квартирмейстера… Из реального командования — командир роты, цензовое командование батальоном.
Что интересно, его брат Павел, боевой летчик, в настоящий момент являлся командующим ВВС у Колчака…
Понятно, что у него помощники были, но тоже под стать своему командиру. В общем оборону на суше наладили всем на зависть, а про реки совсем забыли.
— А с другой стороны, что тут сделаешь? — сказал Слащев. — Мины
