способные поражать и немецкие бронетранспортёры. А уж про насыщенность противотанковыми ружьями и говорить нечего: не сосчитать, сколько немецких танковых атак было сорвано концентрацией огня «бронебойщиков» на идущих на батальоны танках.
Почти не осталось «сорокопяток» с «коротким» стволом. Теперь если пушки этого калибра и поступают в противотанковые подразделения, то только в модификации М-40 со стволом длиной 68 калибров. Изредка в линейных частях попадаются и переделанные под противотанковые варианты Ф-22 и УСВ. Тоже снятые с производства: их заменили на конвейере Зис-2 и Зис-3. Последняя, трёхдюймовая, способна не только бороться с танками, но и является отличным дивизионным орудием.
В полковой артиллерии тоже большие перемены. «Полковушки» образца 1927 года доживают свой век: им на смену приходят более лёгкие ОБ-25, в которых более длинный ствол установлен на лафет «сорокопятки», что позволяет обеспечить угол горизонтального обстрела до 60 градусов, и это в бою очень и очень важно. А наличие в боекомплекте кумулятивного снаряда, прожигающего на дальности в километр танковую броню толщиной 70–100 мм, получить хорошую «подпорку» для противотанкистов. Но основу батальонной и полковой артиллерии всё равно составляют миномёты калибром 82 и 120 мм. Настолько удачные, что гитлеровцы начали выпуск скопированного последнего на своих предприятиях.
В кои-то веки линейные пехотные части обзавелись собственной мощной ПВО! Не пулемётами ДП с зенитным прицелом, годными лишь для отпугивания обшитых тканью бипланов, а минимум — сдвоенными или счетверёнными «максимками» в кузове Газ-АА. А ещё — крупнокалиберными ДШК и ПВ (включая спаренные), зенитными пушками калибров 23 (вариант авиационных ВЯ), 25 и 37 мм. Не ЗУ-23–2, используемые в бригаде Гаврилова, но всё же.
Если в 1-й гв отмб связью обеспечен каждый взвод, каждый экипаж танка и БМП, то в «обычных» стрелковых частях радиостанции «спустились» на уровень рот и батарей. Даже завидно становится, вспоминая с чем тогда ещё майор Гаврилов встретил первый день войны чуть севернее Брестской крепости!
Собственно в самой бригаде по ассортименту вооружений изменений не произошло. «Мы вас, гвардейцев, вооружаем только самым лучшим», — заявили комбригу службе тыла армии. Восполнили потери до штата, да ещё заменили мосинские карабины златоустовскими автоматическими со складывающимся прикладом у водителей грузовиков и артиллеристов. И командир бригады, последние два месяца потративший на слаживание подразделений, теперь уверен: его соединение к выполнению боевых задач, поставленных командованием, готово.
Какие это будут задачи, догадаться несложно. Фронт явно изготовился к удару на охват Смоленска с юга и выход к Могилёву и Орше. Соседний, Западный фронт генерала армии Жукова будет пробиваться к Витебску и той же самой Орше. Об этом, конечно, Гаврилову никто не докладывал, но они с начальником штаба майором Затонским, посидев над картой с часок, сами пришли к такому выводу. На их же участке, судя по конфигурации сосредоточенных войск, будет охватывающий удар на Рославль, превращённый немцами за зиму и весну в настоящую крепость.
Предвестниками наступления стали армады бомбардировщиков, целый день 24 мая ходившие на запад и обратно не только над Жуковкой, но и севернее её. Такой массированной обработки немецких тылов полковник не видывал с первых дней войны. И столько типов самолётов, используемых для этого (в командирский бинокль их силуэты хорошо различимы даже на удалении в полтора десятка километров), не видел. От стремительных, летающих куда быстрее, чем немецкие истребители, новейших двухдвигательных реактивных бомбёров до медлительных, похожих на летающий сарай с колёсами, четырёхмоторных ТБ-3, ставших к этому времени большой редкостью. Но боевые задачи нашлись и для этих раритетов, легко сбиваемых даже малокалиберной зенитной авиацией.
Как помнил по предыдущим месяцам войны Пётр Михайлович, редко когда немцы не пытались перехватить наши бомбардировщики. Но бомбардировочные эскадрильи и полки обязательно шли под прикрытием истребителей, и после выполнения боевого задания тяжеловесные туши наших бомбёров возвращались домой не очень поредевшими. Не без потерь, но без серьёзных потерь.
Что они бомбили в немецком тылу? Да откуда же знать простому командиру бригады? Можно предположить, что железнодорожные станции и пути, склады с боеприпасами и топливом, скопления резервов.
Двадцать пятого мая они с Затонским ожидали начала наступления, но со стороны линии фронта по-прежнему доносились лишь отдельные сильно приглушённые расстоянием разрывы снарядов, характерные для позиционных боёв. Неужели «наверху» передумали наступать? Для чего тогда потратили столько авиационного топлива и бомб, моторесурса самолётов.
Двадцать шестого авиация фронта снова была в воздухе. И на этот раз штаб бригады стал свидетелем попытки четвёрки немецких истребителей атаковать эскадрилью Ил-4, произошедшую практически над Жуковкой. Неизвестно откуда из-за облаков вывалилась со странным шипящим звуком пара истребителей со скошенными назад крыльями, в мгновенье ока сблизилась с «мессерами», и открыла огонь. Один из стервятников сразу свалился в пике, а второй задымил и стал отваливать в сторону. Вторая пара резко «полезла в гору», но невероятно стремительные «шипящие» без какого-либо напряжения догнали их на подъёме и тоже ссадили, лишь потом добив подранка.
И опять с утра двадцать седьмого на фронте ничего не происходило. Загрохотало там только около одиннадцати дня. Да так загрохотало, что не осталось никаких сомнений: наконец-то началось!
46
Вопрос открытия Второго Фронта…
Этого телефонного звонка Голованов ждал больше недели. ТБ-7 для перелёта наркома иностранных дел подготовили, обслужили и полностью проверили ещё 10 мая, но британцы постоянно ссылались на плохие метеоусловия и отказывались принять правительственный борт. Александр Евгеньевич бесился:
— У них что, над всем островом нелётная погода? Не верю!
Верь, не верь, а приходилось ждать. Пока, наконец, вечером, 19 мая на Центральный аэродром Москвы не прибыли девять пассажиров во главе с Молотовым.
Задачу разведать безопасный маршрут до Англии командующему АДД поставили «наверху» ещё в начале апреля. И категорически запретили отправлять в полёт самолёты с турбовинтовыми двигателями. В общем-то, генерал и сам бы этого не сделал. И не только из соображений секретности, поскольку обслуживание машины на британских аэродромах пришлось бы доверить тамошним механикам. Ну, нету ни у англичан, ни у кого-либо ещё в мире авиационного керосина марки ТС-1 для реактивной авиации. А летать на обычном, осветительном… Говорят, что в принципе можно, но нет никакой гарантии, что моторы не откажут. Разведывательный полёт залегендировали закупкой в Британии партии бомбардировщиков, которые будут перегонять именно разведанным маршрутом.
Сам полёт прошёл без нареканий. И туда, и обратно. А вот в Англии при странных обстоятельствах произошла катастрофа британского самолёта, на котором часть экипажа летала из Шотландии в Лондон, погибли члены советской делегации и командир экипажа майор Сергей Александрович Асямов. ТБ-7 домой вели заменивший командира второй пилот Эндель Пуусэпп и второй штурман капитан Сергей Романов, имевший опыт пилотирования, а потому пересевший в кресло второго пилота.
Ещё при представлении экипажа Вячеслав Михайлович объявил экипажу, что главные в небе — лётчики, а не он, выглядящий в меховом лётном комбинезоне, шлеме и унтах, с двумя парашютами не просто необычно, а даже… немного смешно. Но внимательно и сосредоточенно слушал инструктаж о том, как пользоваться парашютами и кислородными приборами. Удивился лишь строгому запрету дремать или спать в полете, но после разъяснения, что, задремав с надетой на лицо кислородной маской, можно случайно перегнуть подающую кислород резиновую трубку, согласно кивнул.
Перенервничал генерал-лейтенант ещё и из-за того, что на момент вылета к северо-западу от Москвы проходил грозовой фронт. Но полёт решили не переносить.
Серьёзное беспокойство пассажирам доставили атака немецкого ночного истребителя, пулемётной очередью зацепившего антенну радиокомпаса, и замеченное уже на рассвете за крайним правым мотором небольшое масляное пятно на крыле, но приборы показывали нормальное давление и температуру. А вскоре бомбардировщик и вовсе пошёл на снижение, и пассажирам разрешили снять кислородные маски.
Посадка на уже знакомом Пуусэппу аэродроме Тилинг прошла прекрасно, а во время рулёжки стало видно, что наркома встречает почётный караул… в юбках: местные власти выстроили на лётном поле шотландских стрелков.
— Я слышал, что Эдинбург, над которым мы так низко пролетели, защищают от авианалётов сотни аэростатов, — обратился к британскому коллеге Вячеслав Михайлович, когда закончились протокольные мероприятия торжественной встречи. — Но я не увидел ни одного из них.
— Мы ждали вас, господин Молотов, поэтому опустили аэростаты, — пояснил британец. — Сейчас мы на машинах едем в город Данди, откуда на спецпоезде отправимся в Лондон.
По возвращении в Москву Молотов рассказал Сталину, насколько тяжёлыми были пятидневные переговоры с Черчиллем и Иденом. Британский премьер был категорически не согласен с проектом документа, в котором оговаривались послевоенные границы СССР с Польшей и Румынией, наотрез оказывался признавать принадлежность
